Но капитан озверел, и даже двум архангелам-амбалам трудно было его удержать. Полковник был не на шутку напуган. Несомненно, если бы Нюркин-Огневой вырвался из удерживающих его рук хоть на несколько секунд, то он в буквальном смысле оторвал бы голову этой женщине.
- Ты что, капитан? Одурел совсем? Возьми себя в руки! - полковник встал между ним и Светланой. Он дотянулся до стоящего на столе графина и слив воду на ладонь плеснул водой в разбухшее от ярости лицо офицера.
Тот отряхнулся, посмотрел на полковника уже более осмысленным взглядом и облизнул губы. Полковник вылил остатки воды в стакан и сделал знак амбалам освободить удерживаемому руки. Светлану между тем вывел из комнаты вошедший помощник.
- Ты что, охренел совсем? - продолжал свой напор полковник, протянув стакан с водой капитану. - Этому тебя обучали? Ты хочешь убийством в моем кабинете женщины скандал на весь мир раздуть? Вон, погляди, ее сторонники у Политехнического стоят, а еще другие на телефонах дежурят! Так тебя обучали работать?
- Вы видели, куда эта курва меня ногой ударила? - смог, наконец, вымолвить капитан, опять сунув обе руки между ног.
- И такого слабака мне рекомендовали для этой деликатной операции! – воскликнул полковник. - Все! Вы мне больше не нужны, капитан! Свободны!
Он нажал нужную кнопку и в кабинет вошел перед тем уже отведший Светлану в соседнюю комнату помощник.
- Лейтенант, проводите капитана Огневого в медицинский кабинет!
Давно отвыкшему от подобных сцен полковнику впору было самому выпить чего-нибудь успокоительного. Но валерьянку он пить не стал, а налил себе стопочку армянского, после чего минуты две посидел неподвижно, прислушиваясь, как приятное тепло распространяется по всему телу. Потом он приказал ввести к нему эту женщину.
- Я приношу вам извинения за поведение капитана, - хмуро обратился он к Светлане. - Но ведь и вы виноваты, нельзя же так, это уж слишком.
- Что нельзя? – нервно засмеялась Светлана. - По яйцам бить сволочь нельзя?
- Ну вот, вы опять, - произнес с укоризной полковник. - Вы же интеллигентная женщина, как можно так выражаться…
- Я, товарищ полковник, врач, - отвечала Светлана, - и я выражаюсь профессионально. Ну, хорошо, не яйца, а яички. Это вас успокаивает? При чем тут суффиксы, дело в сути, - Светлана опять не смогла сдержать короткий смешок.
У Светланы не было никаких дел к хозяину сего кабинета, ее сюда заставили придти, и она пришла сюда отнюдь не с добрым сердцем, ибо от работников этого учреждения исходили только издевательства, только провокации, только насилие. И эта античеловеческая деятельность именовалась деятельностью во благо государства? Потому-то и позволяла себе доктор Светлана - и с большим удовольствием! - говорить с хозяином этого кабинета в такой манере. Разве не здесь ее склоняли к предательству своего мужа, разве не здесь ее оскорбили и даже пытались убить?
Понимающий, что теперь уж никакой «душеспасительной» беседы быть не может, полковник взял отобранный у посетительницы в самом начале пропуск и приготовился отметить на нем разрешение на выход.
- Я вам, гражданка Сеитова, рекомендую не разглашать это происшествие. Предупреждаю, неразглашение в ваших же с вашим мужем интересах. Заметьте, я не беру с вас подписи о предупреждении, но нарушение устного предупреждения карается суровее. Вы меня понимаете, надеюсь?
Тут впервые Светлана почувствовала страх и онемевшими губами вымолвила:
- Понимаю…
Полковник сунул в руки расслабившейся женщине пропуск и движением головы указал на дверь.
Когда Светлана шла к своим, толпившимся в маленьком сквере перед зданием Политехнического музея, ее все еще била дрожь, которую она старалась унять. Войдя в подземный переход, она остановилась, сделала несколько глубоких вдохов, выйдя из перехода, она, еще не замеченная ожидавшими ее мужчинами, повернула в сторону магазина фарфоровой посуды, зашла в него, не торопясь прошла по залам, стараясь сосредоточить свое внимание на красивых сервизах. Это ей в какой-то мере удалось, и, выйдя на улицу, она также неспешно направилась к скверу. Первым ее увидел муж и бросился ей навстречу.
