– Прежде всего скрыть как можно лучше свои намерения, а для этого, если тебе придется еще раз столкнуться с леди, и вида не показывать, что ты узнаешь ее! А между тем ты должен будешь следить за ней и за людьми, с которыми она имеет сношение.
Станислав поспешил спросить:
– Кто же эти люди?
– Ты их знаешь: один – офицер Елчанинов, который сам навязался к тебе в непрошенные благодетели, другой – художник Варгин. Если ты внимательно будешь присматривать за ними, то не упустишь из виду и леди. Пока, значит, остановимся на том, что ты сегодня же вернешься к офицеру Елчанинову, останешься у него, как будто укрываешься от нас, а сам ежедневно вечером будешь являться сюда и доносить подробно обо всем, что делал в течение дня господин Елчанинов.
– А если он мне ничего не будет рассказывать? – спросил Станислав.
– О, святая простота! – вздохнул Грубер. – Ну, так ты сделай так, чтобы узнать помимо его; следи за ним, войди к нему в доверие, постарайся услужить ему, постарайся, чтобы он давал тебе поручения, – словом, добейся своего! Тебе есть из-за чего добиваться!
– Значит, вам необходимо знать все, что делают пан офицер и его приятель?
Грубер сделал нетерпеливое движение.
– Да пойми ты, что не мне нужно это знать, а это для тебя самого необходимо! Я буду действовать в твою пользу со своей стороны, ты будешь следить со своей; и вот для того, чтобы сообразовать наши действия и не расходиться, я должен знать ежедневно, как идет у тебя дело, чтобы давать тебе в случае нужды необходимые наставления, а когда наступит пора, мы нанесем окончательный удар.
– Теперь я понимаю: значит, вы и взаправду хотите помочь мне.
– Ну да, и сомневаться тебе в этом нет причины. Ты постарался сделать против нас проступок, подслушать нас или подсмотреть, за это был посажен в погреб, из которого тебя все равно выпустили бы на днях. Отсидев в погребе, ты искупил свой проступок и достаточно почувствовал, я думаю, нашу силу; теперь мы ничего против тебя не имеем и хотим сделать тебе добро, поступая по-христиански, то есть платя добром за зло.
– Но ведь я не хотел сделать вам зло, Боже сохрани!
– Все равно, я выражаюсь только, так сказать, фигурально.
– Но вы искренне поступаете по-христиански, если желаете оказать помощь бедному человеку.
Грубер смиренно воскликнул:
– Таков наш долг, Станислав. Иди же с миром и поступай, как тебе приказано!
Станислав, вполне убежденный и растроганный ласковой добротой к нему патера Грубера, счел необходимым в этот момент всхлипнуть и опустился на одно колено.
– Благословите же меня, святой отец, на благое дело!
Грубер поднял глаза к потолку и благословил Станислава.
Тот всхлипнул еще раз и удалился.
– Вы не думаете, – заговорил управляющий, оставшись вдвоем с Грубером, – что этот человек слишком глуп, чтобы исполнить как следует ваше приказание?
– Когда глупостью руководит разум, она перестает быть таковой! – уверенно произнес патер.
– Но он может сделать какой-нибудь промах и испортит дело неосмотрительным поступком.
– Я за ним буду присматривать сам. Ну, а теперь пойдемте к маркизу, мне еще предстоит длинный разговор с ним, – и патер поднялся, чтобы направиться в комнату маркиза.
Елчанинов знал теперь не только то, зачем он пришел сюда, то есть что маркиз цел и что ему еще лучше, чем вчера, но гораздо больше.
Он не раскаивался, что решился снова побывать в подземном ходе иезуитского дома. Ему посчастливилось получить тут сведения, весьма важные для него самого.
Итак, к нему приставили шпиона, и этот шпион будет следить за ним.
«Ловко они устраивают свои дела, – думал Елчанинов, осторожно спускаясь с лестницы, – ловко окрутили они этого дурака Станислава! Ну, да авось! Как-нибудь при его же помощи мы одурачим их, в свою очередь!»
Машинально сосчитав в темноте ступеньки лестницы, число которых было ему уже известно, Елчанинов, освоившись уже с подземным ходом, который он считал почему-то даже своим, повернул налево, зная, что тут будет поворот.
Он так далек был от мысли о какой-нибудь опасности, что сделал это вполне беспечно, уверенный, что сейчас минует подземелье и очутится на улице. И только, завернув за угол, он растопырил руки, чтобы нащупать стены, как его рука вместо камня толкнулась в кого-то живого, и этот живой вдруг кинулся на него в темноте и столкнул.
Елчанинов упал навзничь, не выдержав неожиданного толчка.
