Огромная армия разбила лагерь, Яхмос занял место посреди него. Над ним развевался флаг, который своими руками вышила Тетишери. Яхмос мечтательно смотрел на город.
— Фивы, Фивы, земля славы, пристанище наших отцов и дедов, завтра над тобой засияет новое утро! — торжественно произнес он.
Царь вызвал командира Яхмоса Эбану и сказал:
— Я поручаю тебе западный берег Фив. Можешь вести наступление или блокировать его. Поступай, как считаешь уместным, действуй по обстоятельствам.
Люди царя стали обдумывать план наступления на Фивы. Командир Мхеб сказал:
— Стены Фив прочны и грозны и попытка взять их приступом будет стоить многих жизней. Однако без наступления не обойтись, ибо в город можно проникнуть только через восточные ворота.
— Лучше бы осадить город и измором вынудить к сдаче, — сказал командир Диб. — Но мы даже на мгновение не можем допустить мысль о том, чтобы морить Фивы голодом. Поэтому остается лишь штурмовать стены города. У нас для этого есть средства — лестницы и осадные башни, но их мало. Мы надеемся получить эти средства в достаточных количествах. Как бы то ни было, если за Фивы придется заплатить высокую цену, мы с радостью пойдем на это.
— Это верно, — подтвердил Яхмос. — Нельзя терять времени, ибо жители не смогут покинуть город, и тогда их настигнет жестокая месть врага.
В тот же день флот египтян приблизился к западному берегу Фив и обнаружил там флот пастухов, собранный из кораблей, покинувших Иераконполис. Египетский флот пошел в наступление, и началось ожесточенное сражение. Однако превосходство египтян в воинах и кораблях было значительным, они окружили врага и подвергли его уничтожающему обстрелу.
Яхмос отправил батальоны лучников и копейщиков испытать силы обороняющегося врага. Те начали обстреливать укрепленные пункты вдоль большой стены и обнаружили, что пастухи расставили там стойких гвардейцев и обеспечили их неисчерпаемым запасом вооружения. Командиры египтян перестроили свои порядки, и когда последовал приказ идти в наступление, они отправили отряды солдат, защищенных доспехами, в разные стороны долины, чтобы те могли обстреливать стены во многих местах. Ожесточенное сражение продолжалось, из лагеря в бой один за другим шли отряды солдат, жаждущих битвы. Они сражались, пренебрегая смертельной опасностью, и дорого заплатили за свою храбрость. День закончился страшной бойней. Царь удручился, видя раненых и погибших, и воскликнул:
— Мои воины не боятся смерти, а смерть пожинает богатый урожай.
Смотря на поле боя с пронзительной болью, Гур сказал:
— Какая битва, мой повелитель! Все поле усеяно телами…
У командира Мхеба лицо помрачнело, одежда покрылась пылью. Он спросил:
— Разве во время наступления мы не смотрим смерти в лицо?
— Я не стану бросать свою армию на верную гибель, — сказал Яхмос. — Лучше послать в бой ограниченное количество воинов, защищенных осадными башнями, и нанести потери врагу в тех местах, которые удастся преодолеть.
Царь пребывал в глубокой тревоге, которую не рассеяла даже весть гонцов о том, что египтяне разбили остатки флота пастухов и полностью завладели Нилом. В тот вечер гонец, которого царь отправил в Напату к своей семье, вернулся с письмом от Тетишери. Яхмос разгладил письмо и стал читать:
От Тетишери моему внуку и повелителю, фараону Египта, Яхмосу, сыну Камоса, за сохранение ценной жизни которого я молю великодушного Бога. Пусть Бог направит его мысли по верному пути, крепит его сердце верой и руку для поражения врага. Гонец принес нам весть о смерти твоего доблестного отца Камоса и сообщил его последние слова, обращенные ко мне. Мне кажется уместным в тот миг, когда ты сражаешься с врагом, сказать в нескольких строках о том, что обременяет наши сердца, ибо мое сердце дважды за одну короткую жизнь испытало смерть. Но соболезнование не чуждо тем, кто сражается в горниле страшной войны, где жизнь ничего не стоит, и отважные воины идут навстречу смерти. Не стану скрывать от тебя, весть гонца о гибели Камоса и победе нашей армии, вопреки боли и горю, мне дороже. Хуже было бы, если бы Камос явился ко мне с вестью о поражении. Так что продолжай начатое сражение, пусть милостивый Бог благословит тебя своей заботой. Пусть молитва моего сердца и нежных сердец моего окружения, которые разрываются между печалью, силой духа и надеждой, хранит тебя! Знай, мой повелитель, что мы отправимся в город Дабод, ближе к границе с нашей страной, чтобы быть рядом с твоими гонцами. Прощай.
