Правое крыло возглавили старший сын Джучи Орду и :его двоюродный брат Байдар, сын Чагатая. Подобно Кадану и Бури, им выпала задача не позволить потенциальным союзникам венгерского короля — польским князьям, тевтонским шцарям и чешскому королю Вацлаву — прийти на помощь Беле IV. Еще в начале зимы года железа-коровы (1241 г.), пюка Бату с основными силами завершал подчинение Галицко-Волынской Руси, передовые отряды Орду и Байдара вторглись в Польшу, захватили Люблин и Завихост и дошли до Рацибужа. Когда Бату, наконец, выступил на венгров (ранней весной того же года), отряды этих царевичей вновь пересекли Вислу. «Орда и Байдар, двинувшись с правого крыла, пришли в область Илавут, — пишет Рашид ад-Дин, — а против [них] выступил с войском Барз, но они разбили его» [Рашид ад-Дин 1960, с. 45]. Из европейских источников известно, что они захватили и разорили Сандомир, Краков, разгромили у Ополья местных князей — Владислава Опольского и Болеслава Сандомирского, которые бежали с поля боя. Опустошив Серадз, Ленчицу и Куявию, они двинулись дальше на запад, в Силезию, где у Лигницы встретились с войсками самого могущественного из Пястов — Генриха Силезского, войска которого были усилены также воинами его двоюродного брата — моравского владетеля Болеслава Щепелки и даже рыцарями Тевтонского ордена и Ордена Храма. Эта коалиция потерпела сокрушительное поражение от Орду и Байдара, причем большинство европейских военачальников погибло, включая Болеслава Щепелку. Генрих Силезский, после, этой битвы получивший прозвище Благочестивый, по одним сведениям, также погиб в битве [Великая хроника 1987, с. 154-155], по другим — попал в плен: его заставили преклонить колени перед телом погибшего монгольского военачальника (ни один источник не сообщает, какого именно), после чего отрубили голову, которую доставили Бату [Ц. де Бридиа 2002, с. 112; ср.: Chambers 2001, р. 99]. В течение месяца войска Орду и Байдара опустошали Моравию, а затем соединились с основными силами Бату [см.: Меховский 1936, с. 55]. Таким образом, и правое крыло монгольских войск выполнило поставленную перед ним задачу: польские войска были разгромлены, их поражение произвело такое впечатление на чешского короля Вацлава, что он отказался от намерения прийти на помощь полякам. Битва у Лигницы произошла 9 апреля 1241 года, и это лишь подтверждает скрупулезное исполнение монгольскими царевичами-военачальниками плана, разработанного Субэдэй-багатуром, ибо всего через два дня после нее Бату одержал одну из своих самых значительных побед - у Мохи на реке Шайо..
В начале 1241 г. войска наследника Джучи миновали карпатский перевал, известный как Русские ворота, легко смели со своего пути еловые и дубовые завалы, сделанные по приказу Белы IV, разбили войска королевского наместника и вторглись в Венгрию, намереваясь наказать короля Белу за предоставление убежища кипчакам хана Котяна. И хотя Котян был убит в результате заговора венгерских магнатов еще до вторжения монголов в Венгрию, это не заставило Бату отказаться от войны с Белой IV.
Собрав свои войска и призвав вассалов, венгерский король выступил навстречу монголам и стал лагерем у Шайо. Фома Сплитский сообщает, что «так как разные люди имели разные мнения, то они и не пожелали прийти к какому-либо единодушному решению. Одни, скованные безмерным страхом, говорили, что нужно временно отступить и не вступать с ними в бой, поскольку это — варвары, от которых нет надежды на спасение и которые завоевывают мир не из жажды власти, а из страсти к наживе. Другие по глупому легкомыслию беспечно говорили: „При виде нашей многочисленной армии они тут же обратятся в бегство". Вот так те, кому была уготовлена скорая погибель, не смогли прийти к единому решению» [Фома Сплитский 1997, с. 107].
В то время как Бела предпринимал безуспешные попытки навести порядок в своей армии, Бату больше внимания уделял моральным качествам своих подчиненных. Тот же Фома Сплитский сообщает, что Бату, лично проводя разведку, поднялся на холм над рекой и осмотрел расположение войск противника, после чего обратился к своим воинам: «Друзья, мы не должны терять бодрости духа: пусть этих людей великое множество, но они не смогут вырваться из наших рук, поскольку ими управляют беспечно и бестолково. Я ведь видел, что они, как стадо без пастыря,- заперты, словно в тесном загоне» [Фома Сплитский 1997, с. 107]. Как уже указывалось выше, венгерский хронист, по-видимому, отразил священный ритуал, исполняя который Бату обратился к Небу, прося даровать победу в предстоящем бою: «...Весь день и всю ночь он ни с кем не говорил, а только молился и причитал; и он велел мусульманам также собраться и возносить молитвы» [Juvaini 1997, р. 270-271; Негри 1844, с. 385-386]. Несомненно, харизматическая власть и умение вовремя сказать нужные слова воинам позволяли Бату поддерживать боевой дух в своих многочисленных и разноплеменных войсках.