На него навалились, против него в узком, темном пространстве хода боролись двое, его связали, завязали ему рот и глаза и понесли.
В этом доме, как оказалось, стены не только слышали, но и нападали.
Варгин проснулся вскоре после ухода Елчанинова; он открыл глаза и удивленно обвел ими вокруг, пораженный незнакомой обстановкой комнаты, в которой лежал.
Ему показалось, что он продолжает еще грезить и что видит все не наяву, а во сне. У его кровати, в ногах, сидел карлик, но вдруг этот карлик заговорил, и Варгин услышал его голос вполне реально: карлик не был сновидением, а оказался живым существом.
– Вам молочка испить миндального? – спросил он, а затем соскочил со стула и подал Варгину питье.
Тот с наслаждением большими глотками выпил целый стакан, и никогда ему миндальное молоко не казалось так вкусно, как в этот момент.
– Что со мной?.. Где я?.. – стал спрашивать Варгин.
Карлик объяснил ему все очень ясно и толково.
– Так за мной ухаживала сама леди Гариссон? – проговорил Варгин, выслушав его рассказ.
– И она обещала, что приедет еще сегодня вечером! – успокоил его Максим Ионыч.
– Как хорошо! – мечтательно произнес Варгин, закинул руки за голову и стал смотреть вверх.
Ему было действительно очень хорошо: ни боли нигде, ни тяжести в голове он не ощущал, чувствовалась только небольшая слабость во всем теле, но и она была приятна.
Варгин долго молчал, наслаждаясь покоем возвратившейся к нему жизни, и наконец снова спросил:
– А где же Елчанинов? Он тоже придет?
Карлик сказал, что и Елчанинов придет, что он пошел по делу и скоро вернется.
– Да вот, не они ли? – прислушался он. – Наверху на лестнице, кажется, хлопнула дверь.
Дверь наверху действительно хлопнула, и по лестнице спустились; но это был не Елчанинов, а леди Гариссон.
– Ну, все идет великолепно! – заговорила она, увидев Варгина очнувшимся. – Теперь вы не вставайте, останьтесь в постели до завтрашнего утра, за ночь выспитесь и будете как встрепанный. Вам придется подержать несколько дней диету, и вы выздоровеете окончательно.
Варгин протянул ей руку, она положила в нее свою, и он прижался к ней горячими губами.
– Голова не болит? Не тяжело? – спросила леди.
– Нет, я чувствую себя отлично!
– Ну, тогда я могу говорить с вами. Вы уже знаете, что с вами случилось?
– Да, мне рассказали! – и Варгин, не зная, как назвать карлика, показал на него глазами.
– Ах, Максим Ионыч! – улыбнулась леди и обратилась к карлику: – Максим Ионыч, выйдите на минутку! Мне нужно поговорить с господином художником.
Карлик раскланялся и с достоинством вышел из комнаты.
– Скажите, пожалуйста, как вы думаете, – начала леди, – с кем мог приехать за вами в мастерскую Елчанинов?
– Как с кем? Разве он был не один? С кем же он мог приехать?
– Он не знает никакого поляка?
– Поляка?.. Позвольте... – стал соображать Варгин. – Нам с ним известен один только поляк, полусумасшедший какой-то. Представьте себе, он... я даже не знаю, как это сказать вам...
Леди поспешила ободрить его, сказав:
– Ничего, ничего! Говорите!
– От него несколько лет тому назад ушла жена, неизвестно куда, и с тех пор он отыскивает ее, и кажется, как только увидит красивую женщину, так воображает, что это его супруга. Он дошел даже до того, что, когда увидел, как я нарисовал ваш профиль, заорал, как безумный: «Да это моя жена!» Впрочем, он и есть безумный.
– Ну, разумеется! – согласилась леди. – Отчего же вы не сказали мне об этом?
– Я и представить себе не мог, чтобы такой вздор мог интересовать вас: мало ли какие бывают сумасшедшие!
– Отчего же? Все-таки это интересно! И кто же этот поляк?
– Ну, его общественное положение невысоко: он находится в услужении у маркиза де Трамвиля.
– Так вот оно что! Но как же он очутился тогда вместе с вашим приятелем?
– Право, не знаю! Да был ли это он?
– Вероятно, потому что, когда он увидел меня, он так напугал меня своим криком...
– Что же он кричал?
– Что я его жена! – и леди расхохоталась искренним, звонким смехом. – Ну, однако, мне пора! – спохватилась она. – А вы все-таки спросите у вашего приятеля, откуда он взял этого поляка, чтобы приехать за вами, и завтра расскажете мне.
– Значит, мы завтра увидимся?
– Да, увидимся.
– Где же?
– Там видно будет. Словом, увидимся! Ну, до свиданья!
