Она бросила им бумаги. Ноллису хотелось остановить ее, но Скроуп уже схватил письма и торопливо читал.
— Интересно, — бормотал он. — Очень, очень интересно.
— Итак, — сказала Мария, — вы убедились, что я не так одинока, как вы… и, возможно, ваша королева думали.
— Нет, мадам, — мрачно ответил Скроуп, — вы не одиноки.
Скроуп обратился к Ноллису:
— Видите, какая интрига плетется под нашим носом. Вполне возможно, что ее увезут обратно в Шотландию прежде, чем мы сможем что-либо предпринять. Хантли и Аргайл пишут ей об этом! Разве мы видим письма? Нет, не видим! А мы получили приказ от нашей королевы просматривать все письма, попадающие в руки королевы Шотландии, и те, которые она отправляет.
Ноллис покачал головой.
— О, Боже, зачем нам поручили такое.
— У меня дурные предчувствия. Но на нас возложили эту миссию, и мы должны ее исполнить. Или накличем на себя беду.
— Что вы думаете предпринять?
— Прежде всего я напишу Сесилу, что этот замок, как я думаю, находится слишком близко от границы. У меня есть замок в Болтоне…
— Это скорее крепость, чем замок.
— Я чувствовал бы себя там спокойнее с нашей пленницей, чем в Карлайле. Затем, мне не нравятся все эти слуги вокруг нее. Я уверен, что нельзя ни одному мужчине из ее свиты позволять ночевать в замке; пусть найдут себе пристанище за его пределами. В комнаты по пути к ее спальне следует поместить наших охранников или поселиться нам самим — пусть у нее не будет друзей поблизости. Ворота замка надо запирать на ночь и открывать не ранее десяти часов утра. Тогда Хантли и Аргайлу будет трудно увезти ее отсюда без разрешения нашей королевы.
— Она явно не знала, убегая из Лохлевена, что меняет одну тюрьму на другую, — печально вздохнул Ноллис.
Не было вестей ни от Герриса, ни от Флеминга. Это не сулило ничего хорошего. Если бы им удалось выполнить свои миссии, то Мария что-нибудь услышала бы от них. Не омрачит ли ее жизнь тень Елизаветы, королевы Англии, как тень Екатерины Медичи, нависшая над ней в детстве?
Однажды в Карлайл заехал известный Генри Мидлмор, направлявшийся в Шотландию с посланиями Елизаветы к Морэю; Мария попросила привести его к ней.
— Вы привезли мне известие, когда ваша повелительница окажет мне честь принять меня? — взволнованно спросила она.
— Мадам, — прозвучало в ответ — Я могу сказать вам только то, что вы уже знаете. Королева Англии не может принять вас, пока вы не снимете с себя подозрения в убийстве. Пока вы этого не сделали, а факты говорят против вас.
— Как вы смеете говорить мне такое? — возмутилась Мария.
— Потому что это правда, мадам. Ее величество, моя повелительница, просит вас запретить вашим шотландцам в Дамбартоне и других местах Шотландии принимать помощь из Франции, если она будет предложена.
— Почему я должна запрещать другим помогать в моем деле, когда ваша повелительница отказывается помочь мне? — спросила Мария.
— Вы доверились моей повелительнице, и если она рассмотрит ваше дело и установит, что вы невиновны, то, несомненно, поможет вам. Сейчас я еду, к графу Морэю, чтобы от имени королевы Англии просить его подавить все признаки гражданской войны в Шотландии.
Мария немного смягчилась, услышав это, и Мидлмор продолжил:
— Ее величество считает, что вам будет легче дышать вдали от Карлайла, и ради вашего блага вам лучше переехать в какой-нибудь другой замок, который предоставят в ваше распоряжение.
— Королева Англии намеревается отправить меня туда в качестве узницы или хочет, чтобы я поехала по собственной воле? — спросила Мария.
— Я уверен, что королева Англии не желает делать вас своей пленницей. Она будет рада, если вы без возражений примете ее планы в отношении вас. Ей будет приятнее, если вы разместитесь поближе к ней. Это — главная причина, по которой ей хочется, чтобы вы переехали из Карлайла.
— Если это так, то давайте я без промедления поеду к ней. Позвольте мне поселиться рядом с ней при дворе в Виндзоре или в Гемптоне; тогда она не сможет жаловаться на расстояние, разделяющее нас.
Мидлмор проигнорировал это высказывание. Он спокойно произнес:
— Ее величество имеет в виду замок Татбери в Стаффордшире. Прекрасное место, мадам, и вы найдете его весьма удобным.
«Удобным, — лихорадочно думала Мария, — Удобно удаленным от границы, удобно удаленным от двора в Гемптоне!» Что королева Англии задумала против нее? И где сейчас Флеминг и Геррис?
