И потому воевода Свенельд и его дружина страдали от безделия, от скупого княжеского довольствия, уставали от сельской работы, кою тянули словно смерды. Потому Свенельд искал пути, как всколыхнуть, взбудоражить тишину и покой на Руси или на ее рубежах. Но пока воевода не находил повода, оттого и был недоволен и своей скучной жизнью, и княгиней Ольгой, всю власть подмявшей под себя.
В Киеве воевода не сидел и не задерживался, ему больше был мил Вышгород. Там, волею княгини Ольги, постоянно пребывал князь — отрок Святослав, коего воевода — кормилец учил военному искусству.
Одиннадцатилетний князь удивлял Свенельда. Был он не по годам зрел и силен. И на сей раз, когда Свенельд вернулся из долгой отлучки, увидел Святослава и Асмуда с обнаженными мечами. Было видно, что их поединок длился долго, потому как у воеводы взмокла рубаха на спине и по липу катился пот. А князь был свеж, словно только что начал бой, и в его ударах не чувствовалось никакой усталости, к тому же они походили на удары взрослого воина. Свенельд слез с коня, обнажил меч и двинулся к Святославу.
— Защищайся, князь! — крикнул он.
Но румянощекий князь только смахнул рукавом со лба пот и весело отозвался:
— Сам защищайся, воевода! — И налетел на Свенельда, словно молодой барс.
Зазвенели мечи, и опытный воевода вскоре понял, что князь уже многое умел в рукопашном бою, и была видна выучка искусного воина Асмуда. У Свенельда еще хватало ловкости и изворотливости, но и он устал от того кружения, от резких выпадов, кои навязал ему Святослав. Вот он справа, вот — слева, там уже за спиной, а меч сверкает и сверкает, а глаза князя и того пуще. Свенельд едва успевал отражать удары, меч тяжелел, а у Святослава на лице лишь улыбка и никакой усталости. Наконец Свенельд воткнул меч в снег, скрестил на груди руки.
— Досталь! Сдаюсь на твою милость, добрый князь! — сказал воевода и был доволен, потому что восторг и радость Святослава не знали границ.
— Я победил! Я победил! — кричал князь, прыгая и вскинув меч. Да тут же повернулся к Асмуду: — Иду на вы! Защищайся!
Но Асмуд не взял в руки меча.
— Ты славно потрудился, Свят. Нынче батюшка Перун к тебе милостив. Ты заслужил отдых и пользуйся им. — Асмуд накинул на разгоряченные плечи князя кафтан, — Иди испей сыты, а я сейчас приду.
Князь Святослав отдал меч Асмуду и убежал в терем. Воевода — кормилец дождался, когда за князем захлопнулась дверь, и сказал:
— Лютый возрастает воин. Да и во благо.
— Верно заметил, старый друг: во благо, — согласился Свенельд и спросил: — А что матушка княгиня, здесь? Я приехал за милостью.
— Великой княгини в Вышгороде нет. А милость разве ты заслужил?
— Хочу надеяться. Я выгнал за рубеж двадцать семь воинов нашего с тобой роду — племени.
— Выгнать‑то выгнал, а отнятое купцам не вернул.
— Как вернешь, ежели все с рук спустили, — с заминкой ответил Свенельд.
— Тогда не миновать тебе опалы. Слышал я, как матушка княгиня дала обещание купцам наказать грабителей и вернуть обиженным их добро.
— Экая оказия. Она и мне о том говорила, я же подумал, что забудет. Что же теперь делать? — расстроился Свенельд.
— Вот и я думаю. Да не впервые нам из ям выбираться, — обнадеживающе сказал старый воевода.
Свенельда и Асмуда связывало многое, приобретенное за долгие годы службы на Руси. И первым воеводой Свенельд стал радением Асмуда. Сам Асмуд не один год простоял рядом с правой рукой князя Игоря. Правда, на его долю не выпало громких побед, но и поражений он не испытал. А битвы — схватки с печенегами на восьмом году княжения Игоря показали, что Асмуд — умелый воевода. Когда на Руси появился молодой Свенельд, воевода Асмуд сразу отметил силу и крепость воина, взял его под свое крыло. И воспитал в нем достойного сотника, тысяцкого, а там и воеводу волею их покровителя Перуна. Когда же пришел час Асмуду оставить седло, он передал свой меч Свенельду и сказал князю Игорю: «Сей воевода достоин стоять рядом с тобой, великий князь». А позже уже Свенельд посоветовал князю поставить Асмуда воеводой — кормильцем к отроку Святославу. Их связывало не только военное ремесло, позже они и породнились. Свенельд был женат на племяннице Асмуда. Так и жили два варяга плечом к плечу, ничего не держали в тайне друг от друга. И когда два воеводы остались одни, Асмуд с горечью произнес:
— Для нас с тобой меняются времена. Случилось, кажется, то, чего я больше всего боялся.
