забыл о фамильной чести, воевода?
– Бориса собор избрал в цари! Не нам с тобой про то рассуждать. Надобно хватать изменников. Надо изловить всех посланцев самозванца.
Князь Шаховской пробовал урезонить воеводу.
– То дело опасное. И нам от того ничего хорошего ждать не приходится.
– Сие приказ царя! – сказал воевода.
– Царь далеко, – многозначительно сказал Шаховской.
Татеев внимательно посмотрел на товарища.
– Ты что молвил, князь?
– Токмо то, про что говорят в крепости все! Только ты того не слышишь, князь-воевода! Али не видишь, что никто не станет воевать противу войска самозванца? Наши стрельцы его за подлинного царевича почитают.
– Надобно говорить с народом! Надобно прочитать царскую грамоту, где сказано, кто есть Гришка Отрепьев! Монах беглый за царевича выдает себя!
– Да не поверит никто царской грамоте! – вскричал Шаховской. – Все холопы верят, что он есть царевич истинный!
– Ты мне измену предлагаешь?
– Не измену! Какая там измена! Кому изменять станем? Бориске Годунову? Да кто его царем сделал? Али достоин он занимать царское место? Сам помысли, князь-воевода! Коли не будет приказа отворить ворота воинству вора, сие сами стрельцы и казаки наши сделают. И что с нами будет?
Татеев задумался. Он и сам понимал, что Шаховской говорит дело. Но в окончательный успех самозванца он не верил и потому выгадывал, как поступить лучше…
***
Чернигов: Нильский и Елена.
Ян добрался до двери, за которой была его женщина. Он и сам пока не поверил, что это удалось ему столь легко. Все же этот город-крепость принадлежал Московскому государству, и его воевода поставлен на должность царем Борисом Годуновым, против которого Нильский выступил в войске царевича Димитрия.
«Вот она удивится моему появлению. Если хочешь завоевать женщину, её стоит поразить. Сейчас я это и сделаю».
Шляхтич постучал в двери.
Послышался голос:
– Кто там?
– С весточкой к панне, – ответил Ян.
Двери открылись. Елена даже вскрикнула, когда увидела Нильского.
– Пан Ян?!
– Я у ног моей панны.
– Но откуда пан здесь? Пан сошел с ума?
– Я прибыл вслед за панной. Проникнуть в город было не так и сложно, моя панна.
– Пан не знает, чем он рискует!
– Но и панна рискует не менее моего.
Она затащила его в свою комнату и закрыла крепкую дверь на засов.
– Ян, ты совсем потерял голову!
– И есть отчего!
Он взял её за плечи и поцеловал.
– Погоди! Ты знаешь, что в городе всюду ищут лазутчиков Димитрия Ивановича?
– Знаю.
– И знаешь, что тебя ждет, если тебя схватят? Ты думаешь, что они станут шутить?
– Но ты же здесь, Елена. Я пришел к тебе, не думая про опасности. И я ожидал, что ты наградишь меня.
Она больше не противилась ему…
***
Велимир Бучинский встретил конницу Мнишека на пути к городу и сказал:
– Царевич ждет пана воеводу в своем лагере. Его милость недовольна той медлительностью, что проявляет пан воевода.
Мнишек поморщился и ответил:
– У меня тяжелая кавалерия, пан Бучинский. Одна хоругвь с трудом пробилась через лес. Пришлось ждать.
– Мы идем к Чернигову. Часть наших казаков уже там.
– Город отворит ворота? – спросил Мнишек.
– Уверен – ворота будут открыты без боя.
– Жаль.
Бучинский не понял воеводу.
– Что пан сказал?
– Я сказал жаль, что не будет хоть малой стычки. Моим солдатам нужна добыча. А где она?
– Но мы продвигаемся по вражеской территории без потерь. И это хорошо, пан воевода.
– У меня уже гусары начали роптать. Им не разрешили грабить. Они пришли сюда за добычей. А её нет.
– Добыча будет в Москве. Там наш государь наградит верных.
