с вами. Виной этому приключение в тот вечер...
— Милостивый государь, — возразил маркиз, — всё, что вы мне рассказываете, какая-то абракадабра для меня. Я ничего не понимаю. Я ничего не знаю ни о приключении, о котором вы упомянули, ни о его герое... Вы уверены, что кто-нибудь не сыграл с вами шутки?
— Уверен.
— В таком случае, может быть, вам самому вздумалось позабавиться на мой счёт?
— Я этого никогда не посмел бы, г-н маркиз!
— Советую вам этого и не делать, ибо не в моём характере терпеть подобные вещи.
С этими словами маркиз, выпрямившись и пристально глядя на Браконно, двинулся на него с таким грозным видом, что агент Фуше поспешил ретироваться. В передней он заметил лакея шести футов ростом. Такие старые служаки, когда обращаются к их преданности, бывают очень грубы с посторонними.
— Г-н маркиз, — стал извиняться Браконно, — мне очень прискорбно, что я доставил вам неприятность... Поверьте, что я очень чту...
— До свидания! И если вы встретите этого Леклера, то пришлите его ко мне: я его отделаю!
И он быстро захлопнул дверь за Браконно.
«Вот смелые люди, — размышлял дорогой обескураженный сыщик. — Тут так и бьёт в нос заговором. Ну-с, установим наблюдение за этим очагом реакции, а сами возвратимся поскорее в Париж. Мой патрон сумеет заставить маркиза снять свою личину!»
Он вернулся к себе в гостиницу, а на другой день уже ехал в Шалон.
Виктор Леклер, держа в руках образчики, рассказывал Лербуру о своей поездке в его кабинете при магазине «Bonnet Bleu». Эмилия сидела тут же на турецком диване, слегка откинувшись на мягкие бархатные подушки. Полузакрыв глаза, как будто деловые разговоры обоих собеседников действовали на неё усыпляюще, она из-под полуопущенных век глядела на молодого человека, которого она любила. Ей не было ни малейшей надобности стесняться. Её муж сидел около своей конторки спиной к ней. Виктор Леклер, стоя около камина, беспрестанно заглядывал в лист, испещрённый записями и цифрами. Он как будто занимался только Лербуром, а между тем его взгляд был устремлён на Эмилию. Он приехал только накануне и явился к Лербуру неожиданно. С самого утра он говорил только о разных шёлковых изделиях, не переставая бросать на Эмилию пламенные взгляды.
— Да вы драгоценный человек, — сказал хозяин. — Закупки, которые вы сделали для меня, чрезвычайно выгодны. У вас столько же вкуса, сколько ловкости. Просто прелесть, что вы закупили украшения для мундиров. Генерал Мюрат всё жалуется на бедность кавалерийской формы. Теперь он подпрыгнет от радости... Знаете, Леклер, вы заработали хорошие деньги на этих поручениях...
Тень легла на лицо молодого человека. Ему, видимо, было крайне неприятно брать деньги от мужа Эмилии.
— Мы сочтёмся с вами потом, гражданин Лербур, — сказал он. — Надеюсь, это для вас безразлично. У меня теперь денег довольно. Так как я веду кочующий образ жизни, то даже не знаю, куда мне девать то, что вы хотите мне теперь дать.
— Пусть будет по-вашему, мой друг, но расчёт дружбы не портит. Я посчитаю, сколько вам приходится за комиссию, и вся сумма будет храниться у меня до тех пор, пока вам не понадобятся деньги.
— Великолепно! Я собираюсь опять уехать на несколько недель. Мы рассчитаемся, когда я вернусь.
— Как? Вы собираетесь уезжать? — спросила мадам Лербур.
— Да, гражданка, — ответил Леклер. — Это моё занятие — кататься по всем дорогам Франции. Только что приехал с юга, поезжай на север. Теперь мне придётся съездить во Фландрию за кружевами.
— И долго вы будете в отсутствии?
— Не могу вам точно сказать... Из Фландрии, может быть, проеду в Кёльн и Майнц. Из-за войны Германия давно была закрыта для нас, а там, наверно, можно заключить выгодные сделки...
— Как вы энергичны! — со вздохом промолвила Эмилия.
— Он прав! В его годы молодой человек должен работать, как следует. Он составит себе состояние, и мы женим его на какой-нибудь хорошенькой девице, которая принесёт ему в приданое благоустроенный дом. У меня есть знакомые, которые не прочь бы иметь зятя такого славного характера и красивой наружности, как Леклер.
— Что ты вмешиваешься не в своё дело? — заметила его жена изменившимся голосом. — Тебе нужно было бы сначала расспросить г-на Леклера, что он сам намерен делать, а ты хочешь располагать им по-своему...
— Да я вовсе не думаю ещё жениться! — смеясь, вскричал молодой человек. — У меня нет для этого времени.
— А может быть, завелась какая-нибудь любовишка, которая мешает вам это сделать?
— Да ведь я вечно в разъездах! Каким же образом я мог бы привязаться к кому-нибудь? Нет, гражданин Лербур, я свободен, как воздух, и женщина, которой я скажу: «Я вас люблю», — может этому вполне поверить.
При этом ясном намёке Эмилия улыбнулась и спрятала своё вспыхнувшее лицо. Лербур, по-прежнему занятый только своими коммерческими соображениями, собрал образчики, разбросанные на столе и стульях, и, повернувшись к молодому человеку, сказал:
— Скажите, Леклер, вы можете подождать четверть часа? Я хочу сделать список моих заказов и передать его вам. Было бы хорошо, если бы вы отправили письмо в Лион сегодня же...
— Хорошо. Я пошлю письмо и подожду здесь, пока вы не кончите.
— Моя жена составит вам компанию, — прибавил Лербур с видом такой добродушной доверчивости, что Эмилия не могла удержаться от улыбки.
Сан-Режан и бровью не повёл. Лербур тяжёлыми шагами уже спускался по витой лестнице, которая вела в магазин. Едва он скрылся из глаз, Сан-Режан бросился к Эмилии и, став перед ней на колени, взял её руку и с жаром поцеловал.
Полулёжа на оттоманке, молодая женщина с чувством тайного удовлетворения смотрела на молодого человека, склонившегося у её ног и не выпускавшего её руки. Наконец она вздохнула и стала ласкать кончиками своих тонких пальцев щёку, уши и волосы того, кого она любила.
— Будьте благоразумны! — произнесла она, поднимаясь. — Я не отнимала у вас руки, чтобы вознаградить вас за долгую разлуку, но ничем не следует злоупотреблять.
— Эмилия! Вы жестоки, — сказал Сан-Режан, вставая. — Ваш муж великодушнее вас: он хочет заплатить мне за мои труды.
Она не ответила на этот упрёк и, глядя на молодого человека, сказала с беспокойством, которого и не старалась скрыть:
— Это правда,