— То‑то ты эдакий расстроенный. Говори же.
— Язык холодеет. — И, помолчав, посмотрев по сторонам, тихо произнес: — Уходит княгиня Ольга от нас, да скорее мы будем от нее отторгнуты. Поди, случится последнее.
— А ежели первое, то в чем поруха для нас?
— И уход Ольги блага не принесет ни мне, ни тебе.
— Скажи, наконец, ясно, что случилось? — потребовал Свенельд.
— Как ты умчал в Белгород, княгиня тоже недолго в Киеве сидела, укатила в свою вотчину в Берестово. Двумя часами позже туда же, тайно в ночь, увезли священника церкви Святого Илии. Тут и гадать не нужно, зачем ей понадобился слуга Христов.
— А мне все‑таки неведомо, отчего ты пугаешься.
— Молод, оттого и не понимаешь, — рассердился Асмуд. — Укатила нашей с тобой веры, а вернется христианкой. Что тогда будем делать? — со злостью спросил Асмуд.
Воевода Свенельд покачал головой, в глазах сверкнуло удивление.
— Теперь понимаю и тревогу твою разделяю — не напрасна. Но что делать, ты знаешь? Она же вольна в своем выборе.
— Как это так, вольна? — возразил Асмуд, — А что же нам, язычникам, при назареевой дочери делать? А рать воинов — идолян куда деть? В Киеве есть таровитые христиане, позовет их, нас же вытурит за пределы державы, как ты своих вытурил.
— Вот и спрашиваю тебя, княжеский вельможа, что мне, что тебе делать? — Свенельд тоже потерял спокойствие, голос возвысил, — Ты же думал об этом или должен был думать. Так говори!
Асмуд обошел Свенельда, словно рассматривал нечто диковинное.
— Все к одному сводится, — начал тихо Асмуд, — Тебе нужно возвращаться в Киев, идти на Священный холм к верховному жрецу Богомилу, забрать его и отвезти в Берестово. Пусть своей властью остановит княгиню.
— Я один не поеду к Богомилу. Собирайся и ты!
— Куда же я уеду от князя — отрока? — вспылил Асмуд.
— Выходит, мне и в Берестово ехать с Богомилом?
— Верно. Без тебя Богомил ничего не сделает. И ты поможешь Богомилу военной силой, ежели потребуется.
— Полно, дядя, одумайся! Как можно к княгине с военной силой подойти. Ежели кто и может ее остановить, так сие есть градские старцы, бояре. Мы же только под топор поставим свои головы. — И Свенельд направился в терем.
— Может, ты и прав, — согласился Асмуд, шагая следом, — Я же потерял свою голову. Мне и жалеть не о чем.
— Приди в себя, воевода, приди! — остановился близ дверей Свенельд. — Да идем на кухню, накормишь меня, и я отправлюсь в путь, сделаю все, что смогу. А смогу я одно: ежели попадется тот дьявол в черной ризе, снесу ему голову. — И Свенельд скрылся в тереме.
Асмуд совсем расстроился. Он не мог представить себя близ княгини — христианки, которая таковой явится из Берестова. Правда, у Асмуда было два утешения. Он мог позволить себе не появляться в Киеве, а сидеть в Вышгороде. И еще надеялся, что великий князь Святослав возьмет его и Свенельда под свое крыло и сохранит веру отца. Юный князь чтил Перуна превыше всего, потому как знал, что он бог войны, грома и молнии и приносит удачу в битвах тем, кто верит в него, не изменяет ему и кто не скупится на жертвы. Все это шло от Асмуда. Он так воспитывал Святослава. И благодаря Асмуду князь лет с восьми начал бредить военными походами и с той же поры не скупился на жертвоприношения своему богу.
Свенельд задержался в Вышгороде недолго. Наскоро перекусив вместе с воинами, он поднял их в седло и умчался с ними в Киев. Прискакав в город уже в сумерках, поднялся на Священный холм, в капище, надеясь найти там верховного жреца. Но Свенельду не повезло: Богомил не выносил зимнего холода, а в капище тепло хранилось лишь близ жертвенного огня. К тому же, сказали его помощники, в последнее время он редко появлялся на Свя щенном холме еще и потому, что писал сочинение о вреде христианства. Он считал православную веру уделом помешанных, а религиозные догмы — блужданием по воздуху.
Воевода Свенельд действовал решительно. Он отправил нескольких воинов к боярам и воеводам из тех, что были варягами: Карлу, Триглову, Стемиду, Родиму и другим с тем, чтобы они шли на совет в гридницу. Сам помчал к верховному жрецу, надеясь и его привести на княжеское подворье. Свенельд рисковал, зная, что Богомил живет затворником и никого не принимает. Так и случилось. Услужители-жрецы остановили Свенельда в воротах. И сколько он их ни уговаривал, они не пустили его даже на двор. И тогда Свенельд приказал своим воинам:
