Под Искоростень Ольга возвращалась в начале августа. У нее не было никакого желания видеть сей город. Он торчал в ее груди наконечником стрелы. Гонцы ее часто уходили в стан большой дружины за вестями, но возвращались ни с чем. Дивилась Ольга, как это немногочисленная рать князя Мала так стойко держится против многотысячной великокняжеской дружины. Когда Ольга пришла под стены крепости, то увидела, что тут ничего не изменилось: древляне стойко оборонялись, киевляне безуспешно вели осаду.
Узнав о возвращении Ольги, воевода Свенельд занемог. И было неведомо, то ли и впрямь заболел, то и от стыда свалился с ног, потому как не сдержал слова, не выполнил клятву.
Княгиня Ольга не велела тревожить Свенельда. Подумала: пусть мается от стыда в своем шатре. Поняла она, что воевода просто не способен брать крепости. Сама решила испытать свое военное искусство. На другой же день по возвращении она велела воеводе Малку идти к крепостным воротам и вызвать на переговоры старейшин или тех, кого уполномочит князь Мал. Воевода Малк немало потратил сил, дабы докричаться до кого‑либо на стенах. Крепость словно вымерла, может быть, воины спали, сморенные ночным бдением. Наконец показался сын боярина Клима, сгоревшего в теремной бане в Киеве. Имея сильный голос, спросил Малка:
— Чего глотку дерешь?! Князь — батюшка не велел нам вступать в переговоры со злочинцами. Мало вам убитых и сожженных древлян, так по всей земле нашей прошлись с огнем и мечом.
— Сие неправда. Земля ваша здравствует, — ответил воевода Малк— Шлите послов и узнаете правду.
— Кто с послами будет разговаривать? — спросил Клим-младший.
— Сама великая княгиня.
— Тогда жди, а я пошел к батюшке князю.
Ждать пришлось долго. Только в полдень, когда Малк сидел за трапезой, на стене появился воевода Клим — младший и велел дозорным позвать воеводу Малка. Как появился Малк, Клим — младший крикнул:
— Князь Мал пришлет вам седмицу послов на переговоры. Да прежде вы пришлите две седмицы заложников. А по — другому переговорам не быть.
— Жди на стене, воевода Клим. Я спрошу великую княгиню, как она мыслит.
— Буду ждать, — послышался ответ со стены.
Малк поспешил в шатер княгини Ольги, зная, что она горит желанием скорее вступить в переговоры с древлянами. Когда же Ольга услышала требование князя Мала, у нее дрогнуло сердце.
— Нет и нет! Никаких заложников! — твердо сказала Ольга, — Пусть будет так: старейшины выйдут за городские ворота, я подойду ко рву, и мы поговорим.
Воевода Малк удивился, как можно ей, великой княгине, идти под вражеские стрелы. Он выразил свое опасение. Но княгиня Ольга оставалась непреклонной.
— Токмо так мне будет оказано доверие, — заявила она.
Воевода Малк вновь отправился к крепостным стенам, изложил условия великой княгини. Они были приняты без оговорок.
— Ждем великую княгиню до захода солнца. Наши старейшины выйдут скоро, — отозвался со стены Клим — младший.
Пока Малк вел переговоры с древлянским воеводой, княгиня Ольга немало поволновалась. И было от чего. В этот день она решала судьбу князя Мала, судьбу всех горожан Искоростеня и всех воинов, защищавших крепость. Исполнение задуманного ею не оставляло никаких надежд на спасение всем, кто находился в крепости. Ей было тяжело пойти на столь жестокую меру, она никак не могла забыть слова князя Игоря: «живи в мире». Но над нею довлела языческая суть, не ведающая милосердия. Князь Мал должен быть наказан, все, кто поощрял его злодеяние, кто исполнял в роще кровавую расправу, — тоже. И потому княгиня Ольга собиралась на встречу с послами без угрызений совести, с холодным сердцем и ясным разумом. Боярыня Павла помогла Ольге надеть кольчугу и шлем, сама вырядилась в боевое снаряжение, взяла византийский щит, и они покинули шатер. Их сопровождали семь телохранителей. Под прикрытием их щитов княгиня и боярыня подошли к самому рву, где был рухнувший мост, и увидели, что за воротами их ждут старейшины. И начались переговоры.
— Слушайте, послы, и передайте все своему князю, — начала Ольга, — До чего вы хотите досидеться? Чтобы умереть голодной смертью? Ведь все ваши города и селения уже сдались мне и готовы выплачивать дань, но я освободила их на пять лет. Они возделывают нивы и убирают хлеб. Последуйте их примеру, и вы будете жить вольно.
Древлянские послы слушали внимательно и ответили не мешкая:
— Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за своего мужа и нашего князя лишить живота. А он нам люб, и мы не отдадим его. Теперь говори ты.
