– Стрелять по моему сигналу! – закричал Хубилай.
Он спешился и шагнул к своему орудию – длинной трубе с порохом. Поднес к ней факел, зажег фитиль и отступил, глядя, как огонек с шипением ползет вверх и разгорается.
Канониры терпеливо ждали сигнала, а когда увидели, над рекой загремели их мощные орудия. Оба берега озарили вспышки, ослепляя тех, кто смотрел во мрак. Куда упали первые ядра, было непонятно, но, заслышав вдали вопли, канониры засмеялись, вытерли дула и перезарядили пушки – загрузили мешки пороха и приладили к запалам сухие камышинки. Пушки изрыгали пламя, но самих ядер, летящих над водой, видно не было. Хубилай все время размышлял, как повысить скорострельность. Паузы между выстрелами слишком долгие, зато вдоль берега выстроились почти сто пушек – все, что удалось подтянуть к реке. Огневая атака наверняка получится разрушительной. Хубилай представил, как сунцы смотрят на яркие вспышки, а потом через их лагерь несутся ядра. Многие из них раскалывались в момент выстрела, сокращая дальность полета, зато по траектории выстрела неслись осколки.
Любой другой ночью сунские солдаты быстро отступили бы. Хубилай жалел, что не слышит тумены Баяра, но шум стоял слишком сильный – пушки палили одна за другой. Он ждал, сколько мог, потом послал в ночное небо вторую ракету. Грохот стих – канониры увидели сигнал, хотя, судя по треску, несколько орудий еще стреляли. Потом воцарились абсолютный мрак и тишина. Хубилай прислушался, уловил вдали другой, нарастающий звук и засмеялся, узнав монгольских барабанщиков, отбивавших дробь во тьме противоположного берега.
* * *К ночным битвам Баяр не привык. Сначала он увидел сигнальную ракету, а потом берег озарили вспышки золотого света – это волной накатывало разрушение. Однажды Баяр попал в «сухую грозу» – густой воздух то и дело прореза́ли зигзаги молнии. Сейчас творилось нечто подобное, но каждая вспышка сопровождалась грохотом и высвечивала хаос в лагере сунцев. Баяр надеялся, что, когда его воины проникнут во вражеский лагерь, Хубилай остановит огонь. Яркие вспышки позволяли стрелять из лука, и, почти бездумно, Баяр принялся опорожнять свой колчан. При таком свете как следует не прицелишься, но ведь стрелы летели стеной: вслед за ним тетивы натянули тысячи воинов. Баяр потерял счет выпущенным стрелам. Вот пальцы схватили пустоту – в колчане ничего не осталось. Военачальник выругался, прицепил его к седлу и вытащил меч. Тысячи воинов сделали то же самое.
* * *Сунцы слышали приближение монголов, но после ночного обстрела их стройные ряды сильно поредели и смешались. Успех Хубилая превзошел его собственные ожидания. Сунские воины облепили берега, чтобы воспрепятствовать ночной переправе, которую они ждали. Ядра монголов превратили плотные группы ожидающих атаки в кровавое месиво. Сунцы гибли тысячами. Авангард исчез: перепуганные воины удирали от жутких невидимых ядер, проносящихся по лагерю. Воины со всех ног убегали из зоны обстрела. Иные бросали щиты, мечи и неслись прочь.
Из мрака во врагов полетели стрелы воинов Баяра. Сунцы оказались между молотом и наковальней. В панике они, спасаясь от смерти, устроили столпотворение. Авангард монголов налетел на мечущихся сунцев и принялся кромсать их на полной скорости. Кони и люди сбились в одно месиво. Упал даже конь Баяра, врезавшись в группу воинов и развалив ее. Седок рухнул наземь и перелетел через кого-то, истошно орущего ему в ухо. В тот миг канонада стихла, и Баяр покатился по земле, борясь с невидимым врагом. Меч он потерял, но руки защищали тяжелые рукавицы, и военачальник колотил невидимого противника, пока тот не затих.
В войске сунцев воцарился полный хаос. Баяр выругался, когда кто-то в него врезался, но неизвестный вскочил и помчался прочь. Враги не представляли численности и силы противника, атаковавшего их в ночи, а их командиры окончательно потеряли контроль над ситуацией. Тумены сомкнули ряды и теперь правили коней вперед, уничтожая всех на своем пути.
В лунном свете Баяр увидел всадника и, пока не опустился занесенный над ним меч, закричал:
– Слезай с коня! Если поранишь меня, тебе отрежут уши!
