– Он столько прошел, чтобы нас отыскать, преодолел столько опасностей, а ты отсылаешь его домой с пустыми руками. Дай же ему хоть что-нибудь, чтобы он мог принести это в свою страну! – сказала супруга.
А Гильгамеш уже поднял багор, оттолкнулся от берега, и лодка пошла поперек невысокой волны.
– Постой! – закричал Утнапишти.
И было такое чувство, будто крик его вырвался из самого сердца.
– Постой, Гильгамеш, и вернись назад! Назад, корабельщик!
Словно стрела счастья ударила в Гильгамеша. Он вздрогнул, и с лицом, полным радостного ожидания, рванул лодку назад. Утнапишти же, увидев счастливое лицо старшего сына, как и жена, тихо заплакал.
– Пойми, я не могу оставить тебя здесь, Гильгамеш, это не позволят мне боги. – ОН проговорил и неожиданно ощутил тяжесть своего возраста. – Но и без подарка я не могу тебя отпустить. Боги назначили меня хранителем своих тайн. Ты знаешь, что божественные тайны не для людей. Но есть тайны, которые я открыл сам, путем длительных размышлений, когда сидел на берегу, глядя на закатное солнце. И я открою тебе сокровенное слово, расскажу о тайне цветка.
– Отец! – попробовал перебить его Гильгамеш, но Утнапишти лишь отмахнулся с досадой.
– Эту тайну раскрыл я один, мне она и принадлежит. Теперь же, я передам ее тебе, как отцы, прощаясь навсегда с сыновьями, отдают тайны своего рода. Слушай же: в глубинах моря, на дне растет цветок, он похож на терн. Того, кто прикоснется к его стеблю, шипы уколят, словно это шипы розы. Но ты не пугайся, не отдергивай руку. Преодолев боль, смело срывай цветок.
– Отец, зачем мне цветы? В Уруке только женщины плетут из цветов гирлянды.
– Опять ты слишком торопишься. Но однажды и ты научишься дослушивать до конца. Разве бы я стал говорить про обычный цветок? Мой цветок питали живые воды реки. В каждой частице его лепестка сохраняется вечность. Вот о каком цветке я тебе говорю. Его хватит, чтобы накормить весь народ твоего города.
– Отец, ради такого дара я готов нырять на дно моря сколько угодно! Только отыщу ли я его там, в темной бездне? Море слишком велико и на нем не поставишь метку, чтобы знать, откуда начинать поиск.
– Разве я стал бы посылать тебя на дно необъятного моря! Я просто сказал, что этот цветок растет на морском дне. Но однажды, много веков назад во время шторма море выбросило его на берег. Путем длительных размышлений, я уже знал о тайне этого цветка. Знал я и другое – море когда-нибудь подарит его мне. К тому времени у меня был вырыт колодец. Посмотри, он не далеко от берега и глубинные воды его сообщаются с морем. Бережно я взял этот цветок и посадил на дне колодца. С тех пор он там и растет. Привязывай же камни к ногам и смело ныряй в его глубину. Уршанаби будет ждать тебя в море. Там, где ты вынырнешь, вода не опасная для человеческой жизни.
Он говорил, а сзади стояла супруга с добрым и ласковым взглядом. Она лишь кивала согласно головой и молча улыбалась, едва заметно, печально. Она понимала, что теперь навсегда прощается с Гильгамешем.
– Прощай же, мой сын, и прости, что я сразу не дал тебе этот дар!
Гильгамеш заглянул в колодец, и тот показался бездонным. Где то в черной бездне его плескалась вода.
Уршанаби плыл от берега вдаль, а Утнапишти помогал сыну привязать к ногам камни.
– Едва достигнешь дна, быстрее срывай цветок жизни и сразу сбрасывай камни. Течение воды само подхватит тебя и вынесет в море к тому месту, где будет ждать тебя Уршанаби. Тебе будет трудно без воздуха, но ты терпи и не выпускай цветок из руки. И дальше в пути, что бы тебе ни встретилось, не оставляй цветок без внимания. Он не должен завять и пусть же благодаря ему народ твоего города познает вечную жизнь.
Утнапишти проверил, хорошо ли привязаны камни к ногам Гильгамеша, они обнялись в последний раз, и старик простился навсегда с единственным из людей, кому боги позволили навестить его в дальнем уединении.
И так ему хотелось в это мгновение, привязав камни, броситься вслед за сыном, потому что тайное знание внезапно коснулось его души: уж больше к нему никто никогда не придет. Открылось ему и другое: люди не станут вечными даже с его цветком. Он готов был отдать свою вечность богам, чтобы один только день, с утра и до вечера прожить между людей.
Но решение богов изменить человеку нельзя.
* * *
Решения богов человеку изменить нельзя.
