говорят, что для китайцев обычная практика – откупиться от неприятностей, если есть такая возможность. Их империя древняя и закрытая. Пока все возвращается на круги своя, им все равно. Но они ненавидят терять лицо. Я считаю, что, вместо того чтобы потерять лицо и потопить еще больше своих кораблей и разбить береговые батареи, они согласятся на скорейшие условия перемирия. Естественно, туда включат торговые уступки и репарации, которые можно направить для возмещения наших военных расходов и компенсацию нашим торговцам за опиум. Мистер Рид проницателен, и он прав. – Эллиот улыбнулся. – Британской империей правит флот.
Итак, Эллиот замышлял войну между своей страной и Китаем.
Трейдер был под впечатлением. Он привык к высокомерным военным, опытным местным чиновникам и циничным торговцам Калькутты, но это было его первым настоящим знакомством с холодным, безжалостным дипломатическим интеллектом, который стоял за всем происходящим.
Но мне это мало чем поможет, подумал он. Моя единственная надежда даже не на британское правительство, а на будущую войну против огромной империи, которой может и не случиться и в исходе которой, что бы там себе ни считал Эллиот, нельзя быть уверенным.
– У меня последний вопрос, – сказал он. – Вы знаете, что эмиссар Линь написал письмо королеве. Оно написано на корявом английском, но его аргументы достаточно ясны. Что, если ее величество согласится и встанет на сторону Китая?
Эллиот пристально посмотрел на него и улыбнулся.
– Мой дорогой Трейдер, ради всего святого, что заставляет вас думать, что письмо ей покажут?! – мягко спросил он.
В начале мая войска и полиция покинули набережную. Но Мэтисон, Дент, Одсток и большинство английских торговцев все еще оставались заложниками до тех пор, пока весь обещанный опиум не сдали китайцам. Только на последней неделе мая пришло известие: «Линь получил свои двадцать тысяч ящиков».
Но все же эмиссар на этом не успокоился, у него появилось еще одно требование.
– Этот проклятый Линь хочет, чтобы мы подписали обязательство, что ни в одном грузе, который в будущем мы ввезем на территорию Китая, не будет опиума. Любой экипаж, у которого обнаружат опиум, арестуют, – сказал Талли.
– Это логично, – отозвался Трейдер, – после того, с каким трудом он уничтожил весь опиум в этом сезоне.
– Будь я проклят! – пробурчал Талли. – Насколько я знаю, он использовал бы это основание, чтобы арестовать меня. Осмелюсь предположить, что меня бы даже казнили. Он потребовал, чтобы Эллиот подписал обязательство, выступив таким образом гарантом всех требований Линя. А Эллиот отказывается даже смотреть на бумаги.
Настоящим сюрпризом стало то, что через два дня Мэтисон как бы невзначай сообщил, что он подписал обязательство.
– Какого черта?! – возмутился Талли.
– Чтобы выбраться отсюда, Одсток.
– И вы намерены сдержать слово?
– Определенно, нет, – улыбнулся Мэтисон. – Лично я подписал обязательство исключительно под принуждением, так что это не в счет.
– Черт возьми! – протянул Талли с невольным восхищением.
Еще несколько человек подписали обязательство. Однако Эллиот так и не подписал. Но больше никаких требований не выдвигалось. Возможно, Линя это не беспокоило, ведь в глазах императора, что немаловажно, Линь уже победил.
Британские купцы начали уезжать. Однажды Трейдер стал свидетелем того, как портрет бывшего короля упаковали и унесли на набережную. В другой день он видел, как один торговец погрузил свои запасы – сорок ящиков вина – в лодку и отправился в путь. Однако, когда Талли сказал, что они уезжают следующим утром, Трейдер сообщил, что присоединится к своему партнеру в Макао несколько позже.
– Рид и кое-кто из американцев задержатся тут еще на пару дней. Я приеду с ними.
Талли выглядел слегка удивленным, но не стал возражать.
По правде говоря, Джон не мог заставить себя уехать. Ему было где остановиться в Макао. Талли предложил Трейдеру комнату в своем доме. Это не проблема.
Джона Трейдера сдерживала смутно маячившая перспектива банкротства. Как он мог позволить себе даже самую скромную светскую жизнь в Макао? Что он мог сказать о себе женам и семьям торговцев, чтобы не соврать? Дело в том, что он предпочел бы прятаться от мира, чем вращаться в нем.
Если бы я мог, то лучше провел бы все лето в одиночестве в фактории, подумал он.
Поскольку это было невозможно, Трейдер начал предаваться другой мечте. Что, если он сбежит? Можно написать кредиторам, сказать, чтобы они потребовали вернуть долги из государственной компенсации, когда ее выдадут, а затем с чистой совестью он возьмет все наличные деньги, что у него были, и исчезнет.
Мир огромен. Письма, отправленные из Индии на самых быстрых судах, по-прежнему добирались до Англии несколько месяцев. Если бы его кто-нибудь и попытался искать, на это ушли бы годы.
Но куда податься? Скитаться по свету, как Рид? Можно было бы устраиваться на работу тут и там. Или даже отправиться в Америку. Кто знает, не исключено, что он сколотит там состояние.
Так странно! Еще совсем недавно Трейдер мечтал поселиться с Агнес в шотландском поместье. Теперь мысль о том, чтобы жить как перекати-поле, без корней, без связей, почти без идентичности, внезапно показалась привлекательной. Освободиться от обязательств. Делать то, что душе угодно. Свободно заводить женщин в любом уголке мира. Мечта многих молодых людей.
Рид, похоже, любил подобную жизнь. Возможно, они могли бы какое-то время путешествовать вместе.
Прошло несколько дней. Все британцы уехали. Миссионер доктор Паркер пока оставался в своей импровизированной больнице, но фактории закрывались. Наконец Рид сказал Трейдеру, что он тоже уезжает в Макао и Трейдеру стоит отправиться вместе с ним.
– Но для начала, мой юный друг, вы присоединитесь ко мне и еще нескольким друзьям в увеселительной поездке.
– Хорошо. А куда мы поедем?
– Сами все увидите.
* * *
Солнце сияло над водами залива, когда Шижун гордо стоял рядом с эмиссаром Линем, наблюдая за уничтожением опиума.
С каждым днем его восхищение эмиссаром росло. Дело было не только в его моральной силе, поскольку Линь определенно оправдал свою репутацию благопристойного конфуцианца. В одиночку, не пролив ни капли крови, он заставил варваров сдаться. Но не менее впечатляющей была и его скрупулезность. Манера его управления внушала трепет.
– Остановить торговцев наркотиками – только первый шаг, – объяснил он Шижуну. – Мы должны избавить наш народ от дурной привычки.
По всей провинции проводились облавы на опиумные притоны. В самом Гуанчжоу были конфискованы горы трубок с опиумом высотой более десяти футов.
– Даже этого недостаточно, – заявил Линь. – Мы должны найти способы помочь наркоманам избавиться от тяги к наркотику. Говорят, есть какие-то эффективные снадобья из слив или цветов ивы и персика. Поспрашивайте, – приказал он, – не сможете ли узнать, что они собой представляют. Если лекарства не помогут, наркоманов можно запереть за решеткой и запретить принимать наркотики до полного излечения.
Слухи о впечатляющих результатах Линя уже достигли ушей императора. Однажды на глазах Шижуна эмиссару доставили подарок из