Воевода Мнишек хохотнул в ответ.
– Пан и правда не понимает, про что я говорил? Не все верят, что мы окажемся в Москве. И потому думают о добыче сейчас.
– И пан воевода не верит? – спросил Бучинский.
– Причем здесь моя вера, пан кавалер? Я говорю о солдатах. Мои гусары мечтают о больших деньгах. Но пока золото им лишь обещали. Поход начался, а они не получили и монеты! Небольшая добыча могла бы снять сие напряжение.
– Его милость царевич запретил грабеж!
Мнишек это знал и сам.
Стройные ряды панцирной кавалерии двигались вперед. На ветру развевались знамена и флажки на пиках гусар, шелестели перья на крыльях…
***
Елена услышала ночью шум на улице и спрыгнула с кровати. Она выглянула из окна.
– Что там? – спросил Ян.
– Народ шумит. Толпа с факелами собирается. Они кричат за царевича.
– Вернись ко мне.
Его поражало, как свободно она держится. Никакой стыдливости. Елена знала о совершенстве своего тела и выставляла его напоказ. Иная бы завернулась в простыню, подойдя к окну. Эта нет. Она стояла обнаженная в красных отсветах этой бурной ночи.
– Елена!
Она вернулась.
– Я не такая как все женщины, Ян. Я похожа на Марину Мнишек.
– Нет, Елена, ты гораздо красивее панны Мнишек.
– Я не о красоте говорю, Ян.
– Панна Мнишек горда тем, что родилась в семье сенатора и думает, что сам бог определил ей высокий жребий. Но ты другая. Мнишек не смогла бы сделать того, что сделала ты.
– Я похожа на Мнишек в ином. Она также как и я мечтает о власти!
– Она мечтает стать царицей, Елена. Но ты? В чем твоя цель? – спросил Нильский.
– Мой брат станет государем, Ян. Мой родной брат! Сын простого боярского сына Отрепьева примерит на свою голову Шапку Мономаха!
– Но он не сможет тогда признать тебя сестрой.
– И что с того? Зачем мне его признание? Ведь это я в первый раз дала ему совет назваться именем Димитрия!
– Ты? – удивился Нильский.
– Именно я. Тогда ему было очень плохо. Он сбежал из монастыря. Я сбежала из отцовского дома. Меня хотели отдать замуж, Ян.
– Замуж?
– Отец и дядя нашли мне жениха. Сын дворянский сделал мне честь и решил взять меня в жены. Владелец большого поместья посчитал, что этого достаточно. Отец был доволен! Но не я!
– Ты воспротивилась?
– Я решительно отказалась, и отец отстегал меня плетью. Смотри на рубцы на моей спине.
Нильский потрогал едва заметные полоски на коже красавицы.
– Он бил не сильно. Не хотел портить моей кожи. Я ведь не больше чем товар.
– Тебе не нравился жених?
– Я его даже не видела. Но он гораздо старше меня. Он почти ровесник моему отцу. Дворянин Лукьян Одоевский. И я сбежала из дома, Ян. Пошла наперекор отцу.
– И что? Как ты добралась до Литвы?
– Мой брат Юрий, в монашестве, Григорий, также бежал. И я предложила ему наречь себя именем Димитрия…
***
В тёплой хижине в лесу они переждали беду.
Юрий вернулся и сказал Елене, что теперь погони можно не опасаться.
–Твой жених Одоевский с десятком оружных холопей 22 всю округу прочесал. Даже награду объявил за тебя. Видать крепко прижало сердешного.
– А сюда он не сунется?
– Нет, – успокоил сестру Отрепьев. – Про сию сторожку никто не ведает, окромя отца Охрима. Но тот не продаст.
– Уверен? – с тревогой спросила она.
– Уверен. Но вот что далее станем делать?
– Бежать! В Литву.
– Но что там, сестра? Много ли денег у тебя?
– Серебром больше пяти рублей. Да два перстенька и серьги золотые. Продать можно будет.
– И у меня есть десять рублев. Надолго
