— Кто вам это сказал?
— Сэр Оливер. — Томас откинулся назад и медленно потер лоб. — Я раздумывал над этим в Англии, пробовал заставить себя с этим свыкнуться. А что мне еще оставалось делать? О происходящем здесь я не знал, да и знать не мог. Всем членам Ордена было запрещено поддерживать со мною связь, а ступить повторно на Мальту хотя бы ногой значило навлечь на себя погибель. И я вынужденно смирился, что Мария ушла — пусть не из сердца моего, но из моей жизни. И вот по возвращении я обнаруживаю, что она умерла, и мне теперь словно приходится начинать жить без нее заново… Прости. — Томас с прерывистым вздохом поглядел вверх, на потолочные балки. Он сам не ожидал, что его чувства, страстное желание узнать искомые подробности выйдут наружу таким образом. Но было уже поздно, и та холодная жесткая личина, которую он являл миру, растаяла, как нечаянный снег весной.
— Бедный мой господин, — произнес Дженкинс. — А я-то и не знал, что она, бедняжка, умерла. Знал лишь, что, когда вас отлучили, Биргу вскоре покинула и она.
У Томаса внутри все перевернулось.
— Куда? Куда она отправилась?
— Не знаю, сэр. Известно лишь, что она приняла затворничество до той поры, пока не родилось дитя. После этого несколько месяцев я ничего не слышал. А затем, следующей зимой, сэр Оливер как-то угощал в обители ла Валетта. И я, когда подносил им в комнату вино, случайно заслышал, что они как раз об этом разговаривают. Сэр Оливер рассказывал, что родился мальчик, но был какой-то хиленький и вскоре помер.
— У меня был сын…
Томас ощутил темную, тесную боль в груди. Сын. Мария родила ему сына. Боль от осознания неожиданной утраты мешалась с гневом от того, что он прознал о ней только сейчас. Лишь спустя какое-то время Баррет совладал с чувствами настолько, что смог начать говорить.
— А Мария? Что стало с ней?
— Не знаю, сэр. Ходил слух, что с Мальты она отправилась в женский монастырь в Неаполе. После отъезда с острова я ее ни разу не видел. Если кончина ее настигла, то, должно быть, в Неаполе. — Помолчав, старый слуга осторожно продолжил: — Сэр Оливер знает больше, чем я. Вам бы его порасспросить.
— Я спрашивал, но он не желает со мной даже разговаривать. Тем более о ней. Так и пышет ненавистью.
— Вам ли тому удивляться? Ни для кого не секрет, что ведь и он сох сердцем по той госпоже. А она выбрала вас. — Старик печально покачал головой. — Легко ли мужчине благородного сословия принять такое, не проникшись горечью, а то и ненавистью? Я за свою жизнь много такого повидал. Ревность сердцу жестокий хозяин.
— Но ведь если разобраться, она ушла из нашей с ним жизни достаточно давно. Во всяком случае, настолько, что сердце у сэра Оливера должно было уже отойти.
Дженкинс посмотрел с проницательной грустью.
— Но ведь ваше-тоне отошло.
— Это так, — понимающе опустил глаза Томас.
— А своим прибытием вы вновь вскрыли сэру Оливеру раны.
Рыцарь безмолвно кивнул, чувствуя, как на него каменной тяжестью опустилась усталость. Усталость от всей этой жизни с ее неизбывным бременем страдания и памяти. Мучительно хотелось все забыть, вычеркнуть, начать все заново или же просто положить всему конец. Томас, смежив веки, уткнул голову в ладони.
— Оставь меня, дружище. Мне надо отдохнуть.
— Да-да, сэр. Понимаю.
Со старческой медлительностью поднявшись с табурета, Дженкинс собрал на поднос кувшин с чарками, постоял секунду в нерешительности, оставил утварь на месте и как мог тихо пошел к двери. Оттуда еще раз оглянулся на рыцаря, свернувшегося на постели, и бесшумно прикрыл за собой дверь.
Наутро, едва развиднелось, Томаса с Ричардом поднял слуга ла Валетта с приказом прибыть в расположение Великого магистра. Сэр Мартин все еще храпел, когда они спешно покинули обитель и вначале по безмолвным улицам, а затем через подъемный мост прошли в форт Сент-Анджело. С Великим магистром находился и дон Гарсия, которому не терпелось начать осмотр укреплений. В то время как ла Валетт являлся неоспоримым авторитетом в ведении морского боя, дон Гарсия был весьма сведущ в фортификации и осадной тактике.
Начали с укреплений Сент-Анджело, господствующих над подступами к бухте мыса Биргу. Дон Гарсия настоял, чтобы его завели на верх каждой башни, а также в недра форта, где располагались пороховые погреба, хранилища и резервуары с водой. Только тогда он вздохнул сравнительно спокойно.
