Илгизару и молча скрылась за дверью, позвякивая подвесками на хвостах. «Сказать Адельхарту, что это родная сестра Могул-Буги и Тайдулы? – подумал Злат. – Ведь тот убитый чужеземец со свиной ногой вез ее к ним?» Перед глазами вдруг встала зловещая тень, беззвучно приближающаяся во мраке к его постели. Стало не по себе. «Черт!» Наиб тряхнул головой, отгоняя наваждение, и спросил:
– Ты тех ребят, что за сундуком посланца охотились, знаешь?
Монах покачал головой:
– Знаю, что они из ясского квартала. Буртасы. Те, что с мохшинских краев.
Еще один курмыш со своими законами, где не любят чужаков, подумалось наибу. Мохшинские с булгарскими, хоть из одних краев, держатся отдельно. Хотя вроде и обычаи схожи, и еда. Говор там у них в лесах свой – друг дружку понимают. Делятся больше по вере. В булгарском квартале селятся старые мусульмане, еще тех родов, которые обратились к заветам Пророка не то что до хана Узбека, а до Батыевых времен. В ясском квартале тоже есть мечети, однако правят там до сих пор старые лесные духи. Тайно. Хотя все про это знают.
– Можно поискать, – осторожно добавил монах. – Без лишнего шума.
– Ты сам как думаешь, зачем буртасам тайное послание чешского короля к хану Узбеку?
– Им оно, скорее всего, ни к чему. Они его прочитать-то не смогут. Их послал тот, кто хочет остаться в тени.
Злат сидел спиной к очагу, и взгляд его время от времени скользил по темному проему в стене. За ним был проход в комнату, из которой исчез таинственный постоялец. Там тоже кривлялись тени.
Во дворе послышался топот коня.
– Вот и наш пострел, – заторопился наиб. – Ты вот что, брат Адельхарт… Этот юноша – глаза и уши эмира Могул-Буги. Будь осторожен. Если не хочешь, чтобы твои речи достигли тех ушей, для которых не предназначены. Тем более что юноша слишком поспешен и не в меру усерден. Только виду не показывай. Можешь даже про эмира поговорить. Вдруг у парня найдется что добавить?
Монах понимающе кивнул.
Теперь Сулейман был в простом монгольском халате, запахнутом на одну сторону и повязанном обычным прочным поясом из кожи. На голове войлочная шапка, к которой ухарски пришит волчий хвост. Парень явно не мог хотя бы чуть-чуть не покрасоваться.
Злат молча указал ему на место за столом и продолжал как ни в чем не бывало:
– С венецианцами чешский король в каких отношениях? Как ни кинь, а всякая круговерть в наших краях началась после их прихода.
– Здесь такая же неразбериха, как с орденами. В любом городе свой норов, свои кланы, которые враждуют и ненавидят друг друга. Соответственно, каждый ищет себе сторонников и поддержку. Если одни принимают сторону папы, другим одна дорожка – к императору. А когда чья возьмет, угадать сложно. Но у венецианцев издревле торговые дела в Германии, так что с императором враждовать не с руки при любом раскладе. Да еще та же Венгрия их сосед. С кем еще повоевать, как не с соседом?
– Значит, и к этому делу руку могли приложить венецианцы. Они как раз к Узбеку вхожи. Втянули и чешского короля в свои дела.
– Все так, – согласился монах. – Только венецианцы – люди торговые. Им война ни к чему.
– Кроме них и подумать не на кого. Зато смотри, как все ладно получается. Чешский король посылает тайного посланца к хану Узбеку. Тот везет с собой письмо. Прибыв в Сарай, узнает, что хан будет зимовать в другом дворце. Он решает отправиться туда, но в ночь перед отъездом бесследно пропадает. А его сундуком пытаются завладеть какие-то люди. Ясно, что их это письмо и интересует. – Злат повернулся к Сулейману и продолжил: – Скорее всего, это же письмо интересует и Могул-Бугу. Просто произошла путаница. Случайно или намеренно эмира пустили по ложному следу, подсунув ему другое письмо, однако привезенное тем же человеком из того же места.
– Так поискать этих ребят из ясского квартала? – напомнил монах.
– Думаю, тот, кто их послал, хорошо позаботился о своей заднице на случай их поимки. Мы получим двух бестолковых посредников, которые, наверное, даже не знают, в какой капкан сунули головы. Зачем? Когда само это письмо ждет нас в сундуке под замком на Булгарской пристани. В двух шагах отсюда.
– Твое мусульманское имя приносит тебе удачу на улицах Сарая, – сказал Злат, когда монах, надежно укутавшийся в серый кипчакский плащ, растворился в столь же серой пелене осеннего дождя.
– Не зря говорят, что пророк Сулейман повелевал джиннами, – поддакнул Илгизар.
Наиб суеверно постучал по деревянной привязи для лошадей – чтобы не сглазить.
– Сарабай, – повернулся он к хозяину, обрадовавшемуся было, что нежданные гости сейчас уедут. – Пошли кого-нибудь за кузнецом, мы скоро вернемся.
– Лошадку хотите подковать? – участливо посочувствовал тот.
– Сундук будем ломать. Так что пусть весь нужный снаряд сразу возьмет.
В глубине души кольнуло нехорошее предчувствие. Не к добру охотнику заранее припасать мешок для еще не пойманной дичи. Ничто так не раздражает шайтана, как человеческая самонадеянность. Предчувствие было таким сильным, что Злат помрачнел. Он угрюмо молчал до самой пристани, готовясь увидеть очередную выломанную дверь и выстуженную осенним ветром комнату.
Поэтому, когда, свернув с дороги, они увидели караульщика, безмятежно скучающего у въезда на пристань, а из конторы смотрителя им навстречу заполошно выскочил ее хозяин, раскрасневшийся от нескольких ковшей меда, наиб облегченно вздохнул.
– Как дела? Происшествий никаких?
Хотя вид самого смотрителя, размякшего от безделья, уже был ответом.
– Какие теперь происшествия… – Он даже руками развел, повернувшись к пустым причалам внизу у берега. – Последний корабль вчера отошел. Завтра-послезавтра уже в Новом Сарае будут.
– Телегу можешь найти? Я вчерашний сундук заберу.
– Сейчас сделаем. В амбарах еще много народа работает.
Смотритель убежал, а Злат со спутниками пошли в его контору. Сразу стало ясно, почему он такой распаренный: в комнате уже совсем по зимнему топилась небольшая печь. Наиб только головой покачал, укладывая на нее отсыревший плащ. Действительно, не мерзнуть же смотрителю самой Булгарской пристани, через которую идет вся торговля лесом и дровами в Сарае Богохранимом.
Сундук стоял у стены в углу. Злат выбрал из охапки дров, сваленных возле печи, длинную лучину, зажег ее в очаге и первым делом осветил стол. Принюхался. Из кувшина тянуло медом и хмелем. Скоро у смотрителя и язык начнет заплетаться. Наиб шагнул к стене. Обычный дорожный сундук с приделанными ручками, чтобы удобнее таскать. Даже железом не окован. Зато замок хороший. Дорогой, на пружине. Такие в Булгаре делают.
