Сердце сдавило тисками, кровь бросилась в голову. Ужас объял княжну, сковал тело, перехватил дыхание. Она замерла на миг, но потом пересилила натиск, резко повернулась к постели…
Постель была пуста.
Тарко к советам Мены не прислушался и рано утром, как только Сокол ушёл с клинком к ведунье, а Рыжий ещё спал, отправился к крепости. Он собирался хоть целый день под двором княжеским ходить, пока Вияна не увидит его, или не выйдет на улицу по делам. А там уж пусть вновь обругает его, пусть прогонит. Увидеть бы её только, словом переброситься. Даже то, что меча сейчас при нём нет, а значит нечем и хвастать, желания не убавляло.
Стража на воротах юношу остановила и внутрь не пропустила, хотя один из воинов узнал воспитанника Мещёрского князя. Но здесь не Мещёрск, здесь Елатьма, здесь свои порядки и свой князь правит.
– Мне с княжной Вияной поговорить надо, – настаивал Тарко.
– Не велено тебя пускать, – заявил стражник.
– Кем же не велено? – упорствовал Тарко.
– Самим князем Александром и не велено, – ответил стражник и вздохнул, то ли сопереживая мальчишке, то ли настраиваясь на утомительные объяснения. По шее ведь не двинешь княжескому приёмышу. Впрочем, если досаждать сильно будет, можно и двинуть, как бы ненароком.
Но силой гнать просителя не пришлось. Неожиданно для обоих спорщиков во дворе загремели доспехи, застучали копыта, и скоро в воротах появился сам Александр, сопровождаемый полудюжиной всадников. Заметив юношу, князь остановил лошадь.
– Не ищи с сестрой встречи, Тарко, – сказал он. – У неё теперь своя судьба. Возвращайся в Мещёрск, отец тебе дело найдёт по душе. Вырастишь, сам всё поймёшь.
Небольшой отряд тронулся, а юноша, проводив его взглядом, от крепости вовсе не ушёл, лишь отступил немного под гору, продолжая из тени наблюдать за воротами. На что он рассчитывал, Тарко и сам понимал плохо. Вияна из крепости не появится точно, возможно, до самого замужества там просидит. Но он всё равно ждал, надеясь на чудо или случай, что позволит ему попасть внутрь или выманит княжну наружу.
Чуда, однако, не произошло.
Вместо желанной девушки Тарко увидел давешнего бузотёра, который вышел из крепости в сопровождении двух княжеских воинов. Все трое направились вниз к пристаням, и юноша, рассудив, что за время короткой отлучки ничего в его сидении не изменится, решил проследить за ними.
Савелий шёл свободно даже оружие держал при себе, но Тарко отметил, что всё же дружинники скорее охраной приставлены к охотнику, чем провожатыми.
Они вышли к пристаням и остановились возле небольшого струга, чуть меньшего, чем корабль Тарона.
– Демидка! – позвал один из дружинников.
Из лодки высунулась заспанная рожа молодого корабельщика, очень худого на вид как для такой работы.
– Чё? – спросил он.
– Копчё! – передразнил дружинник. – Ты зачем спишь, вша тебя укуси? Давно уж в Москву пора отваливать!
– В Переславль, – поправил Демидка и одной ладошкой наскоро умылся из реки. – Тебе-то, душегубу, какое дело? Сколько хочу, столько сплю, твоих снов не одалживаю, свои смотрю.
– Возьми путника, – сказал второй дружинник. – Сам князь за него просит.
– Да не еду я в Москву! Вот ещё выдумали!
– Нам всё равно, хоть в Переславль, – согласился второй дружинник.
– Кто такой?
– Вот, – дружинник подтолкнул Савелия в спину.
Тот хмуро посмотрел на струг, перевёл взгляд на Оку, и вдоль неё на юг.
– Плату какую положишь? – спросил тем временем корабельщик.
– Какая тебе, разбойнику, плата!? – вновь вступил первый дружинник. – Сам князь просит, понял ли?
Демидка не сразу уступил, пусть хоть и князю, сделал вид, что раздумывает.
– Ладно, забирайся! – махнул он охотнику. – Но харч, слышишь, сам себе промышляй. Кормить не буду.
– Только вот что, Демидка, – добавил грозно сопровождающий. – Смотри, чтобы не сбежал он от тебя. До самой рязанской земли проводи.
– Это как то есть? – удивился тот.
– Братцы! – вдруг заговорил Савелий, поворачиваясь к княжеским воинам. – Ведь вы же православные! Христиане! Зачем князь со мной так-то? Отпустите. Ведьма здесь ещё где-то, чувствую я. Отпустите ненадолго! Туда и обратно! Мигом обернусь. А завтра сам уйду, вот чем угодно поклянусь!
