– Поди ж ты, кабы не княжеское звание, добрый был бы у меня помощник! – дивился мастер, радуясь и одновременно немного ревнуя Святослава к своему ремеслу.
Наконец, наступил день, когда первую лодию, сработанную почти полностью руками юных дружинников, спустили на воду. Как водится, посвятили её Перуну, жрец излил на судно и в воду немного священной сурицы, и, поскольку приспел обеденный час, все поспешили к столу. Только молодёжь не уходила, любуясь своей работой.
– Гляди, как легко волна-то её вздымает, – говорил один, – а как хороша, будто лебедь чёрный!
– Поднять бы сейчас парус да испытать! – воскликнул другой.
– Так паруса ещё нет, – возразил третий.
– Зато вёсла есть, на вёслах выйти хоть сейчас можно! Святославу не менее прочих хотелось испытать созданную ими красавицу на ходу.
– Кто хочет плыть? – спросил он.
– Я!
– Я!
– Я! – выкрикивали наперебой юноши.
Святослав быстро отобрал два десятка и первым вскочил в лодию.
– Ты будешь кормщиком? – спросил Гарольд.
– Нет, ты садись за правило, а я пойду загребным! – отвечал Святослав, садясь у правого борта.
Ещё миг – и, подчиняясь дружным взмахам вёсел, сверкая просмоленными воронёными боками, лёгкая лодия птицей понеслась по речной волне.
– Гляди, не утерпели-таки, решили на ходу испытать, вон они! – указал кто-то из мастеров на реку.
– Ох, ну до чего непоседлив молодой княжич!
– И охороны не взяли…
– Зачем им охорона, они вон уже сколько упражняются на вёслах, дело знают.
– В затоне да на мелководье упражняться – это одно, а совсем другое – на середине реки, вишь, к устью Почайны направились. Лишь бы к шуйскому берегу не подались… – прогудел старик мореход, глядя на гребцов из-под козырьком поставленной длани.
– А отчего к тому берегу нельзя? – спросил чумазый подмастерье.
– Там при впадении Почайны в Днепр стремнина скорая и коварных каменьев под водой много, не знаешь – враз налетишь, – отвечал старик, не отрывая глаз от реки, – а вода, она ни хмелю буйного, ни лихости излишней не любит…
Многие побросали трапезу и тоже стали глядеть на реку. Некоторые побежали к берегу.
Лодия между тем скользила по речной волне. Увлекшись, юные гребцы не заметили, как оказались на месте слияния рек, где стремнина тут же подхватила и закрутила лодию. Юные вои, поборовшись с течением, видно, решили править обратно, но повернули неумело, слишком резко, и течение тут же крутануло их так, что борт зачерпнул воду.
– Назад, назад правьте! Держи нос против течеи! – кричали старики, хотя отроки их не могли слышать.
Стремясь вырваться из цепких лап стремнины, гребцы яростнее заработали вёслами. Мышцы на их крепких спинах и загорелых руках едва не звенели, подобно тетиве лука, от напряжения, а вёсла прогибались, готовые вот-вот сломаться, но их сносило всё дальше к левому берегу.
– А ну, ребята, на вёсла, молодёжь выручать! – крикнул Орёл. – А ты, – обратился он к чумазому подмастерье, – живо в Стан за подмогой!
Схватив на ходу верёвки, некоторые из мастеров, рыбаков и охоронцев попрыгали в две другие лодии и отвалили от берега.
В этот миг Святославова ладья, видимо налетев с ходу на неприметный под водой камень, вдруг резко подпрыгнула, накренилась и перевернулась. Гребцы оказались в воде, и теперь уже никто, кроме них самих да батюшки Перуна, прийти на помощь не мог. Стремниной их повлекло вниз, туда, где в окружении белой пены грозно рычал водоворот.
На берегу послышался топот – это с сотней дружинников примчался оповещённый о несчастье воевода Свенельд.
При взгляде на реку сердце Свенельда сжалось. Беда! Не дай боже, с княжичем что случится, не сносить тогда головы! А где же Гарольд, сын? Неужто тоже там? Какое лихо, худшего нельзя было и придумать!
Проклиная беспечность охоронцев и призывая на помощь всех богов, Свенельд, стараясь не глядеть на посеревшие лица начальников, раздавал короткие и резкие, как удары плети, наказы.
– С верёвками, живо! Не допустить до водоворота! Сам головы поснимаю, ежели не спасёте княжича! – хрипло скомандовал он, и дружинники помчались на лошадях вниз по реке.
