Саддукеи же, которые по необходимости были политиками, мало думали о той особой духовной миссии, которую возложил на себя еврейский народ, и всегда были готовы пойти навстречу чужеземцам, начисто забывая о национальной гордости евреев. Когда фарисеи, что означает «отделившиеся», или отошедшие от всякой скверны, подняли под предводительством Маккавеев религиозное восстание против эллинистически настроенных Селевкидов, наследников Александра Великого, именно саддукеи свели на нет их усилия, когда позднее уговорили Маккавеев вновь открыть ворота эллинизму. Главный закон фарисеев — брать в руки оружие только для защиты религиозной свободы — не был принят саддукеями, и последовательное увеличение маленькой бедной страны за счет завоевательных войн против Едома и Самарии в конце концов доказало свою несостоятельность.
Язычники-хрестиане, которые цитируют Иисуса как поносящего Моисеев Закон, просто не знают, что он постоянно и с одобрением цитировал рабби Гилле-ля, самого почтенного из философов-фарисеев. К тому же, должен сказать, в некоторых сирийских деревнях, где иудеи-хрестиане и иудеи все еще умудряются жить рядом в дружбе и согласии, хрестиане молятся в синагогах и считаются младшими братьями фарисеев.
Не буду отрицать, что и фарисеи тоже были разные во времена Иисуса, недаром он говорил о том, что материальное благополучие ослабляет дух и многие так называемые фарисеи забыли о духе закона и помнили только о его букве. Однако в целом дух торжествовал над буквой, и даже в монашеском ордене ессеев, самых консервативных фарисеев, духовность и милосердие исповедовались в более упорядоченном и гуманном виде, чем в любом из современных хрестианских сообществ, которое построено не по его образу и подобию.
Правомерно спросить: зачем клеветникам распространять свои измышления, если в них ни на гран правды? Ответ прост. И в наши дни иудео-хрестиане, ибо у евреев есть только один Бог, отказываются обожествлять Иисуса, а так как язычники-хрестиане не знают древнееврейского, то иудаисты, естественно, пользуются огромным преимуществом в толковании мессианских пророчеств об Иисусе и всего свода его заветов и рассуждений, в частности о морали. Это порождает ревность и обиды. Заповеди, которые инородцу, воспитанному в божественном почитании, кажутся совершенно оригинальными откровениями, иудаисту являются как логическое развитие фарисейства.
Как-то раз один римский хрестианин воскликнул на вечере братства, куда меня пригласили в качестве гостя: «Послушайте, братья и сестры во Христе, у меня хорошая весть! В Десяти заповедях, данных Моисею, две принадлежат Иисусу: «Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею». И: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».
Все ему захлопали.
Сидевший же рядом со мной недавний иудаист, поморгав немного в изумлении, сухо сказал:
— Да, брат мой, хорошо молвил Иисус! Теперь все понятно! Бесчестные евреи-переписчики украли его мудрость и вставили первую заповедь в шестую главу Второзакония, а вторую — в девятнадцатую главу Левита.
— Неужели Господь простил им их воровство?! — завопила благочестивая матрона с другого конца стола. — Это все фарисеи виноваты, я-то уж знаю!
Мне не хотелось затевать спор и напоминать ей, что Иисус хвалил фарисеев как «праведников, не нуждающихся в покаянии» и как «здоровых, не имеющих нужду во враче», и в своей притче о блудном сыне он вывел их в честном сыне, оставшемся дома: «Сын мой! ты всегда со мной, и все мое твое…»
Хрестиане, подобно орфикам и другим религиозным сообществам, тайной доктрине учат часто с помощью драматических представлений. К сожалению, этот старый и приятный способ нести истинную веру все же имеет и свои недостатки, если персонажи более исторического, нежели мифологического толка, и если верующие принимают художественный вымысел за незыблемую истину. Вот передо мной список Рождественской драмы, принятой египетской Церковью. Главные роли в ней принадлежат ангелу Гавриилу, Марии, матери Иисуса, ее двоюродной сестре Елисавете, мужу Елисаветы, священнослужителю Захарии, мужу Марии — Иосифу, трем пастухам, трем астрологам, повивальной бабке Силом, Ироду, Анне-пророчице и священнослужителю Симону. Пьеса написана просто, но с настоящим искусством, и я не нахожу в ней ничего неправильного с точки зрения религии, ибо она должна показать, что Иисус — долгожданный мессия евреев и, более того, Божественное Дитя, явление которого было предречено всеми древними мистериями — греческими, египетскими, кельтскими, армянскими и даже индийскими. В третьей сцене, например, действие происходит в плохо освещенном хлеву в Вифлееме.
Петух (кричит): Христос родился!
Вол (мычит): Где?
Осел (кричит): В Вифлееме!