Милдмор ушел, и Мария, чтобы как-то успокоиться, стала писать длинное письмо Елизавете, в котором страстно требовала справедливости, возможности увидеть ее и убедить свою добрую сестру, кузину, в своей невиновности. Она просила отправить лорда Герриса обратно, так как она нуждается в его разумных советах, и сообщить о судьбе лорда Флеминга. Закончив письмо, она задумчиво сидела за столом, глядя в пространство. С каждым днем ее надежды все больше угасали.
А в это время Мидлмор ехал в Шотландию, где регент Морэй и лорд Мортон занимались переводом с французского тех писем, которые были найдены в шкатулке под кроватью Ботуэлла, когда тот сбежал на север. Эти письма должны были доказать Елизавете и всему миру, что Ботуэлл и Мария стали любовниками еще до смерти Дарнли; что Ботуэлл изнасиловал королеву и с тех пор она не испытывала желания ни к одному мужчине, кроме него; что они сговорились убить Дарнли, мужа королевы, чтобы затем пожениться.
Несмотря на бдительность Скроупа и Ноллиса, все больше шотландцев прибывало в замок. Мария прогуливалась по окрестностям с Сетон, когда увидела Джорджа Дугласа, идущего к ним навстречу.
Он низко поклонился, преданными глазами глядя на ее прекрасное лицо, и она одарила его нежной улыбкой. Она подумала: «Бедный Джордж, какая это жизнь для молодого человека! Если мне предстоит остаться узницей, то что будет с ним?»
— Ваше величество, — обратился он. — У меня пакет с письмами, украденными у секретаря Морэя. Думаю, вам будет интересно взглянуть на них. Их привез один из вновь прибывших и дал мне, чтобы я мог передать эти письма вам в подходящий момент.
— Они при вас, Джордж?
— Да, ваше величество, но я боюсь, что за нами следят.
— Вы правы. Они здесь следят за мной почти так же, как в Лохлевене. Нам следует вернуться в замок, а когда Сетон проводит меня в мои апартаменты, она снова выйдет к вам. Не могли бы вы подождать на этом месте и передать их ей? Они не следят за ней так, как за мной.
— Я так и сделаю, ваше величество.
Дамы повернулись и пошли обратно в апартаменты королевы, но вскоре Сетон вернулась на то место, где Джордж ждал ее.
Когда Сетон возвратилась в комнату Марии, королева нетерпеливо схватила то, что она принесла. Это была пачка писем от секретаря Морэя, Джона Вуда, к министрам Елизаветы. Читая их, Мария ужасно возмущалась, так как не оставалось сомнений, что советники Елизаветы вступили в сговор с Морэем против нее, Марии, и что их основной целью стало помешать ей принять помощь от Франции и держать ее узницей в Англии, чтобы Морэй мог править вместо нее.
Но даже теперь до ее сознания не дошло, что Елизавета является частью этой интриги. Она верила, что причина задержки ее встречи с королевой кроется в министрах, в их союзе с Морэем. Не посоветовавшись с друзьями, Мария села и написала страстное послание Елизавете. Она сообщала о письмах, попавших к ней в руки.
«Они заверяют его, что меня будут надежно охранять и сделают все, чтобы я никогда не вернулась в Шотландию. Мадам, если это считать уважительным обращением с той, которая бросилась к Вам за помощью в трудную минуту, тогда я предоставлю судить об этом другим королям. Если Вы позволите, я пошлю копии этих писем королям Франции и Испании и императору; и я направлю к Вам лорда Герриса показать их Вам, чтобы Вы могли решить, разумно ли считать судьями Ваших советников, выступающих против меня…»
Мария прервала письмо и выглянула в окно, из которого можно было увидеть голубые холмы Шотландии. Если бы только она могла вернуться в Ленгсайд, если бы только она послушалась совета доброго Герриса и своих друзей, она не находилась бы сейчас здесь. Она была бы со своими друзьями во Франции, и хотя, вероятно, Екатерина Медичи — ее враг, но ведь там ее могущественные дяди, способные помочь ей, и отчаянно влюбленный в нее король Франции, который не мог бы предать ее.
Она вернулась к своему письму.
«Я умоляю Вас не позволять, чтобы меня предавали здесь, роняя Ваше достоинство. Дайте мне разрешение уехать обратно…»
«Да, — подумала она, — я должна вернуться в Шотландию. Если бы я смогла сесть на корабль, идущий в Дамбартон, то там меня ждали бы верные друзья. Я могла бы присоединиться к Хантли и Аргайлу». Она представила их — этих смелых, решительных шотландских горцев; она как бы слышала звуки их труб.
