— Товарищ полковник, у меня предложение только одно, но с экономией в миллиарды!
— Эх, лейтенант! — безнадежно махнул рукой полковник. — Ни хрена-то ты в жизни не понимаешь! Запомни на всю жизнь, заруби на носу: пяток предложений, с экономией по рублю каждое, куда дороже твоего одного, пусть даже с миллиардами! Ну ладно, делай что знаешь. Одно лучше, чем ничего.
* * *
В первый же день выставки, когда командир дивизии вдруг понял назначение громоздкого сооружения из серых электронных блоков, переплетенных разноцветными проводами, он приказал выставку немедленно закрыть, хотя туда и так войти даже посвященному было не так просто.
Весть о проверочном эквиваленте молнией проскочила штабы корпуса и ракетной армии и понеслась выше.
Через день на выставке появился заместитель Главнокомандующего по ИРС (инженерно-ракетная служба).
Заместитель Главкома сидел в кресле, внимательно слушая объяснения лейтенанта. Закончив объяснения, лейтенант, глубоко вздохнув, спросил:
— Товарищ генерал-полковник, после вашего отъезда разрешите приступить к разборке эквивалента?
— Это еще почему? — встрепенулся генерал.
— Аппарат мной собран из запасных блоков для боевых ракет, завтра все блоки я должен сдать на склад.
— Чепуха, — перебил генерал, — в каждом полку по десять запасных комплектов хранится. А на хрена? На хрена, я спрашиваю? Одного комплекта за глаза хватит, она же, голубушка, каждый-то год не ломается. Десять комплектов! А сколько миллионов каждый комплект стоит? Перестраховка! Мать ее перемать! Везде боком выходит… А в общем, лейтенант, большое дело сделал. Государственное дело!
— Служу Советскому Союзу! — просиял лейтенант.
— Макет опечатать и никого к нему не подпускать! — распорядился зам. Главкома.
Перезрелый старший лейтенант или капитан в составе комиссии — куда хуже генерала. Генерал, как бы он грозен ни был, все по верхам рыщет, а перезрелый старлей все в глубину копает. Вся армия знает, что если уж такой попался в составе комиссии, да ежели вдобавок к тому он еще и непьющий, то проверка добром не кончится.
* * *
Через неделю после выставки в полк нагрянула внезапная комиссия из Управления боеготовности ракетных войск. В первый же день проверки седой капитан, каких в соответствии с Жюль Верном величают не иначе как «пятнадцатилетними капитанами», на складе запчастей обнаружил нехватку одного комплекта. Капитан, конечно, знал, что девяти комплектов полку всегда хватит, но по инструкции положено иметь не девять, а десять. Так и подай десять!
— А где же десятый комплект?
— На выставке.
— Кто разрешил?
— Штаб ракетного корпуса. Вот письменное разрешение.
— Вы мне очковтирательством не занимайтесь. В приказе указано, что комплект должен быть возвращен на склад сразу по окончании выставки! А с того момента сколько времени прошло? Ась?
— Зам. Главкома по ИРС приказал не разбирать макет до особого разрешения.
— А где письменное разрешение?
— Еще не пришло из Москвы.
— Ах, не пришло! Так и запишем.
— Головастов! Ночь не спать, а хулевину эту разобрать и комплект сдать к утру на склад! Твою мать! С твоими изобретениями!
* * *
Почта приходит в тайгу редко, с большим опозданием.
Через пару недель после проверки в одной почте находилось сразу три приказа.
Первый приказ «О состоянии боевой готовности Ракетных войск стратегического назначения» был подписан лично Главкомом. Приказ гневно критиковал тех, кто использует запасные части боевых ракет не по прямому назначению. Приказ завершался постановляющей частью:
«За умышленное снижение боеготовности ракетных войск гв. лейтенанту Головастову объявить строгий выговор».
Второй приказ, подписанный заместителем по ИРС, предписывал командиру полка срочно направить «Проверочный эквивалент» в Москву, а взамен деталей, использованных в его конструкции, на складе дивизии получить недостающий комплект.
Третий приказ, подписанный заместителем Главкома по кадрам, предписывал направить в Москву двух лучших молодых офицеров полка для сдачи экзаменов в академию.
* * *
— Куда ж тебе в академию, кто ж тебя с такой характеристикой туда примет? Ты только вдумайся: «За умышленное снижение боеготовности ракетных войск!» Говори спасибо, что на свободе ходишь, что под трибунал не пошел.