Когда Святослав понял, что им не выгрести против стремнины, он, барахтаясь в воде, сиплым голосом велел находившимся рядом товарищам:
– Давайте… по течению… Только забирайте… ближе к правому берегу… вынесет…
Самым трудным было пристать к берегу, прежде чем их унесёт к острым валунам, некоторых уже больно ударило о подводные камни. Но вот впереди показались дружинники во главе со старшим Горицветом, которые бросали арканы и сами, обвязавшись верёвками, кидались в стремнину и вылавливали незадачливых гребцов. Живы оказались все, только двоих вытащили без памяти и долго приводили в чувство, откачивали и поили вином.
– Хорошо, что не попали на камни, а оттуда – в водоворот, – возбуждённо говорили очевидцы, – иначе костей бы не собрали! Слава Перуну, всё обошлось!
– А может, княжича сам Перун милует? – задумчиво произнёс старый мастер и, покачав головой, отправился к своим недостроенным лодиям.
Когда поулеглись первые страсти и минули самые худшие опасения, Ольга, вызвав в гридницу Свенельда и Святослава, разразилась страшной грозой.
– Чтоб с нынешнего дня, с этой самой минуты мне больше никаких вёсельных походов и забав с лодиями! Никаких построек и маханий топором, будто на верфи работников не хватает! Для того ли я велела боярских детей собрать, чтоб они, как простые рукомысленники, лодии себе на погибель строили? – метала она молнии в Свенельда. Затем повернулась к Святославу: – Ежели ещё раз кого на верфи увижу, тотчас велю разогнать всю Малую Дружину!
Хмуро молчавший и переминавшийся с ноги на ногу княжич вскинул голову.
– Не надо, мамо! – просительно испуганно проговорил он. В голосе матери была такая решимость, что он почувствовал – угроза может исполниться. Как же тогда без воинского учения, без Малой Дружины, в которой вся его жизнь и мечты?!
Глаза княгини пылали неукротимым огнём.
– Подите вон с очей моих! – велела она. – А тебе, воевода, в последний раз реку: за князя головой отвечаешь, нынче она с тебя едва не слетела…
Княжич со Свенельдом разом вышли из гридницы. Воевода вздохнул, развёл руками, – мол, такие вот, брат, дела, – и пошёл во двор. Святослав слышал, как застучали копыта его коня. Постояв ещё некоторое время в нерешительности перед закрытой дверью гридницы, княжич тихонько потянул за кольцо. В проёме он увидел мать, закрывшую лицо руками и уронившую голову на широкий стол. Всё её тело содрогалось от бурных рыданий. Пожалуй, впервые княжич видел мать плачущей и растерялся.
Проскользнув в дверь, он несмело подошёл ближе, но княгиня никак не реагировала на его присутствие. Тогда он осторожно прикоснулся к плечу.
– Прости меня, мамо… – Слова прорывались тяжело, с усилием.
Ольга не отвечала.
– Ты же знаешь, это не нарочно вышло… я не хотел… прости! Ольга подняла голову, взглянула на сына с такой болью и нежностью, что у него защемило внутри, потом обняла его, крепко прижав к груди, и заплакала ещё сильнее.
– Обещай мне… сынок… – прорывалось сквозь горячие слёзы, – обещай… что ты никогда больше не пойдёшь на реку… не свяжешься с водой…
Святослав почувствовал, как по его щекам тоже побежали горячие слезинки.
– Обещаю! – по-детски всхлипнул он и в свою очередь обнял мать.
Глава 9
Прощание с Велесдаром
В Ратном Стане кипела работа. Малая Дружина готовилась к первому самостоятельному походу. Сколько он продлится, никто точно не ведал, – может, седмицу, а может, и больше. Святославово войско, разделённое надвое, должно стремиться друг за другом по лесам и полям, соперничать в быстроте и выносливости, пока, сойдясь в учебном «сражении», кто-то из двух «противников» не одержит победу.
Поэтому юные воины под присмотром опытного наставника с самого утра проверяли сёдла, уздечки, готовили поторочные сумы, мазали лошадям копыта, ходили к кузнецам менять подковы.
– Снеди пошто так много берёшь? – выговаривал седоусый Хорь молодому Олеше, проверяя его перемётные сумы. – Лучше бы мочал поболе взял, ремней сыромятных да баранью шкуру.
Олеша, отнюдь не худощавый отрок, любитель сытной еды, изумился:
– Так ведь на целую седмицу в чисто поле уходим, что ж, на холоде, под солнцем и ветром, да ещё и голодному мыкаться? И на что мне те мочала?
– А на то, глупая твоя голова, что поставлен ты не в простую сотню, а в следопыты. Как незаметно к супротивнику подберёшься, ежели копыта твоего коня за полгона будут слышны?
– Там на месте что-нибудь найду, – махнул рукой отрок, – травы или лыка…
– В голове у тебя лыко, – ворчал старый воин, высыпая на разостланную попону часть снеди, которую считал лишней. – Делай как сказал! – строго бросил он и пошёл к следующему, также придирчиво проверяя всю амуницию.