– Дурак ты, Савелий, так ничего и не понял, – второй дружинник сплюнул. – Если тронешь Мену хоть пальцем, князь с тебя шкуру спустит. А что он не спустит, так мы доберём лоскутками. Так что, давай, пошевеливайся, от греха подальше!
– От греха? – возопил охотник.
– Понятно, – сказал сам себе Демидка и исчез под настилом.
Вместо него чуть погодя, из лодки выбрались два здоровенных гребца, похожие один на другого, как пара кирпичей. Перемахнув пристань, спрыгнули одновременно на берег, да так, что Тарко хоть и в отдалении стоял, показалось ему, будто земная твердь содрогнулась точно мостки шаткие.
Встали могучие корабельщики по обеим сторонам от Савелия, пошевелили плечами. Тот сразу сник.
– Держи! – крикнул Демидка и рядом с богатырями шлёпнулся моток верёвки. – Сам не захочет, шкурам вонючим в дороге товарищем будет.
Савелий сопротивляться не дерзнул, побрёл на лодку. Дружинники присели на бережке, собираясь, похоже, дождаться отплытия и проследить, чтобы всё прошло гладко. А Тарко, увидев неподалёку Рыжего, спорящего о чём-то Тароном, к крепости решил сегодня не возвращаться.
***
Изба Мены выглядела тесной, но опрятной. Всякие колдовские вещи посетителей не пугали, видимо упрятанные от чужих глаз в сундуках или в иных каких местах. И только по стенам тут и там висели большими пучками травы, но это были, как заметил Сокол, обычные целебные травы, какие встретишь на Мещере в каждой второй избе. Мена собственно и славилась в округе больше как целительница, а колдовство, если и пускала в ход, то изредка и не на людях. Вот только вчера промашка вышла.
Сейчас девушка ничем не напоминала разгневанную воительницу, что ворвалась на постоялый двор. Волосы были заплетены в тугую косу, покрыты платком, а длинное платье скрывало каблучки, даже когда Мена двигалась.
– Пришёл всё же, – она встретила чародея какой-то особенной доброй улыбкой. – Думала, может, испугаешься…
– Испугался, но пришёл вот, – отшутился Сокол.
– Откладывать не станем, у меня всё готово. Садись, – она показала на лавку перед пустым столом. – Угощений пока не предлагаю. Потом угощаться будем, после дела.
Сокол уселся и принялся наблюдать за девушкой. Та выгребла на серебряный поднос угли из жаровни, бросила поверх них смоченную пахучим отваром траву. Меч в поднос остриём упёрла, так что дым, поднимаясь, обтекал клинок несколькими витками и лишь возле рукояти срывался, попадая под сложенную чашечкой ладонь ведуньи.
Трава высохла, вспыхнула, язычки пламени метнулись по дымному следу к самой ладошке Мены, и та отдёрнула руку.
– Меч хозяина ищет, – произнесла она, заливая угли из чашки.
– Это я понял, – кивнул Сокол.
– И он ищет жертву, – добавила Мена.
– Об этом я догадывался.
– Клинок предназначен для убийства.
Мена бережно положила клинок на стол. Присела. Некоторое время Сокол ждал продолжения, но так и не дождался.
– Мечи вообще только для того и предназначены, чтобы убивать, – заметил он.
– Что ты всё заладил: «знаю», «догадывался»… – проворчала Мена без раздражения. – Ты же понимаешь, я имею в виду не убийство вообще, а определённую жертву. Истинную цель. Это меч смерти. Или жизни. Смотря, с какой стороны взглянуть.
– Понимаю, – согласился Сокол. – А кое о чём и точно узнал. Главного не понял. Кому он предназначен в руку, а кому в грудь?
– Этого тебе никакая ворожба не откроет, – сказала Мена. – Но врага меч сам укажет, если тот рядом окажется. Хоть слабо, но отозвался сталь. Теплеет клинок, когда в сторону цели своей смотрит. Еле заметно, но даёт знать. И хозяина наверняка должен почувствовать.
Сокол подержал руку над лезвием, над рукоятью и пожал плечами.
– Я не чувствую ничего.
– Тут рука надобна того, кому предназначен меч. Или женская.
– Твоя, к примеру?
Мена кивнула с улыбкой.
– Цели не чувствую, но кое-что мне удалось узнать. Думаю, этим клинком Дятел с нечистью бился в Мещёрой Поросли. С колдуном каким-то сильным, а может с демоном.
– Дятел из Угармана? – уточнила Мена.
– Он самый.
– Не слыхала, чтобы он воевал с кем-то.
– Было такое дело, – кивнул Сокол. – Хоть и давненько уже.
Мена убрала со стола поднос с потухшими углями, протянула Соколу меч и стала выкладывать угощение – пирожки, варёные яйца, зелень, поставила глечик с малиновым квасом и пару глиняных кружек.