— Но зам. Главкома сегодня подтвердил, что мы должны получить новый комплект.
— Э, брат! Все это, конечно, так, но не пойдет же сейчас зам. Главкома к Главкому объяснять, что он и кому приказывал. Главком приказ о боеготовности подписал, и не найдется дураков сказать ему, что его приказ неправильный! А ты лучше времени не теряй, а вновь получи на складе комплект да вновь сделай эту свою штуку. А то мы ее после комиссии разобрали и на склад положили. А теперь, вишь ты, вновь она потребовалась. Только скорее давай, день и ночь не спать, а в Москву срочно отправить. Понял? Действуй! Все еще уладится, на следующий год в академию пойдешь.
Ответ на изобретение Головастова пришел из Москвы необычно быстро:
«Ввиду обнаруженных дефектов в конструкции серийное производство аппарата признано нецелесообразным».
— Ну вот видишь, а ты говоришь, в академию! У тебя всего одно изобретение, и то с дефектами. И никому оно не нужно. И потом, приказано в академию направить лучших, а как у тебя солдаты кровати заправляют и сапоги чистят? А? То-то.
* * *
На следующий год в полк привезли новенький проверочный автомат дистанционного контроля стратегических ракет, созданный творческим гением советских конструкторов, инженеров, техников и рабочих.
По ракетным частям зачитали приказ о присвоении премий, кое-кому и Ленинских, ученых званий и степеней, орденов и медалей большой группе создателей изумительного аппарата.
Был новый чудесный аппарат именно таким, каким его предлагал Головастов, только назывался он по-другому и сделан был поаккуратнее, Головастов уж больно спешил при создании своего агрегата, оттого он, наверное, не очень красивым получился. И еще было одно принципиальное изменение: у Головастова аппарат был собран из серых стандартных блоков боевых ракет, конструкторы же нового решили свое детище красить в светло-зеленый цвет, с белыми и красными каемочками. Ему же не на боевых позициях находиться, а внутри подземных командных пунктов, пусть же глаз радует!
Внедрение автомата позволило резко повысить боеготовность, маскировку и неуязвимость ракетных войск. Кроме того, это позволяло значительно сократить личный состав «раковых» войск и освобожденных при этом офицеров направить на доукомплектование ракетных войск и артиллерии сухопутных войск, ракетных подразделений ВМФ и дальней авиации, а также зенитно-ракетных войск ПВО.
Гвардии лейтенант Головастов, как офицер недисциплинированный и бесперспективный, имеющий вдобавок персональный строгий выговор от самого Главкома РВСН, был переведен в пехоту.
В нашем гвардейском полку он считался самым плохим офицером.
— Стабилизатор танковой пушки в двух плоскостях, многотопливные танковые двигатели, двухконтурные авиационные двигатели… — проглатывая окончания, торопливо читал секретарь.
Устинов морщился: все не то.
— Новые французские ПТУРС, отработка способов бомбометания с крутого кабрирования, красители для снижения уровня проникающей радиации…
— Стоп, что за красители?
Секретарь зашелестел страницами увесистого тома и, открыв на нужной странице, прочитал короткое сообщение: «В американской печати появились сообщения о разработке специальных красителей для стратегических бомбардировщиков. Краситель, нанесенный на корпус бомбардировщика, позволяет снизить уровень проникающей радиации высотных ядерных взрывов. За счет использования этого красителя возможно повысить живучесть стратегических бомбардировщиков и их экипажей при совершении высотных полетов над территорией противника в ходе ядерной войны».
— Оно! — Устинов сунул лист в красную папку и на ходу бросил: «Машину!»
* * *
Дмитрий Федорович Устинов слыл в ЦК непревзойденным знатоком военных вопросов.
Секрет его успеха был весьма прост: он иногда читал разведсводку Генерального штаба, которая регулярно рассылается всем членам ЦК, но мало кем читается.
В аппарате Устинова несколько секретарей и референтов постоянно занимались лишь тем, что из самой свежей сводки выискивали короткие заметки с броскими заголовками, которые их шеф затем зачитывал на совещаниях в ЦК, потрясая собравшихся глубиной эрудиции.
* * *
Совещание в ЦК приближалось к концу. Министр обороны и начальник Генштаба переглянулись: сейчас, мол, начнется демонстрация знаний.