Яхмос прочитал письмо и почувствовал страшную боль и страстную надежду, которая скрывалась за этими строками. Перед его взором возникли лица тех, кто остался в Напате: Тетишери с изможденным лицом и седыми волосами, величественная и печальная бабушка Ахотеп, его добрая мать Сеткимус, большеглазая и стройная жена Нефертари. Он тихо сказал про себя: «Великий Бог, Тетишери спокойно и с надеждой принимает на себя эти ужасные удары, вопреки печали она не забывает о цели, к которой мы стремимся. Я никогда не забуду ее мудрость, она станет мне образцом для ума и сердца!»
Захватив в плен корабли пастухов, флот египтян продолжал выполнять стоявшую перед ним задачу. Он блокировал западный берег, вселяя страх в сердцах обитателей дворцов, возвышавшихся над Нилом. Лучники стреляли в форты на берегу, оборонявшиеся отвечали им тем же. Однако флот не собирался атаковать эти форты, поскольку они были хорошо укреплены и находились слишком высоко по сравнению с уровнем Нила во время сбора урожая. Флот ограничился тем, что прощупывал возможности оборонявшихся и держал их в осаде. Душа тянула Яхмоса Эбану к южному берегу, где жили рыбаки, где билось нежное, любящее его сердце. Он подумал, что там сможет проникнуть в Фивы. Однако пастухи оказались более осторожны, чем он ожидал. Они отобрали у египтян тот обширный берег и разместили на нем хорошо вооруженных гвардейцев.
Царь Яхмос решил воздержаться от массированного наступления и отправил в бой элитные подразделения обученных воинов под прикрытием высоких щитов. Они соревновались с защитниками крепкой стены в разных хитростях и точной стрельбе, без устали показывали свое традиционное искусство и высокую точность. Сражение продолжалось несколько дней. Было трудно предсказать, чем оно закончится. Все больше беспокоясь, царь сказал:
— Врагу не следует давать передышки, чтобы он не смог перестроиться или создать новые батальоны колесниц. — Яхмос схватился за эфес меча. — Я отдам приказ возобновить наступление всеми силами. Если без потерь не обойтись, тогда не станем жалеть себя, как полагается воинам, которые поклялись освободить Египет от тяжелого ига врага. Я отправлю гонцов к губернаторам юга с приказом, чтобы те делали осадные орудия и хорошо защищенные осадные башни.
Царь отдал приказ к наступлению и сам следил за расстановкой батальонов лучников и копейщиков на широком поле боя. Командир Мхеб был на правом фланге, командир Диб — на левом. Египтяне катились вперед, словно широкие волны. Догнав переднюю волну, следующая заполняла освободившееся место и тут же вступала в бой с врагом, скрывавшимся за вселяющими страх стенами. Время шло, на поле выходили все новые отряды воинов и приближались к стене Фив. Египтяне стали наносить врагу огромные потери, хотя сами тоже несли значительный урон. И все же египтяне потеряли меньше, чем в первый день. Сражение продолжалось еще несколько дней. Правый фланг египтян усилил нажим на врага, и ему удалось подавить одну из оборонительных точек, уничтожив всех, кто стрелял из отверстий в стене. Храбрые офицеры воспользовались этим и шли на приступ этой точки, установив лестницу и взбираясь по ней с доблестными бойцами. Товарищи прикрывали их, обрушивая на врага тучи стрел. Царь пришел в восторг от этой атаки, ставшей примером для его армии.
Действительно, эта атака произвела сильное впечатление. Ее повторили на второй день, на третий день ее провели в двух разных местах. Натиск египтян неуклонно рос, и победа стала приобретать осязаемые очертания. В этот миг явился гонец от Шо, губернатора Сайина, во главе вооруженных до зубов воинов, которые недавно прошли обучение. Их сопровождал корабль, груженный осадными приспособлениями, лестницами и несколькими осадными башнями. Царь радостно встретил солдат, его вера в победу удвоилась. Он велел им пройти маршем на поле перед лагерем, чтобы воины могли приветствовать пополнение и черпать в нем новую надежду и силу.
На следующий день разыгралась ожесточенная битва. Египтяне поставили все на ряд атак и без тени страха встречали смерть. Они наносили врагу тяжелые потери. Враг выказывал усталость и отчаяние, его воины уже не могли твердо держать мечи в руках. Командир Мхеб, вернувшись с поля боя, мог сказать своему повелителю:
