Единственное, что оставалось делать при сложившихся обстоятельствах, — это ожидать развития событий, которые теперь должны были происходить с невероятной быстротой. Небольшой городок Ньюкасл представлял собой в это время удивительное зрелище и таким оставался на протяжении всей войны. Гостиницы были переполнены беженцами, на каждом свободном клочке земли были воздвигнуты палатки, сооружались глиняные хижины, в ход шел брезент и любое другое покрытие, которое можно было использовать в условиях, продиктованных суровой необходимостью, — для размещения многочисленных семей, бежавших из Трансвааля и лишившихся своего крова, многие из которых просто бедствовали.
Утром 28 января, прислушавшись, можно было различить где-то далеко за городом отдаленные звуки артиллерийской канонады. Нам не пришлось долго томиться в ожидании, так как уже во второй половине дня мы получили известие о том, что сэр Джордж атаковал Лейнгс Нэк и отступил с тяжелыми потерями. Население было потрясено этим известием еще и потому, что 58-й полк, расквартированный в городе, с личным составом которого жители уже успели познакомиться и подружиться, пострадал больше всего.
История этого сражения всем хорошо известна; вряд ли на ней стоит останавливаться подробно, к тому же история эта очень печальная. Буры, у которых в то время была двухтысячная армия, прочно закрепились на крутых утесах, и против них сэр Джордж бросил всего лишь несколько сотен своих солдат. Попытка заранее была обречена на неудачу, но бросок был настолько смелым, особенно отличился конный эскадрон майора Бронлоу, что казалось, вот-вот будет одержана победа. Но никто не мог устоять под ураганным огнем, обрушившимся с бурских позиций; что касается пехоты, то и она была бессильна что-либо поделать. Полковник Дин предпринял попытку прорваться на вершину горы, но все кончилось тем, что, достигнув вершины, некоторые солдаты просто падали от усталости, не говоря у же о том, чтобы твердо держать в руках свои винтовки.
И там, на голой вершине горы они прижались к земле и лежали, боясь пошевелиться, в то время как безжалостный огонь со скал и редутов хлестал по ним, как град, а когда уже стало совсем невмоготу, остатки отряда медленно отступили вниз по склону. Для многих этот смелый прорыв был в их жизни последним. Бросаясь в атаку, они падали, и там, где они пали, на том месте их потом похоронили. Общее число убитых и раненых составило сто девяносто пять человек, а это, если учесть малочисленность самого войска, участвовавшего в сражении, очень большая цифра, что свидетельствует не на словах, а на деле об отчаянном характере всего предприятия. Среди убитых были полковник Дин, майор Пул, майор Хинстон и лейтенант Элуэс. Майор Эссекс был единственный штабной офицер, участвовавший в атаке, который остался жив, он же был одним из четырех счастливчиков, переживших Изанзлвану. Можно сказать, что он родился в рубашке. Судите сами — лошадь под ним была убита, шлем с головы сбит пулей, а у самого — ни единой царапины. Потери буров были очень незначительны.
Сэр Джордж Колли в своем необычайно ярком послании военному министру старается особенно не распространяться по поводу мотивов, побудивших его предпринять это наступление, он просто подчеркивает, что в его задачу входило оказание помощи жителям осажденных городов. Похоже, он не учел одного, что является очевидным для каждого, кто знает эту страну и буров: даже если бы ему и удалось форсировать перевал, что само по себе практически нереально, его последующие действия в Трансваале с таким малочисленным отрядом, без кавалерии, обремененным большим обозом, были бы заранее обречены на неудачу. День и ночь ему бы не давали покоя бурские налетчики, связь с тыловым обеспечением была бы прервана, и дальнейшее продвижение вперед стало бы невозможным. Перевал вновь бы перешел в руки противника, так как у него не было возможности оставить там необходимое количество людей, чтобы его удержать, и по всей видимости, Ньюкасл, основной центр обеспечения, тоже был бы занят бурами.
Наше поражение оказало огромное моральное воздействие на буров. До сих пор среди большей их части бытуют различные мнения относительно развязки событий, и наше поражение на одной чаше весов уравновешивается их победой на другой. Победа придала им безграничную уверенность в своем превосходстве и вселила дух единства и взаимного доверия друг к другу, чего раньше за ними не наблюдалось. Сомневающиеся перестали сомневаться и стали выражать открыто взгляды большинства, а из Оранжевой республики — как бы ни отрицал президент Бранд этот факт — хлынул огромный поток добровольцев.
Для стороннего наблюдения совершенно непонятны мотивы, толкнувшие сэра Джорджа на такой поспешный шаг. В Натале тогда говорили, что у него была своя теория: он считал, что и с небольшим отрядом хорошо обученных воинов можно добиться поставленной задачи не хуже, чем с более крупным соединением. Было ли это так на самом деле, я не берусь утверждать; говорят, что у очень умных людей свои взгляды на вещи, в голове у них порой рождаются весьма своеобразные идеи и теории; вероятно, это был как раз тот самый случай.
После сражения на перевале Лейнгс Нэк на несколько дней наступило затишье; хорошо, если бы оно продлилось до прибытия подкреплений, которые уже были в пути. Однако наши надежды не оправдались. 7 февраля поступило сообщение о нападении на военный эскорт, направлявшийся из Ньюкасла в ставку генерала с донесением, — все это расстояние составляло примерно восемнадцать миль, — который после обстрела вынужден был повернуть назад.
8 февраля, приблизительно в полдень, все мы были встревожены звуками доносившейся стрельбы, очевидно, со стороны холма Скейнс Хоогте, что в десяти милях от Ньюкасла. О планах генерала нам ничего не было известно, и каждый пребывал в полном неведении относительно происходившего; тем не менее все полагали, что лагерь, находившийся близ перевала Лейнгс Нэк, покинут войсками, а сэр Джордж возвращается в Ньюкасл.
Стрельба с каждым разом все усиливалась, пока наконец не перешла в непрерывную канонаду, сопровождаемую нескончаемой ружейной перестрелкой. К трем часам стрельба утихла, и мы подумали, что так или иначе, но все кончилось, однако около пяти часов она возобновилась с еще большей силой. С наступлением сумерек все наконец стихло. Спустя какое-то время ко мне заглянули кафры и рассказали нам о том, как английская армия была разбита у холма в районе реки Ингого и как храбро сражались наши воины, но так как «их ружья устали», к ночи, по их мнению, с ними будет покончено.
Излишне говорить, что эту ночь мы пережили в тяжелых думах, каждую минуту ожидая услышать новую стрельбу и не представляя, какая участь ждала наших несчастных солдат на том холме. С наступлением утра пришел конец напряженным ожиданиям, и мы узнали, что наша армия потерпела сокрушительное поражение. Оказывается, сэр Джордж выступил с отрядом из пяти рот, входивших в состав 60-го полка, с двумя орудиями и несколькими всадниками с целью, по его словам, «обеспечения охраны дороги, встречи и сопровождения фургонов, прибывающих из Ньюкасла». Едва он миновал Ингого, как тут же был окружен на небольшом плато треугольной формы отрядом буров, направленным вслед за ним с перевала Лейнгс Нэк, и обстрелян со всех сторон. Перестрелка продолжалась до наступления темноты с перерывом на два часа, с трех до пяти, и закончилась для нас трагически — из пятисот человек свыше ста пятидесяти были убиты и ранены. Вызванные из лагеря отряды подкрепления, очевидно, так и не вступили в бой. По неизвестной причине буры не стали продолжать обстрел той ночью, вероятно, потому что сочли невозможным отход наших войск обратно в лагерь, решив с наступлением утра вернуться и закончить дело. Генерал же был полон решимости возвращаться, и лишь после того как удалось согнать уцелевших мулов, лошадей и быков и запрячь их в орудия, деморализованные и изнуренные остатки армии перешли вброд Ингого, вода в которой прибыла после прошедшего вечером дождя, и, пробираясь в кромешной тьме, вернулись в лагерь; несчастный лейтенант Уилкинсон, начальник штаба 60-го полка, погиб при переправе.
Вершина холма была усеяна мертвыми телами. Там же под проливным дождем и пронизывающим ветром лежали раненые, многим из которых уже не суждено было дожить до утра. Тот, кто был очевидцем этого зрелища, никогда его не забудет.
Ночь — я хорошо помню — была дождливая и холодная, мутная луна иногда прорывала пелену облаков и своим неровным светом серебрила бескрайние пространства холмов и равнин, затем вновь забегала за тучу, и тогда на землю опускалась ночная мгла. Временами вспышки молний озаряли окрестности и откуда-то издалека доносились ворчливые раскаты грома, нарушавшие торжественность этого дикого безмолвия. То вдруг ветер своим ледяным объятием охватывал долину, и где-то совсем рядом гремели мощные раскаты, а на горизонте уже занималась заря.