Утром 11 апреля брат Белы герцог Коломан и Калочский епископ Хугрин, не посоветовавшись со своим предводителем и сюзереном, выступили во главе своих дружин к мосту, по которому проходила переправа через Шайо и, легко разогнав незначительные силы монголов, собравшиеся у него, выставили там свою охрану. Бату приказал выставить напротив моста семь камнеметных машин, которые расстреляли всю венгерскую охрану [Фома Сплитский 1997, с. 107; см. также: Свентославский 2002, с. 373]. После этого войска Бату начали переправу через мост. Несмотря на разгром передовых отрядов венгров, при переправе воины Бату столкнулись с сильным сопротивлением, причем, согласно «Юань ши», погиб некий предводитель монголов «Бахадур» {Юань ши 2004, с. 504][14]. Бенедикт Поляк также сообщает, что герцог Коломан «в первой же схватке собственноручно сбросил главного предводителя тартар с моста над этой рекой вместе с лошадью и оружием в бездну смерти», возможно имея в виду того же «Бахадура» [Ц. де Бридиа 2002, с. 112]. Сообщающий об этих событиях персидский автор начала XIV в. Вассаф пишет, что предводителем передового отряда был Сартак — старший сын Бату [СМИЗО 1941, с. 84].
Несмотря на отпор венгров, монгольским войскам удалось переправиться и даже захватить противника врасплох. Окружив венгерский лагерь, монголы обрушили на защитников ливень стрел, в том числе и зажигательных, венгры так и не пришли к согласию по поводу совместных действий: пока большинство баронов готовились к бою, герцог Коломан, епископ Хугрин и присоединившийся к ним магистр тамплиеров в Венгрии попытались перейти в контратаку. Их немногочисленные отряды очень скоро были смяты, тяжелораненые герцог и епископ вернулись в лагерь, а магистр погиб. Часть венгерского воинства погибла ог стрел, остальные, так и не получив приказа по поводу дальнейших действий, обратились в бегство. Венгры пытались выбраться из лагеря, но им преграждали путь упавшие палатки и веревки от них, в образовавшейся давке задниенапирали передних, и многие погибли по вине своих же соратников. Лишь отряду епископа Хугрина удалось вырваться, но эта удача оказалась эфемерной: монголы позволили венграм выйти по одной из дорог, а затем прижали епископский отряд к болоту и истребили полностью вместе с самим предводителем и епископами Матфеем Эстергомским и Григорием Дьерским, присоединившимися к Хугрину по пути [Фома Сплитский 1997, с. 107-110].
Королю Беле удалось спастись, и он искал убежища в Австрии. Его брат герцог Коломан пытался укрыться в Пеште, но именно этот город стал следующим объектом нападения соединившихся монгольских отрядов Бату, Субэдэй-багатура, Орду и Кадана. Пешт и Буда вскоре пали, вскоре их судьбу разделили еще несколько городов, в том числе и Эстергом — уже шестая столица, взятая под предводительством Бату. Подробности битвы при Мохи и последующих событий ярко описаны Фомой Сплитским, который, несомненно, использовал сведения участников сражений. Персидский же историк Рашид ад-Дин, не имевший возможности общаться с современниками событий, ограничился краткой фразой: «Затем Бату [направился] в сторону Истарилава [Эстергома? — Р. П.] и сразился с царем башгирдов, и войско монгольское разбило их» [Рашид ад-Дин 1960, с. 45]. Почти так же лаконично и сообщение Ипатьевской летописи: «Король же Бела и Каломан сретоша и на реце Соленой; бившимся им полкомъ, бежаша Угре, и гнаша е Татаре до реке Доуная» [ПСРЛ 1908, с. 785-787].
Я привожу столь подробное описание битвы на Шайо, потому что это единственное сражение за весь западный поход, о котором на основании источников можно говорить, что его выиграл сам Бату. В связи с этим встает вопрос: будет ли обоснованным включать Бату в число полководцев, как это делают авторы современных популярных изданий типа «Ста знаменитых полководцев»?
Согласно сведениям источников, он неоднократно предводительствовал войсками, которые одерживали крупные и стратегически важные победы, захватывали большие укрепленные города. Но нельзя не обратить внимания на весьма характерный факт: каждый раз при Бату оказывался какой-либо царевич-Чингизид или военачальник менее знатного происхождения, сыгравший в сражении или осаде города куда более значительную роль, чем сам предводитель похода! Так, в Волжской Булгарии передовые отряды возглавлял Шибан, а вместе с Бату находился военачальник Бурундай, про которого даже русские летописцы сообщают, что именно он «пленил всю землю Булгарскую» [Воинские повести 1985, с. 94]. В осаде Рязани вместе с наследником Джучи участвовали еще шесть потомков Чингис-хана, несколько Чингизидов осаждали также и Владимир, крупные города Галицко-Волынской Руси, а затем — и города Венгрии. Начатая Бату осада Москвы, согласно Абу-л-Гази, завершилась на пятый день благодаря натиску Шибана. Не менее показателен и случай с Козельском, описанный Рашид ад-Дином: «Бату подошел к городу Козельску и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня». Как видим, большинством своих побед Бату был обязан другим военачальникам.