Кстати, эти существа — не хитрые персонажи из басен Эзопа, о нет, это священные животные. Петух, принадлежа Гермесу, сопроводителю душ в Аид, и Аскле-пию-врачевателю, разгоняет ночную тьму и предвещает восход солнца. Помните, что говорил Сократ прежде, чем испил цикуты? Он просил друга пожертвовать Ас-клепию петуха. Мне кажется, что таким образом он выражал надежду на воскресение. Петух фигурирует и в рассказах о последних страданиях Иисуса. Он же воспринимается как предвестник его воскресения, хотя я нахожу это несколько надуманным. Бык и осел — символические, животные двух обещанных Мессий: Мессии — сына Иосифа и Мессии — сына Давида, с которыми хрестиане отождествляют Иисуса. Об убежище «диких ослов и пасущихся стад», о блаженных, посылающих «туда вола и осла», говорится в тридцать второй Книге пророка Исайи, и иудейские комментаторы неизменно интерпретируют это как имеющее непосредственное отношение к обоим Мессиям.
После того как петух, осел и вол сказали свое слово, наступает день, и мы видим Святое семейство, как издавна принято, Деву-Мать — в синих одеждах с короной из серебряных звезд на голове, а Иисуса — в яслях, которые точно для той же цели использовались в дельфийских и элевсинских мистериях. Бородатый Иосиф стоит немного поодаль. Он не увенчан короной и даже не в пурпурных одеждах, подобно праведникам, заслужившим божественного света. Постепенно приближаются отдаленные звуки барабана и трубы. Входят три радостных пастуха, похожие на тех, что на горе Иде поклонялись маленькому Зевсу… Или (позволю себе раскрыть секрет) на мистов, одетых, как пастухи, которые во время церемонии Пришествия, давшего название элевсинским мистериям, показывают новорожденное дитя, освещая его факелами, и кричат: «Ликуйте, ликуйте, вот наш Царь, сын Дочери Моря, лежит в корзине среди речных тростников!»
Нет, я не ставлю под сомнение то, что Иисус лежал в яслях, или то, что пастухи пришли поклониться ему, но все остальное, по-моему, должно восприниматься не буквально, а скорее, как философская правда в терминологии аристотелевской «Поэтики». Кстати, не убежден, хотя доверяю своим источникам, что мой собственный Рождественский рассказ точен во всех деталях. Однако я знаю то, что знаю. Знаток в греческой скульптуре или керамике обычно с легкостью восстанавливает утерянные детали пострадавшего произведения искусства. Возьмем, к примеру, вазу с. черной росписью: Орфей, сходящий в Аид. Если данаиды держат в руках корзины, а над исчезнувшим куском можно разглядеть виноградную гроздь и два пальца, судорожно вцепившиеся в булыжник, то знатоку этого достаточно: он тотчас представит изнывающего от жажды Тантала и Сизифа, его собрата по несчастью, толкающего огромный камень на вершину скалы. Мне, конечно же, гораздо труднее, потому что я имею дело с историей, а не с мифом. И все же история Иисуса, начиная с самого рождения, так близка к мифологическому сюжету, что я во многих случаях предполагал вещи, которые потом, в результате исторических поисков, находили подтверждение, и это вселяло в меня уверенность, что там, где я ничего не могу доказать, я тоже не иду против правды'. Например, у Иисуса очень много общего с героем Персеем, так что даже попытка царя Акрисия убить младенца Персея вполне соответствует нашей истории, тем более что Акрисий — дед Персея.
Я видел представление еще одной религиозной пьесы о последних мучениях Иисуса. Хрестиане, верно, боялись обидеть римлян, и она получилась у них не очень правдивой. На сцене было разыграно только то, что говорилось и делалось публично, и получилось, будто бесчестный Пилат вел себя правильно и даже великодушно, отчего вся вина за убийство легла на евреев, от имени которых выступал первосвященник.
Однако не могу не предостеречь вас. Не стоит принимать Священное Писание на веру. Лишь сочинения древнееврейских поэтов, так называемые «пророческие книги», можно читать, не думая постоянно о редакторах-священниках, но и они в большинстве случаев неправильно датированы и не принадлежат людям, которым приписываются. Подобную антинаучную практику евреи оправдывают следующим образом: «Тот, кто говорит благо именем того, кто уже говорил его, несет спасение в мир». С течением времени исторические и юридические книги случайно или не случайно, но оказались испорченными, так что даже самые дотошные исследователи не могут надеяться распутать все узлы и восстановить первоначальный текст. Все же, сравнивая еврейские мифы с мифами ханаанеян и еврейскую историю с историей соседних народов, можно вывести рабочую гипотезу тайной истории Иисуса, что, собственно, для нас главное.
