– Ловко он наших кур заграбастал! – огорченно сказал Митяй. – Немного мы опоздали.
– А знаешь что, – предложил Ленька, – давай как он, так и мы. Я ему буду зубы заговаривать, а ты с заднего хода – за курами. А встретимся около речки. Ладно?
Митяю не надо было повторять дважды. Он воротился назад, перемахнул через плетень и с другой стороны незаметно подобрался к школе.
– Здравствуйте, – громко сказал Ленька, не зная еще, с чего начать разговор с партизаном.
– Здравствуй! Чего тебе?
– Так просто… Спросить хочу. Ты партизан?
– Ну, партизан, а что?
– А у вас ребят в партизаны берут?
– Каких ребят?
– Ну как я.
– А на что ты годен? У нас что, детский сад?
За дверью беспокойно закудахтали куры. Партизан прислушался, отодвинулся от двери, собираясь взглянуть, чем встревожены его пленницы. У Леньки аж сердце замерло: откроет он дверь – и все пропало!
– Дядь, а дядь! – чуть не крикнул он. – Это не твои лошади? Глянь-ка, отвязалась одна. Уйдет ведь!
– Где? – Партизан испуганно вскочил. – Где отвязалась? На месте стоит.
– Разве на месте?.. И правда. А мне показалось… Вон та, гнедая…
Ленька отвлек внимание партизана, и тот не стал открывать дверь. Да и шум прекратился, за дверью наступила полная тишина.
Прошла минута-другая, и со стороны реки послышался условный свист: Митяй был уже далеко.
– Ну ладно… – неопределенно сказал Ленька и рысцой побежал под гору к речке.
Митяй поджидал его. За это время он успел свернуть головы обеим курицам и держал их за ноги. Одну он передал Леньке, а другую понес сам.
– Чего ты там расшумелся?! Разведчик тоже! – сердито бросил Ленька, когда ребята переправились через Шелонь и шли полем к видневшемуся впереди лесу.
– Это куры расшумелись, а не я. Они же не разведчики. Я их в самый дальний класс загнал, поймал, сам в окошко – и к реке.
Размахивая добытыми трофеями, мальчики весело шли открытым полем. Настроение было хорошее. В этот день удача с самого утра сопутствовала ребятам. Но вдруг позади себя они услышали конский топот и, оглянувшись, увидели двух всадников. Всадники быстро приближались. В одном из них ребята узнали партизана, который загонял кур. Другой был в защитной фуражке, в кожаной куртке, перетянутой ремнем, а на ремне в деревянной кобуре болтался маузер. Его лицо густо заросло смоляной бородой. Ленька узнал его: в прошлом году, когда возили партизанам сено, он видел его в лесу.
– Товарищ Глебов, они это и есть, – услыхали ребята. – Вы что же это, кур воровать?!
Глебов осадил коня.
– Так это они тебя объегорили? Вы откуда, ребята?
– Разведчики мы, партизаны, – решил признаться Ленька.
– Вы разведчики? – удивился Глебов.
– Да, из гвоздевского отряда.
– Ну, значит, плохие разведчики, если рассказываете все первому встречному.
– А я вас знаю, товарищ Глебов. В прошлом году под Лукино вам сено возил.
– А ведь правильно! Помню. Тогда другое дело. А что это у вас? – кивнул он на нищенские сумки. – Почему в таком виде?
– К немцам в тыл ходили. Вроде как побираемся…
– Э, да вы хитрецы! Недаром моего Гридина обманули. Ну и что же вы в разведке узнали?
Глебов соскочил с коня. Он достал карту и внимательно посмотрел маршрут, по которому шли разведчики.
– Так… Хорошо… Так… – повторял Глебов, слушая ребят. Но дела были далеко не блестящие.
– Значит, здесь вы сами видели шесть танкеток?
– Да. И четырнадцать машин с пехотой. А полицаи что-то говорили про сегодняшнюю ночь.
– Хорошо работаете! Все это очень важно. А как зовут тебя?
– Ленькой.
– А фамилия?
– Голиков. А его Андреев Дмитрий.
– Так вот что, Голиков, – командир бригады перешел на официальный тон. – Сейчас я напишу записку, немедленно доставь ее Гвоздеву. Немедленно, повторяю, А тебе, Гридин, – обратился он к своему ординарцу, – придется в другой отряд сгонять. Я здесь один доеду.
Глебов положил кожаный планшет на круп лошади и принялся писать. Ординарец подошел к ребятам и тихо, чтобы не слышал командир, сказал:
– Вот что, щеглы, давайте по-мирному: вам и мне – по одной курице. Семену Михайловичу надо сварить. Не ест ничего…
– На, бери! – Ленька протянул ему белую курицу. – Нам тоже не самим есть: у нас дядя Василий заболел.
Гридин сунул курицу под пиджак. Тем временем Глебов приготовил записки. Одну он передал Леньке, другую ординарцу.