- Да, угрожали. Да, пытались вербовать. На все я говорила «нет» и «не знаю» - так отвечала Светлана на вопросы растревоженных товарищей. О действительно состоявшихся событиях она расскажет уже дома только мужу…
«Ох, лучше бы работать заграницей с иностранками!» - думал между тем профессионал-совратитель, покидая кабинет врача, где ему наложили на яйца компресс.
Светлана с той поры стала активным участником крымскотатарского Сопротивления. Она в той ситуации, в которую ее ввергла грубая работа служащих весьма ответственного учреждения, осознала себя женой воина, сражающегося за правое дело, признала своим долгом сохранять верность этому святому делу. Но не только несомненное чувство долга, подпираемое литературно-историческими прецедентами, руководило ее поступками, а инстинкт, биологический женский, инстинкт, если хотите, самки, самца которой пытаются затравить… Так, наверное, волчица, забыв даже о своих волчатах, бросается на защиту своего волка или мстит за его гибель.
Прописаться Асану в квартире, принадлежащей его законной жене, так и не разрешили. Светлана подала иск в суд, хотя результат был заранее известен. Но после события в Москве милиция до поры до времени перестала беспокоить супругов Сеитовых. Светлана продолжала свою работу в поликлинике, а Асан вынужден был заняться мелкой коммерцией, что, кстати сказать, давало семье, ожидавшей ребенка, больший доход, чем ежели бы отец семейства работал врачом. Главврач поликлиники, на которого оказывалось огромное давление, чтобы заставить его под любым предлогом уволить доктора Сеитову, оттягивал поиски таких предлогов, зная, что вскоре Светлана уйдет в декретный отпуск, а тогда уж уволить ее будет невозможно.
Но для нашей славной ГБ в сотрудничестве с партийно-советскими организациями нет ничего невозможного! Однако это уже другая история.
Надо сказать, что Светлана, русская жена крымского татарина, вошедшая в число активистов Движения, не была исключением. Камилл однажды встретился еще с одной, не очень молодой женщиной, чей муж получил срок за участие в Движении и которой, матери двух детей, предложили развестись с мужем неподходящей национальности. Ну, она задала жару интернационалистам в штатском!…
В один из ближайших дней Керим решил посетить купившего дом в степном районе своего родственника Ибраима, который после обычных мытарств все же получил прописку и работу в совхозе, где были большие проблемы с квалифицированными работниками. Взрослые сыновья Ибраима пока оставались в Узбекистане, а жена была с ним, хозяйствовала на огороде.
Керим выехал рано утром в Симферополь, оттуда добрался на попутке в Евпаторию и, не имея времени посмотреть город, сразу на маршрутном автобусе поехал в степное село.
В автобусе двое среднего возраста мужчин разговаривали по-татарски, и Керим прислушался к ним:
- Билесинми бу сефер Мустафаны не деп къапаттылар? 44-джи сенесинден сонъ мемлекетте ич бир къырымтатар мектеби ёк дегени ичюн. Я бармы, ёкъсам? Булар не истеселер шоны япалар! Лякин бизлер де башымызны эгмиймиз…
- Адамлар тюрлю ола, - отвечал другой. - Мына, Москвада яшагъан къырымтатарлардан бириси, ады Басырмы бир шей, «основная часть крымских татар проживает в Крыму» деп яза. Ве бу лаф бугунгю замангъа даир! Татарлар энъ хъайындже къыйналынгъан вакъытларда! Бу адам башыны энъип дегиль, тонъкъайып тургъанлардан. Ана ойле Басырны эм къапатмазлар, эмде вакъыты иле огге сюрип миллий къараман этип костерерлер…
(Перевод для пока еще не выучивших крымскотатарский язык:
- Ты знаешь, под каким предлогом арестовали Мустафу в этот раз? Он заявил, что, начиная с сорок четвертого года, в СССР нет ни одной школы с обучением на крымскотатарском языке. А разве не так? Эти что хотят, то и делают! Но мы не склоним головы…
- А вот один из наших земляков, проживающих в Москве, кажется кандидат филологических наук по имени Басыр, заявил, что «основная часть крымских татар проживает в Крыму». И это в наши дни! В самый разгар издевательств над татарами, пытающимися зацепиться в Крыму! Он не только голову склонил, но и раком стал. Вот такого Басыра мало сказать не арестуют, но и будут выдвигать в национальные герои…).
Керим обратился к говорившим по-татарски, и мужчины, только вчера прибывшие в Крым в желании закрепиться здесь, были очень обрадованы встрече с земляком.
- Было время, когда приезжая в Крым я не видел ни одного татарина,- говорил один из мужчин, - а сейчас даже случайно в транспорте со своими встречаемся.
