Ростовских купцов поддержал и Силуян:
— Здесь не торговля, а маята. Медвежий угол, как бельмо на глазу. Не вверх, не в низ по Волге не пропускает. Лютый народ. И еще хотел бы изречь, князь. Не худо бы дорогу на Новгород отыскать.
— Через леса, реки и болота?
— Понимаю, князь. Дело тяжкое, но без доброй торговли Ростову худо придется.
— Худо, купец, зело худо. Без торговли городам не стоять.
На душе Ярослава становилось смуро. Наградил же батюшка городом! В самую пустынную глухомань отослал. Да еще приказал:
— Приведи язычников к кресту, Ростов и селища обложи данью, и шестую часть в Киев доставляй.
Многого восхотел великий князь, хотя немало истины в его словах. Киев непрестанно воюет, деньги позарез надобны, да и крепкий, преуспевающий град на сумежье необходим. Прав хитрый батюшка, зело прав! Но ничего пока, кроме сильной крепости, он, Ярослав, не сотворил. Да и крепости бы не стало, коль бы начал ростовцев в христианство обращать. До сих пор ростовцы и говорить ничего не желают об отмене прадедовской веры. В темноте и невежестве живут. Сколь раз пытались попы Федор и Илларион среди язычников проповедь произнести, но их тотчас забрасывали каменьем. Тяжкое это оказалось дело![99]
Да и полюдье из-за крепости пришлось на целый год отложить. Мужики изрядно помогли: они-то к тяжелой работе привычные.
Но после Покрова снова полюдью быть. Надо дружину кормить, данью с ней поделиться.
Дружинники и без того не слишком рады «ростовскому сиденью». И в работных людях побывали, и без дани остались, и… без храма. Все они крещеные, а помолиться негде. Так дело пойдет — и Христа скоро забудут. Непременно надо церковь ставить, да такую дивную, дабы язычники загляделись… Легко сказать. А где умельцев найти? Ни один из местных плотников отроду не видел церкви. Хоть в Киев за умельцами посылать. Но до стольного града — не рукой подать. Вновь всё лето тащиться на ладье, да еще против течения? А вспять плыть? Другого лета ждать. Сколь времени пролетит! Куда ни кинь — и всюду незадача.
Что же делать тебе, князь Ярослав? Думай о делах неотложных, думай!
Кузни притулились к речке Пижерме: вода под боком, а без воды да руды никакого изделья не сладишь. Правда, и Неро под рукой, но туда рыбаки не велят с бадейками ходить: нечего озеро баламутить да рыбу пугать.
Ярослав любил приходить на Пижерму. Привлекал перестук молотов о наковальню, да и на изделья хотелось глянуть, особенно на ратные.
Оружье и доспехи — единственное чем еще в охотку занимались кузнецы. Другие-то ремесла хирели — спрос падал, а тут князь кузнецам твердое слово дал:
— Куйте! Оружье и доспехи нам вельми понадобятся. Вернусь с полюдья — сполна рассчитаюсь. На том крест целую, и слово даю княжье.
Оружейники Ярославу поверили. За годы пригляделись: князь в словах своих и поступках тверд.
Доспехов кузнецы ранее не изготовляли: в походы не ходили, а доспехи лишь увидели на воинах Ярослава.
Тот приказал принести в кузни кольчуги и шлемы и молвил:
— С моих дружинников. Дело для вас новое и непростое. Приглядитесь, пораскиньте головами, а вдруг смекнете.
Оружейники сошлись со всех кузен, помыслили и молвили Ярославу:
— Изготовим, князь. Из железной руды наделаем облые кольца, и кольчугу сладим.
— Облые? Это как?
— Облые — из круглой проволоки. Довелось мне когда-то железную рубаху делать, — молвил кузнец Будан.
— И как же ты ее изладил? От кого познал? — тотчас заинтересовался Ярослав.
— От ковалей, кои в Ростов наведывались из Сарского городища. Их ратники, когда-то в поход на чужеземцев ходили. Всё дотошно распознал, даже о чужеземной кольчуге. Своими глазами зрел, каждое колечко пересчитал. На кольчугу надо не менее 20 тысяч колец, в палец в поперечине, при толщине проволоки в четь пальца. Но дабы изготовить железную рубаху понадобится около трехсот саженей проволоки. Некоторые кольца завариваются наглухо. Каждые четыре таких кольца сплачиваются одним разомкнутым кольцом, кое после этого заклепывается. Кропотливая работа, князь. Требует немалого навыка и большого усердия.
— И велика ли кольчуга получается, Будан?