– Так имейте в виду, что дело очень важное, – предупредил он еще раз. – Доставьте немедленно.
Он вскочил на коня и поехал по дороге, а ординарец свернул влево и невспаханным полем поскакал к перелеску.
Часа через полтора Ленька и Митяй были в отряде.
Они передали Гвоздеву записку комбрига, а еще через час, хотя не успела сгуститься темнота, отряд Гвоздева снялся и пошел на запад. Шли всю ночь. К рассвету остановились на дневку в глухом лесу.
Партизаны разгадали план карателей. Из партизанского края вышла не только бригада Глебова, но и другие. На реке Шелони оборону держали лишь небольшие партизанские силы. Гитлеровцы считали, что ловушка захлопнулась, и нанесли удар – по пустому месту. Тем временем партизанские бригады перешли дальше на запад. Отряд Гвоздева появился сначала в Пожеревицком районе, потом в Ашевском, через некоторое время снова вернулся в партизанский край и опять, путая расчеты фашистов, повернул на Выбор, на Новоржев, на Пушкинские горы.
Работы у разведчиков теперь стало еще больше. Ленька похудел, осунулся, но был по-прежнему весел. Разведчики уходили из отряда на несколько дней, узнавали о расположении вражеских гарнизонов, разведывали подходы к железной дороге, сопровождали минеров, сами рвали мосты и, усталые, возвращались на то место, где стоял отряд. А отряда часто на месте уже не было. Разведчики находили только потухшие костры да брошенные шалаши. Тогда по условным знакам, известным только партизанам, разведчики разыскивали ушедший отряд.
Была середина июня, когда отряд Гвоздева получил задание разгромить соседний гарнизон, расположенный в деревушке неподалеку от Ашева.
Вместе с Митяйкой, своим неразлучным спутником, Ленька дважды побывал в той деревне, на которую партизаны готовились совершить налет. Кроме немцев, стоял здесь отряд полицаев, завербованных среди предателей.
Деревню днем и ночью усиленно охраняли. В последний раз ребятам удалось добыть важные сведения. Правда, получилось это случайно, но, если бы не пошли они в деревню, не подвернулся бы такой случай. Оборванные и грязные, шли мальчики с нищенскими сумками по деревенской улице, поросшей травой. Они прошли половину деревни, стучались под многими окнами, но интересного ничего пока не узнали.
– Пойдем на ту сторону, – предложил Ленька. – Может, опять к казарме подойдем.
Вражеская казарма находилась в двухэтажном кирпичном доме за поворотом улицы.
Митяйка шел немного впереди. Вдруг он за что-то зацепился ногой.
– Гляди-ка, веревку нашел! – нагнувшись, воскликнул он.
Бечевка была тонкая, витая – такая на что угодно сгодится. В густой траве ее почти не было видно. Митяйка поднял ее, потянул. Она не подалась. Видно, концом была за что-то привязана.
– Эх ты, слабосильный! Дергай сильней, – сказал Ленька.
Митяй рванул. Веревка тянулась к кирпичному дому. Там зазвенел колокольчик.
– Брось! Сигнал это! – испуганно прошептал Ленька. – Пошли скорее!
Ребята перебежали улицу и зашли в первый попавшийся двор. Мимо к околице спешили гитлеровские солдаты и несколько полицаев. В деревне поднялась тревога.
Немного переждав, ребята снова вышли на улицу. Прошли к кирпичному дому. Конец бечевки был привязан к колокольцу, подвешенному на крыльце.
– Ишь как хитро придумали! Один конец на околицу к патрулю, другой сюда. Чуть что – подмогу зовут. Пойдем с другой стороны глянем.
Ребята прошли на другой край деревни. У последней избы расхаживал часовой. Около него была такая же сигнальная веревка. Ребята свернули на огороды, прошли мимо бань и спустились в овражек. Делать в деревне было больше нечего.
Для партизан открытие ребят имело большое значение. Перед налетом двое разведчиков проползли вдоль плетней в деревню и перерезали сигнальные веревки. Группа других партизан обрывистым берегом ручья прокралась к баням, бесшумно сняла часовых и ворвалась в деревню. Партизаны окружили кирпичный дом, но гитлеровцев захватить врасплох не удалось. Окна нижнего этажа были забиты досками – гранатами не закидаешь. Толкнулись к двери – заперта. Осторожно постучали. В ответ из верхнего окна ударили автоматы. Партизаны прижались к стене, перебежали за угол. Таиться больше не было смысла. Степан бросил под дверь гранату. Она с грохотом взорвалась, но плотная, обшитая железом дверь не подалась.
– Тут противотанковой рвать надо, – сказал Степан.
Хотели попробовать отодрать доски на окнах, но гитлеровцы и полицаи стреляли из автоматов и не подпускали близко.