Всадник тут же спешился и отдал поводья. Надвигалась новая шеренга монгольских воинов, и Баяру снова пришлось кричать, чтобы его узнали. Оставлять пленного нельзя – свои зарежут, – и военачальник посадил его за собой. Конь фыркнул, возмущенный двойной ношей. Баяр успокоил его, почесав за ушами, и погнал к предыдущему ряду. Тумены растянулись по сунскому лагерю; иные воины хватали фонари, поджигали телеги и палатки. В отблесках пламени Баяр снова почувствовал себя на поле боя, зрелище потрясло его и восхитило. Сунцы, конные и пешие, удирали по ковру из тысяч трупов. Тумены продолжали убивать, и поменять шеренги местами Баяр приказал скорее из желания испытать ехавших сзади, чем поберечь авангард.
В ответ на его приказ затрубили в сигнальные рога. Первые пять шеренг замерли, вперед выдвинулась следующая, с ней и Баяр. Он проскакал мимо задыхающихся воинов, перемазанных кровью врагов. Они сидели сгорбившись, держась за луку седла. Многие окликали выдвигающихся вперед, спрашивали, где те были в разгар битвы. Баяр ухмыльнулся, радуясь, что настроение у всех хорошее. Огненные отблески стали ярче – палаток поджигалось все больше. Впереди метались сунцы, удирая от темной массы всадников. Баяр заметил коня без седока и придержал своего скакуна, чтобы незнакомый спутник сел в седло. Вон лежит погибший воин, а у него – вот здорово! – колчан с шестью стрелами. Баяр на миг спешился, перевернул труп и, раз меча у него не нашлось, поднял с земли длинный нож. Его шеренга ускакала вперед без него. Резня началась снова, и Баяр пустил коня галопом, чтобы нагнать своих воинов.
* * *Хубилай истомился в ожидании. Во мраке слышались звуки битвы – грохот, крики гибнущих воинов и коней. Он не представлял, как дела у Баяра, и отчаянно мечтал о свете. А если пустить сразу несколько ракет? Поле битвы они, конечно, озарят, но ненадолго. Мысль, тем не менее, показалась дельной, и Хубилай решил взять ее на заметку.
– Хватит ждать! – сказал он самому себе.
Из рулона промасленной ткани царевич вытащил еще одну ракету и поставил на подставку головкой к небу. Ввысь ракета взмыла, свистя, как фигурная стрела, которую порой используют монголы. Тумены, оставшиеся при Хубилае, ждали сигнала и, увидев ракету, начали переправляться. Если противоположный берег до сих пор находится под контролем сунцев, переправляться придется без должной страховки и осторожности. Лучники могли бы их прикрыть, да во тьме толком не прицелишься. Хубилай обнажил меч: его тяжесть успокаивала.
Конь царевича вошел в воду у переправы, с тысячами других пытаясь перейти реку легким галопом. Конь угодил в яму, споткнулся, и всадник быстро спрятал меч в ножны. Лучше так, чем потерять. Хубилай покраснел от смущения: чтобы сохранить равновесие, понадобились обе руки, и теперь он отчаянно ими размахивал.
Конь фыркал и ржал. Наконец он забрался на берег и вместе с другими поскакал дальше. Хубилай не совладал бы с ним при всем желании, поэтому сломя голову мчался на звуки битвы. Планы, которые он составил, мигом рассыпались: царевич не понимал ни где какой тумен, ни куда скачет сам. Палатки горели, в отблесках пламени он видел великое множество людей. Опасался лишь одного – по ошибке напасть на тумены Баяра. Бесполезно надеяться уловить монгольскую речь или дробь барабанов. Шум, который поднимали кони, топил любые звуки, да еще при переправе Хубилаю в ухо попала вода, и он наполовину оглох.
Ярдов за двести от Хубилая первые ряды переправившихся встретились с сунскими воинами, удирающими от туменов Баяра. До переправы монголы не натягивали тетиву на луки и до столкновения с врагом едва успели обнажить мечи. Остановить или развернуть их в другую сторону Хубилай не мог. Зажатый меж несущимися лошадьми, он неотвратимо двигался вперед. Постучал себя по виску, чтобы прочистить ухо, и ощутил, как сильно воздух пахнет кровью. Понемногу Хубилай начал осознавать, что вопреки всем плюсам внезапной ночной атаки велика опасность хаоса. Впереди он услышал громкие голоса и вопли торжествующих монголов, которые не спутаешь ни с чем. По положению луны он попробовал определить, который час, и спросил себя, куда пропал Урянхатай. Своего орлока он не видел с начала канонады. Вопли усилились, и Хубилай поскакал на них, ведомый еще и заревом горящих палаток: огонь распространялся по речной долине.
Хубилай остановился, узрев три горящие повозки, поваленные рядом друг с другом. К своему огромному облегчению, он увидел там Баяра, который выкрикивал приказы и наводил подобие порядка. Баяр заметил Хубилая, ухмыльнулся и подъехал к нему.
– Добрая половина врагов сдались, – объявил он.
Пропахший кровью и дымом, военачальник ликовал. Хубилай старательно изобразил холодное равнодушие, вдруг вспомнив, что нужно держаться с достоинством, панибратство исключено. Баяр будто и не заметил этого.