Ольга на сие ответила таю
— Я уже отомстила за обиду моего мужа. Вам сие ведомо. Больше не желаю мстить. И ежели отдадите князя Мала, завтра же покину вашу землю.
— Нет, не отдадим. Нам краше смерть вместе с ним в битве, чем жизнь без него. Больше нам нечего сказать, — И послы двинулись к воротам.
— Стойте! Стойте же! — крикнула Ольга. Послы остановились.
— Говори, что там еще! — довольно грубо отозвался высокий худощавый боярин.
— Ладно, я не прошу у вас князя. Хочу только с города Искоростеня взять небольшую дань. На том и разойдемся.
Древляне повеселели, заговорили разом меж собой. Поговорив, спросили Ольгу:
— Чего ты хочешь от нас? Мы готовы дать тебе мед и меха.
— Полно, древляне, зачем мне вас разорять. Да ведомо мне и то, что в городе нет меду, а меха худые. Потому прошу у вас немного: дайте мне от каждого двора по три голубя и по три воробья.
Удивились послы, тихо поговорили меж собой, и старший, высокий худощавый боярин, сказал:
— Нет у нас такой прорвы птицы: ни малой птахи, ни голубей.
— Съели? — спросила Ольга.
— Едим, — ответил старший, — Да как‑нибудь спроворим по голубю с дыма и по два воробья — воришки.
— На том и сговорились. Идите же в город и объявите урок, а ночью вынесите птицу в коробах вот сюда, где стою.
— Это мы вынесем. Токмо чтобы без подвоха, — заключил старший боярин. — Воинов своих отгони подальше.
— Так и будет, — ответила Ольга.
Древлянские послы радовались, что так легко договорились с великой княгиней. Они скрылись за воротами, кои в тот же миг были накрепко закрыты. В городе вскоре началась суматоха по чердакам, амбарам и поветям. За дело взялись все отроки и отроковицы, все шустрые молодайки. Даже воины сошли со стен, дабы помочь отловить голубей и воробьев. Добродушные древляне поверили в искренность великой княгини и даже посмеивались над ее причудой: «Эко же воробьев на вертеле жарить будет! То‑то рать накормит». Смеялись те, у кого еще были силы смеяться. Да вскоре же и поплатились за свою доверчивость и неуместный смех.
Ночью древляне приоткрыли ворота и вынесли на противоположный берег рва десятки берестяных и лубяных коробов, наполненных голубями и воробышками. А как рассвело, то со стены раздался зычный голос воеводы Клима — младшего:
— Эй, дозорные, позовите воеводу Малка!
Тот был близко, потому как ждал слова от древлян.
— Малк слушает! — подойдя поближе к рву, ответил воевода.
— Дань мы вам отдали!
— Вижу! Сейчас воины и заберут ее.
— Теперь скажи, когда княгиня Ольга уведет свою рать с нашей земли? — спросил Клим — младший.
— Нынче до захода солнца все и узнаете, — ответил Малк.
На том и разошлись.
Той порой воины Ольги перетаскали короба и кошелки с птицами к шатру великой княгини. Сюда же собрались многие воины, сотские, тысяцкие, да и воеводы сочли своим долгом глянуть на странную дань. А как стало людно у шатра, вышла княгиня Ольга. Рядом с Ольгой шел князь — отрок Святослав. Осмотрев древлянскую дань, Ольга повернулась к городу и сказала негромко, словно перед нею стояли древляне:
— Вот вы и покорились мне и моему сыну, великому князю. Теперь отдыхайте спокойно. А я завтра уйду в Киев. — Сказав так, княгиня повелела воеводам: — Слушайте, воеводы. Велите своим воинам взять по одному воробью или по голубю и бережно хранить их до сумерек. А как будет смеркаться, велите воинам привязать в тряпицах к каждой птице по кусочку горящего трута. И пусть они отпустят их с богом.
Августовский день был на редкость погожий и очень, очень долгий. Но вот наконец наступили ранние сумерки, и воеводы распорядились о том, что наказала Ольга. И лишь только сумерки стали погуще, как в стане великокняжеской дружины засверкали тысячи огоньков. Да вскоре выпущенные птицы понесли эти огоньки в город, к своим гнездам, в голубятни, под стрехи домов, амбаров, сараев. И еще вечер не настал, как по городу, то тут, то там, загорелись сперва трепетные огни, а потом эти огни превратились в пламя сразу над десятками домов, сараев, амбаров. Море огня охватило весь город и повергло его жителей в ужас. Панике поддались не только горожане, но и воины. И не было в стенах города никому спасения. Древляне бросились бежать к городским воротам, распахнули их. Но и за воротами их ждала смерть. Воины Ольги убивали всех подряд. Лишь отроков и отроковиц хватали и уводили в свой стан.