— У иноземных воинов кольчуга длиной до колена, имеет полный рукав и весит более 22 фунтов.[100] Наша кольчуга несколько короче, имеет ширину в поясе, примерно пять ладоней,[101] а длина рукава составляет две с половиной ладони[102] и доходит до локтя. Весит до 16 фунтов. Разрез ворота находится посередине шеи или сдвинут в сторону, застегивается кольчуга без запаха. Сзади кольчуга мастерится короче — для удобства посадки в седле.
— Молодцом, Будан. То, что ты рассказал, весьма похоже на кольчуги дружинников. Дело за шлемами.
— А вот для шлемов иная руда понадобится. Медная. Надо на болота ехать.
Сыскали оружейники и медную руду. Заполняли ею железные котлы, грели на раскаленных угольях и выпускали медь тонким ручейком в желоба.
Легче было с изготовлением стрел, кои понадобились Ярославу для пополнения запаса дружины. (Многие стрелы были потрачены в день осады Ростова). Но и здесь не обошлось без новшеств. Железные наконечники стрел ростовцев были гораздо легче, короче, и улетали лишь на сто шагов. Да и саму стрелу с гусиным опереньем надо было удлинять.
Когда изготовили новую стрелу и пустили ее в лёт, оружейники удовлетворенно молвили:
— Почитай, на треть дальше улетела. Добрая стрела!
— Дело не только в лёте, надо, чтоб и недруга разила.
— С таким наконечником, князь, и щит не поможет.
— Это еще как сказать, мастера. Щиты бывают разные.
— Тот, что мы в своих руках держали — пробьет! — уверенно заверил Буданом.
— А ну-ка поведай, друже, — молвил Ярослав.
— Как-то вознамерились порыбачить. На челнах на Которосль выбрались, а там на нас с берега ушкуйники навалилась, что обитают в Медвежьем углу. Норовили нас в полон взять, но и мы не лаптем щи хлебаем. Ведали, куда поехали. Луки, мечи, и рогатины с собой прихватили. На воде биться худо, так мы тоже на берег выскочили, благо разбойников было не столь и много. В сечу кинулись. Нас-то поболе оказалось, но лиходеи не оробели, лихо отбивались. А когда у них четверо воев пало — в лес ушли. Подобрали мы у мертвых оружье, там и щит оказался. Глянули на него, а щит на два вершка стрелой пробит.
— Слаб щит. Сберегли его?
— Сберегли. У меня в чулане лежит.
— Ты покажи мне его, Будан.
— Принесу, князь…
Наловчились ростовские кузнецы-оружейники выделывать и знатные щиты. Мастерили по росту каждого дружинника два щита из гибких ивовых прутьев, выдержанных в воде; один — овальный, продолговатый, он закроет воина с головой, коль тот будет сражаться в пешем строю, а другой — круглый и легкий, весьма удобный для всадника. Сверху щиты обтягивали воловьей кожей и обивали медными полосами. Как правило, щиты мазали в красный цвет — цвет мужества и стойкости в бою…
Как-то беседуя с кузнецами, все обратили внимание на высокого красивого юношу в длинной, ниже колен, белой рубахе и в легких сапожках, плетеных из бересты; на груди его висел амулет на черном гайтане.
Кузнецы тотчас примолкли. Один из них, наклонясь к князю, шепотом произнес:
— Волхв Тихомир. Внук кудесника Марея. Приплыл на челне из Велесова дворища. Хоть и млад, но весьма чтим. Народ его, как бога уважает.
Подойдя на три шага к Ярославу, юноша остановился и, в знак приветствия, вскинул правую руку.
— Велес доволен вами, люди земли ростовской. Вы не перестаете поклоняться старым богам и чтите старую веру.
Кузнецы, кроме князя, отвесили волхву низкий поклон. Подле Ярослава стоял его неизменный телохранитель Заботка, кой, как и князь, удивился лицам мастеров. Они были благоговейны, кротки и подобострастны, как будто перед ними очутился сам бог Велес.
«Вот и крести этих людей, — озабоченно вздохнул Ярослав. — Да они готовы выполнить любое повеление этого молодого волхва. Зело же преданы ростовцы языческой вере!.. Но зачем появился здесь этот Тихомир?».
Юноша, увидев возле князя могучего воя, нахмурился. Этот нечестивый может помешать убийству Ярослава. Надо сделать так, чтобы он заснул. Да поможет бог Велес!
Тихомир в упор посмотрел на воя, и его глаза заискрились зеленоватыми огнями. У Заботки безвольно опустились руки, он мгновенно заснул.
— Что тебе надо, юноша?
— Я пришел к тебе от бога Велеса, — отозвался Тихомир и, стремительно ступив к князю, выхватил из кожаных ножен острый кинжал, помышляя вонзить его Ярославу в сердце.
Безоружный князь не успел даже отскочить, а занесенная рука Тихомира вдруг застыла и… кинжал выскочил из пальцев.