И потому Утнапишти остался наверху, у колодца, а Гильгамеш низринулся вниз. Воды сомкнулись над ним, камни тянули на дно, он не дышал и закрыл глаза.
Наконец, движение его остановилось, ноги коснулись твердого, он открыл глаза и сквозь мутные слои воды увидел внизу цветок. На длинном стебле, цветок колыхался от движения струй, Гильгамеш пригнулся, схватил его всей ладонью, шипы воткнулись в кожу, но он был готов к боли и не отдернул руки.
Свободной рукой он стал скорее отвязывать камни, потому что вода давила на него, было больно в ушах и так хотелось вздохнуть всей грудью.
Не успел он отпустить камни, как быстрая подземная река его подхватила и понесла куда-то, переворачивая, словно он был беспомощной щепкой.
Он сжимал зубы изо всех сил и казалось, что воздуха в груди больше нет. Подземные воды продолжали нести его, и Гильгамеш понял, что жизнь его через мгновенье кончится.
Если бы великий Шамаш видел, он бы помог ему! Но лучи бога не проникали в бездну воды. А мудрый Энки, как всегда, дремал у города своего Эреду и не вмешивался ни во что.
В руке у Гильгамеша был цветок; и цветок этот мог бы дать вечную жизнь, но только для этого надо было раскрыть рот, чтобы надкусить лепесток.
И вдруг он увидел совсем иную картину.
Он, Гильгамеш – ребенок. И рядом – жрец Эйнацир, брат самого Лугальбанды. И отец, Лугальбанда – большой, молодой, сильный, веселый. Они плывут в корабле по реке. Празднично бьют барабаны, на кораблях смеются и шутят, и только Эйнацир, как всегда, недоволен и хмур.
Эйнацир держит на руках Гильгамеша. Он, маленький Гильгамеш – одно из главных сокровищ Урука, о чем пока и не догадывается. Он и говорить-то еще вряд ли умеет, но понимает, что людям кругом весело, и ему от этого тоже приятно.
А потом Эйнацир хочет передоверить Гильгамеша рабу, но в это время корабль натыкается на подводный ствол дерева, и Гильгамеш выпадает из рук раба за борт, в реку.
На корабле все в растерянности. И только сам царь, Гильгамеш мгновенно прыгает в воду вслед за свертком, которого быстро уносит река.
В первое мгновенье Гильгамеш не понимает опасности, ему даже приятно в прохладной воде. Но потом он погружается в глубину, мимо открытых глаз проплывают огромные рыбины. Вода мутная, желтая и рыбины кажутся очень страшными.
И неожиданно также перед глазами возникает огромное лицо отца, и руки его выталкивают Гильгамеша из воды на поверхность, под лучи великого Шамаша. И вот тут начинается настоящая боль и настоящий страх. У Гильгамеша болит все внутри от кашля. Отец поднимает его над собой, над волнами реки и чьи-то руки тянутся с корабля к нему, его подхватывают, а он кашляет не переставая.
Потом, спустя годы, когда отец перешел уже в мир богов, мать, всевидящая Нинсун, рассказывала Гильгамешу, что отец тогда сильно испугался – так испугался, как не боялся никогда. И хотя все произошло так быстро, что на корабле даже сообразить не успели, как Гильгамеш был уже спасен из под воды, но у самого Лугальбанды потом до вечера тряслись руки от воспоминаний о пережитом ужасе – так он любил своего сына. А Эйнациру с тех пор не доверяли воспитние Гильгамеша.
И теперь тонущий Гильгамеш снова вспомнил отца своего, Лугальбанду. "Отец, помоги мне, как ты не однажды успевал помогать!" – то ли взмолился, погибающий царь, то ли показалось ему, что на мгновение мелькнула такая мысль. Он уже переставал помнить и соображато, лишь по-прежнему крепко сжимал в руке цветок. И вдруг перед лицом его, как когда-то в детстве появилось огромное лицо отца. А может быть это ему померещилось. Но только кто-то сильно подтолкнул его кверху, еще к верху.
И вот голова его уже на поверхности моря, над волной. И он захлебывается воздухом, стараясь вдохнуть его больше. Снова вдохнуть и снова, а в руке его по-прежнему цветок вечной жизни, подаренный Утнапишти, и корабельщик Уршанаби изо всех сил гребет к нему в своей лодке.
– Долго же я тебя ждал в этом месте, – говорит корабельщик, когда Гильгамеш пытается влезть в лодку, а Уршанаби помогает ему. – Я уж решил, что старый Утнапишти совсем потерял память и перепутал место, назначенное для встречи с тобой.
Уршанаби уже греб в сторону берега, а Гильгамеш еще долго продолжал лежать на дне лодки, сжимая цветок и ощущая в груди бешенное биение сердца.
– Скоро ты будешь дома, царь Гильгамеш, – расслышал он, наконец, слова Уршанаби.
