Король и королева ехали в аббатство в золотой государственной карете — великолепном закрытом экипаже, запряженном восьмеркой лошадей, которым впервые воспользовался король Георг III при открытии парламента в 1762 году. Для нынешнего короля присутствие его супруги, королевы Елизаветы, было неоценимой поддержкой. Все четырнадцать лет брака она оказывала на него безмерно успокоительное влияние; всякий раз, как он запинался в середине разговора, она ласково сжимала его руку, побуждая не останавливаться, — обычно успешно.
В королевской ложе сидела мать короля, королева Мария, с его двумя маленькими дочерьми. Младшая, шестилетняя Маргарет Роз, даже в лучшие времена озорная и непослушная, сейчас скучала и вертелась на месте. Во время нескончаемой службы она тыкала себя пальцем в глаз, тянула за уши, болтала ногами, укладывалась головой на локоть и щекотала свою гораздо более серьезную старшую сестру Елизавету, только недавно отпраздновавшую одиннадцатилетие. Как это часто бывало, старшая из сестер пыталась убедить младшую вести себя хорошо. Королева Мария наконец сумела унять Маргарет Роз, дав ей театральный бинокль.
Успокоение и ободрение иного рода шло от Лайонела Лога, чье присутствие на одном из мест, дающих возможность наилучшим образом наблюдать церемонию, указывало, насколько он важен для короля. Этот, как сам он себя называл, «простой человек из колоний», так и не избавившийся — несмотря на избранную им профессию, связанную с техникой речи, — от своего австралийского акцента, казался странно неуместным среди представителей высших кругов британской аристократии, занимавших почетные места в аббатстве.
Однако трудно переоценить вклад в знаменательные события этого дня, сделанный человеком, которого газетчики прозвали «королевским логопедом». Статус Лога был так значителен, что его только что произвели в кавалеры ордена Королевы Виктории, а эта награда может быть дарована лишь сувереном. Газеты поместили новость на первых полосах; его имя, как объявила «Дейли экспресс», «было одним из самых интригующих, в списке коронационных награждений». Лог с гордостью надел медаль, отправляясь в аббатство.
За одиннадцать лет, прошедших с его приезда морем из Австралии, Лог, начав с маленькой приемной на Харли-стрит, в самом сердце британского медицинского сообщества, сделался одной из наиболее заметных фигур в стремительно развивающейся области логопедии. На протяжении многих лет он помогал тогда еще герцогу Йоркскому справиться с дефектом речи.
В последний месяц они готовились к знаменательному дню, вновь и вновь репетируя освященные временем ответы, которые король должен будет произносить в аббатстве. За годы совместной работы — будь то в маленьком кабинете Лога или в Сандрингеме, Виндзоре, Букингемском дворце — они выработали собственную систему. Сначала Лог изучал текст, отмечая слова, на которых король может споткнуться, к примеру те, что начинаются на сложные для него звуки «к» и «г», или слова с повторяющимися согласными, и по возможности заменял их. Затем Лог отмечал в тексте места, где предлагал переводить дыхание, а потом король начинал раз за разом практиковаться, пока не добивался успеха, хотя на пути к нему совершенно выбивался из сил и падал духом.
Но в обращении со словами коронационной службы о какой-либо вольности не могло быть и речи. Это было настоящее испытание — и оно вот-вот должно было начаться.
Многочисленных принцев и принцесс — английских и иностранных — начали сопровождать к их местам в 10.15. Потом под торжественную музыку коронационного марша вошла мать короля, за которой следовали представительства различных государств, а затем королева, чей великолепный шлейф несли шесть фрейлин.
«Зазвучали фанфары, и вот уже приближается королевская процессия в сиянии золота и пурпура, — записывает Лог в дневнике, который он вел на протяжении большей части своей жизни в Британии. — В конце ее идет человек, которому я десять лет служил всем сердцем и душой. Он медленно приближается. Он несколько бледен, но с головы до ног он — Монарх. Сердце начинает колотиться, когда я осознаю, что человек, которому я служил, сейчас станет королем Англии».
Пока Козмо Лэнг, архиепископ Кентерберийский, вел коронационную службу, никто из присутствующих в аббатстве, должно быть, не слушал его с более напряженным вниманием, чем Лог, хотя его мучила зубная боль. Поначалу ему казалось, что король нервничает, и сердце его замерло, когда тот начал произносить слова клятвы, но в целом король говорил хорошо. Когда все закончилось, Лог ликовал. «Король прекрасно интонировал речь», — сказал он одному журналисту.