— Строение надежное. Если турки и возьмут Биргу, оставшиеся рыцари могут укрыться и продержаться здесь до снятия осады.
— Или пока их — то есть нас— не раздолбят вражеские пушки, — съязвил Великий магистр.
Дон Гарсия колкость проигнорировал и изъявил желание осмотреть укрепления Биргу. Здесь он был уже не так доволен. Вокруг шла работа. Артели галерных невольников, скованных меж собой цепями, наращивали высоту и толщину стен и бастионов, защищающих основание мыса. Другие под строгим приглядом солдат кайлили у стены каменистую землю, углубляя таким образом мелковатый ров, опоясывающий укрепления снаружи. Короткая прогулка к югу вывела инспекцию на ров и стену, защищающие мыс Сенглеа. Выше громоздился форт Сент-Мишель, стерегущий обнаженный перст суши, который образовывал собой один из берегов узкой гавани, где стояли на якоре галеоны, рыбацкие барки и семь галер Ордена. Дон Гарсия и здесь взыскательно все изучил, а с башни, откуда открывался наилучший вид, сделал замечания насчет укреплений.
— Слабое место — это берег напротив вон тех высот. — Он указал на полоску воды, известную островитянам как Французский Рукав. Земля за ней тянулась ровно, а в четверти мили от форта крутым уступом шла вверх. — Турки могут затащить туда тяжелые орудия и бить продольным огнем по внешним укреплениям. И противопоставить этому особо нечего.
— Есть опасность куда бо́льшая, сеньор, — кашлянув, подал голос Томас.
Испанец недовольно обернулся.
— Вы о чем?
Томас указал туда, где берег Сенглеа смотрел на противоположные высоты. Там вдоль края воды тянулась цепочка небольших каменных редутов.
— Воспрепятствовать высадке в том месте очень сложно. Если османы там закрепятся, они могут выгрузить на берег пушки и оттуда из пушек и бомбард палить по Святому Михаилу сзади. А еще уничтожить на швартовке корабли и беспрепятственно обстреливать Биргу.
— Вы правы, — дон Гарсия медленно почесал бороду. — Действительно, крайне неприятный оборот событий.
— Эту угрозу мы предусмотрели, — вмешался ла Валетт. — Я распорядился, чтобы в десяти шагах от берега в морское дно вбили ряд столбов, каждый с железной петлей для цепи. Любое судно, даже мелкое, при попытке подойти неминуемо напорется на цепь, так что пассажирам до берега придется добираться вплавь.
— Хорошо, очень хорошо, — похвалил дон Гарсия. — Хотя берег все равно надо будет дополнительно оградить. Даже если высадке помешают цепи, надо дать врагу скопиться на берегу, чтобы потом уничтожить орудийным огнем. Вон в том месте надо возвести бруствер.
Великий магистр бровью велел ординарцу взять это на заметку.
Дон Гарсия вдумчиво оглядел с высоты Большую гавань и окружающий рельеф.
— Недостаток всей позиции в том, — подвел он итог, — что каждый форт просматривается с более высокого уступа. Иметь здесь удобный порт для галер — это, несомненно, плюс. Но при осаде врага, наверняка вооруженного множеством пушек, это становится уязвимым местом. Основной ваш козырь, магистр, — то, что турки будут вынуждены атаковать узкими фронтами, какую бы из крепостей они ни штурмовали.
— Что тем более к лучшему, учитывая, как мало у меня в распоряжении людей.
Дон Гарсия задумчиво поджал губы.
— Вопрос в том, которое из укреплений они атакуют в первую очередь. На месте турецких военачальников я бы начал вон с того. — Он уставил руку в сторону Святого Эльма. — Этот форт самый небольшой, да к тому же находится несколько на отшибе, в стороне от других ваших укреплений. Его захватить легче всего. Если Сент-Эльмо падет, под пятой у врага окажутся подступы к обоим бухтам, а сами турки смогут прочно и, главное, безопасно бросить якорь в Марсамшетте. Более того, у них появится возможность вести огонь через бухту и бомбардировать оба эти мыса. Это не говоря уже об уроне вашему боевому духу и ликовании среди сарацин. — Испанец, приглядевшись еще раз, уверенно кивнул: — Да, именно туда они первым делом и ударят. А значит, жизненно важно, чтобы Сент-Эльмо продержался как можно дольше. Предлагаю сейчас же осмотреть тот форт.
Весна еще только начиналась, и море дышало холодной свежестью, но и Томас с Ричардом, и все офицеры, пока взбирались на главную башню Святого Эльма, основательно взмокли. Сверху распахивался вольный вид на северо-восток. У зубцов башни все ненадолго остановились отдышаться. Обрывистую каменную оконечность полуострова тонкой ниточкой оторачивал прибой. Стоял штиль, и гладкая поверхность томного, серебристо-молочного моря тянулась до горизонта, где безбрежно растворялась стальными бликами.
