скорей!».
Но Нина от неожиданности и страха остолбенела, вытаращенными от удивления глазами в упор глядя на змею. И та длинная, обвившая собой ствол и корень кустарника, словно нехотя сползла на траву и будто бы поплыла по ней, удаляясь прочь.
А однажды змея всё же настигла, ушедшую за вениками в Есенетский дол в сторону Павлово, компанию Нины, укусив за ногу её подружку. К счастью с ними оказалась взрослая женщина, перетянувшая несчастной ногу, и приказавшая всем скорее бежать домой. Потом эту девочку успешно и без последствий вылечили.
Но оказалось, что опасаться надо не только змей, но и капризов природы.
Как-то раз Нина с сестрой Павлиной и ближайшими подружками Лидой Батаевой, Людой Завьяловой и Маней Молокиной ходили за щавелём в окрестности деревни Ямицы.
А это было почти за три километра от их деревни в сторону Павлово.
Но, не успев набрать корзинки щавеля, они попали под песчаную бурю. Из-за вьющихся столбов пыли и сплошных песчаных вихрей вокруг ничего не было видно, как будто в поле появился песчаный лес. Нина окликнула девчонок и первой побежала в сторону Ворсмы. Остальные пустились за ней. За бурей они даже не видели друг друга, а только слышали, когда ведущая Нина кричала им, чтобы не отставали. Прибежали они на зады, где Нина обычно пасла тёлку Тамарку. И взрослые сразу отправили всех пятерых в больницу, где им от песка и земли промывали глаза, носы, рты и уши.
Так в свободное от учёбы время и работала Нина по дому, занимаясь и скотиной. Четыре класса школы она окончила в 1914 году.
А после лета началась Мировая война. К этому времени её братья Михаил и Иван с интервалом в год окончили гимназию, а потом также поочерёдно поступили в военное училище, приезжая домой на побывку.
С началом войны и Василия Ивановича Ерёмина несколько раз пытались призвать в армию, но каждый раз завод его отхлопатывал. В то время мастер Ерёмин тем более был нужен заводу, так как пошли военные заказы. Но семья всё равно боялась, что отца призовут на фронт.
Годы войны постепенно сказались и на быте Ерёминых. Василий Иванович понемногу стал готовиться и к самым худшим временам, создавая возможные запасы. Но запасы создавались не только для его семьи, но и для жителей всей Ворсмы.
В один из дней мужчины с их завода перетащили к Ерёминым на второй этаж большое количество пудовых мешков с белой мукой. А Нина им открывала дверь. Одну из комнат набили мешками почти до потолка, и пол не выдержал, провалился. Хорошо, что в это время Дюковых дома не было.
– «Не надо было так много таскать сюда мешков!» – заключила Нина.
– «А что есть будем? Это вам ведь война – значит голод!» – оправдался отец.
И пришлось ему за свой счёт делать в доме Дюковых большой ремонт, но завод помог стройматериалами и плотниками.
У Ерёминых тогда кроме коровы уже был жеребёнок, и отец, в случае чего, имел на него, подросшего, свои планы.
Он как-то ими поделился с семьёй:
– «Я вас в Павлово отправлю! Возьму магазин и вы будет там торговать. А то, если меня всё же возьмут на фронт, что вы будет тогда без меня делать? Вас ещё остаётся четверо!».
– «Тятенька, ты говорил, что в деревне есть дом, и хороший! Отвези нас туда!» – вдруг предложила Нина, никогда не бывавшая в их родовой деревне Галкино.
– «Нет! Пока не получится! Ведь меня уже давно просят у Пережогина отпустить в Кошелёво. Но он всё не пускает. А там стоит завод Денисовых, который вышел из строя и пустует!» – сообщил отец неожиданную новость.
– «А что с ним?» – спросила любознательная Нина о личильном заводе братьев Денисовых – богатых крестьян села Кошелёво.
– «Пока не знаю!» – ответил ей и себе отец.
А через полтора месяца этот вопрос вновь встал на повестку дня.
К Павлу Михайловичу Пережогину неожиданно приехал один из братьев Денисовых и стал просить его хотя бы ненадолго отпустить к нему В. И. Ерёмина. Видимо получив принципиальное согласие управляющего заводом, он затем явился и в дом к Ерёмину, теперь став и его уговаривать:
– «Всё тебе сделаю. Дам коренную лошадь, семян всяких бесплатно. Перевезу семью и добро. Дам человека на лето и людей в помощь, чтобы вам летом всё убрали!».
– «Девчонки давно уже просятся, как война началась. Вези, да вези нас в деревню!» – согласился Василий Иванович.
Как и обещал, Денисов перевёз всю семью Ерёминых, но в Галкино.
Дом давно был нежилым, но под железной крышей хорошо сохранился. Вокруг дома был огород и два сада, в одном из которых стоял второй дом, ранее принадлежавший уже умершему брату Василия Ивановича, и тоже пустовавший.
По весне, присланная Денисовым в домашние работницы Офросинья, стала пахать землю и делать всё, что нужно было семье Ерёминых.
Но однажды на побывку домой в Галкино прибыл в нарядной военной форме Михаил. Так Офросинья, поставив лошадь в конце полосы у дола, села на траву и засмотрелась на него. А тот застеснялся пытливого взгляда молодой женщины и тоже молчал, но не уходил.
А самая младшая Павлина, по молодости и наивности возьми и спроси её бестактно:
– «Офрося, ты что не пашешь?».
А та, смутившись и разозлившись бестактности сопливой девчонки, толкнула Павлину в дол. И та полетела с косогора в орешник, обдираясь о его острые пеньки, рассадив себе живот и ободрав лицо и руки.
Прибежав домой вся в крови, она испугала мать.
– «В чём дело?!» – грозно спросила та.
– «Меня Фрося ваша толкнула!» – сквозь слёзы ответила матери её младшая дочь.
Тогда мать, взяв с собой, как всегда работавшую по дому, Нину, пошла на место преступления.
– «Ты мне не нужна. Иди домой!» – сурово объявила она, даже не став разбираться.
– «Ведь меня Денисов прислал и он мне будет платить, а не вы!» – пыталась защититься Фрося.
– «Нинка, бери лошадь и паши!» – решительно распорядилась мать, показав, что обсуждения её слов не будет.
И Нина взяла плуг в руки. Но поначалу у неё дело не шло, плуг всё время наклонялся, то в одну, то в другую сторону.
Пахалось не глубоко, хотя и ровно. Но в этом была заслуга самой лошади, привыкшей идти по холмику от уже проделанной борозды.
Однако постепенно Нина приноровилась правильно наклонять ручки плуга, и дело пошло.
И с тех пор она стала пахать сама.
А Александра Петровна