По правде говоря, при всех тех досадных случайностях, с которыми пришлось совладать королю, просто чудо, что он смог произнести свои слова так ясно и отчетливо: держа перед его глазами книгу с текстом службы, архиепископ нечаянно закрыл большим пальцем слова клятвы. И эта неприятность была далеко не единственной: когда лорд обер-гофмейстер стал облачать короля в мантию, у него так тряслись руки, что он чуть не сунул королю под подбородок эфес меча, который следовало пристегнуть к поясу. А когда король поднимался с коронационного трона, один из епископов наступил на край его мантии, отчего король едва не упал и довольно резко приказал епископу отойти в сторону.
Подобные неприятности неизбежно сопутствовали любой британской коронации. Более всего король опасался, как бы Лэнг не надел на него корону задом наперед, как это уже случалось в прошлом, и поэтому распорядился, чтобы под один из крупных драгоценных камней в передней части короны подсунули короткую красную ниточку. Очевидно, кто-то не в меру усердный выдернул ее, и король так и не был до конца уверен, правильно ли надета корона. Коронации некоторых предшествовавших монархов граничили с фарсом: коронацию Георга III в 1761 году остановили на три часа, после того как куда-то исчез парадный меч, а коронация его сына и наследника, Георга IV, была омрачена скандалом с покинутой и ненавистной ему женой Каролиной Брунсвикской, которую только силой удалось не пустить в аббатство.
Все мелкие неурядицы остались не замечены присутствующими, не говоря о тысячных толпах, которые все еще стояли вдоль лондонских улиц, несмотря на портящуюся погоду. По окончании службы король и королева поехали в золотой карете дальней дорогой в Букингемский дворец. К этому времени дождь уже лил вовсю, но это, казалось, не смущало толпу, которая радостно приветствовала их. Лог и Миртл воспользовались передышкой, чтобы подкрепиться взятыми с собой сэндвичами и шоколадом; в 15.30 усиленный радиорепродукторами голос объявил: «Публика из сектора J может пройти к машинам». Они спустились к выходу, еще через полчаса была вызвана их машина, и они в изнеможении повалились на сиденья. Лог при этом чуть не упал, зацепившись за свою шпагу. Они проехали по Вестминстерскому мосту, миновали опустевшие трибуны и к 16.30 были дома. Мучась теперь уже не только зубной, но и головной болью, Лог пошел вздремнуть.
При всей важности коронации она была лишь частью того, что предстояло осилить в этот день королю. В восемь вечера его ожидало еще более серьезное испытание: радиообращение в прямом эфире к народу Соединенного Королевства и всей обширной Империи. И Логу снова надлежало быть рядом с королем. Речь должна была длиться несколько минут, но от этого она страшила их ничуть не меньше. С годами у короля развился особый страх перед микрофоном, отчего обращение по радио казалось ему даже более тяжким испытанием, чем выступление перед живой аудиторией. Не облегчал его задачи и сэр Джон Рит, генеральный директор Би-би-си, созданной королевским указом десять лет тому назад: он настаивал на выступлении в прямом эфире.
В течение нескольких недель перед выступлением Лог работал с королем над текстом. После репетиций на чтение текста вразбивку оба, казалось, чувствовали себя вполне уверенно, но все же рисковать не хотели. За последние несколько дней Роберт Вуд, один из опытнейших звукооператоров Би-би-си, большой специалист в быстроразвивающемся искусстве внестудийной трансляции, сделал записи их многообразных упражнений на граммофонных пластинках, включая особую пластинку, на которой были собраны в единое целое самые удачные фрагменты. И все же Логу было не по себе, когда машина везла его к семи часам вечера во дворец.
По приезде он выпил виски с содовой в обществе Александра Хардинжа, королевского личного секретаря, и Рита. Пока они пили, из верхних покоев прислали сказать, что король готов встретиться с Логом. На взгляд австралийца, монарх казался вполне бодрым вопреки треволнениям этого неспокойного дня. Они еще раз прошлись по тексту речи перед микрофоном, а потом вернулись в его комнату, где к ним присоединилась королева. Вид у нее был усталый, но счастливый.
