– Откуда знаешь, что холодным? Ощупал?
И оба рассмеялись, сбрасывая нервное напряжение.
– Володя, сердце колотится, того и гляди, выскочит из груди! И часто такая бойня случается? – поинтересовался замполит роты.
– Случается. Не сказал бы, что часто, но бывает, – произнес задумчиво ротный, выпуская колечками сигаретный дым.
– Эх, говорила мэнэ мати: не ходи, сынку, на войну! Не послухал! А дома молодая жинка ждет, грустит, у окошка сидит, на дорогу глядит. Весточку от мужа ждет. Дурак я дурак.
– И я такой же балбес. Жена и дочка в Ташкенте, а я вместо того, чтобы в училище ротой командовать после первого ранения, под пулями ползаю, – сердито сплюнул Володя и резко бросил потухший окурок. В это время мимо проехали, коптя двигателями, командирский БТР с сопровождающим танком и затормозили метрах в тридцати. Из люка высунулся озлобленный Ошуев и громко прокричал:
– Сбитнев! Бегом ко мне! – и скрылся в чреве бронетранспортера.
Володя выругался витиевато, не обращаясь в принципе ни к кому:
– Да пошли вы все на…
Сашка грустно рассмеялся:
– Хорошо, что джигит тебя не слышит. Сейчас он нам задаст перца. Пять машин на нашем участке горит. А мы без вины виноватые. У нас потерь нет, о проходе колонны не предупредили, а оттрахают роту!
– Ну ладно, я побежал на экзекуцию! – махнул рукой Володя и поспешил легкой трусцой к начальству. Полы незастегнутого бушлата развевались от встречного ветра. Володя засунул руки в карманы и запахнул бушлат, чтобы не продувало. Он сделал десять шагов – и вдруг, сильно дернувшись, упал навзничь, ударившись затылком об асфальт. Калиновский и механик-водитель подбежали к командиру и, подхватив его под руки, оттащили обратно к броне.
Возле глаза зияло небольшое отверстие. Струйка крови стекла на лицо и залила открытые глаза, рот. Пуля вышла через затылок ниже мозжечка. Лужица крови осталась на асфальте, и красная струйка тянулась к машине, куда отнесли Володю.
Замполит роты подложил шапку под голову командира и растерянно огляделся вокруг.
– Доктора! Врача скорей! – заорал он солдатам и посмотрел на свою окровавленную руку. Это была не его кровь, а Сбитнева.
Из-за пыхтящего БТРа выскочил майор Дормидович с медицинской сумкой на боку и быстро пересек простреливаемый участок. Начмед пощупал пульс, приложил ухо к груди, потрогал артерию на горле и тяжело вздохнул.
– Ну что? – испуганно спросил Калиновский.
– А ничего, старлей. Ничего! Мгновенная смерть! Не видишь, что ли? Ты видел живых людей с таким развороченным затылком?
– Я вообще никогда не видел людей с дыркой в голове! – с горечью ответил Александр. – Как же так? Как глупо получилось! Бой вроде уже закончился!
– А что, бывает умная смерть? Смерть всегда глупая! – сердито сказал Дормидович.
– Что случилось? Что со Сбитневым? Куда его ранило? – закричал, высунувшись по пояс из люка, Ошуев. В тот же миг он охнул и, завалившись на правый бок, упал на броню и его быстро затянули вовнутрь. Начмед бросился к Ошуеву. Машина развернулась и подъехала к БМП. Из нее выпрыгнули на асфальт комбат-танкист и еще пара офицеров. Через боковой люк быстро затащили тело Сбитнева, и бронетранспортер помчался к площадке в Джабале.
– Куда начальника штаба зацепило? – спросил Калиновский у комбата Ахматова.
– Пуля попала в грудь рядом с сердцем. Султан Русланович в сознании. Надеюсь, выживет, – вздохнул танкист и вытер запекшуюся кровь на хэбэ.
– Это его кровь, не моя, – ответил Роман Романович на вопросительный взгляд Калиновского.
– А на моих руках – Вовкина! – произнес Калиновский.
Ахматов махнул рукой и остановил проезжающий мимо танк.
– Пехота! Слушать всем меня! Принимаю командование маневренной группой на себя! Перезарядить оружие! Пополнить боеукладки пушек! Продолжать вести беспокоящий огонь! Может, случайной пулей завалим этого долбаного снайпера! – распорядился Роман и медленно поехал на танке дальше вверх к перевалу. Но командовал он лишь полчаса, потому что пуля снайпера попала ему в живот, чуть выше печени. Примчавшийся с заставы БТР местного полка подобрал его, а также убитых и раненых водителей и поспешил вниз к вертолетной площадке, чтобы успеть вернуться засветло.
Колонну возглавил капитан Скворцов. Вскоре он подъехал к стреляющей бронемашине и, выпрыгнув из башни танка, приказал Калиновскому:
– Замполит, убери БМП на двадцать метров вперед. Я сейчас начну танком сталкивать горящие машины в пропасть. Боюсь, что бензобаки и цистерны могут взорваться. Вас может зацепить!
– Есть, товарищ майор! – ответил Александр. Его машина продвинулась вперед и спряталась за выступом скалы.
Танк столкнул один за другим «наливняки» и прицепы с бочками в пропасть. Часть цистерн взорвалась на дороге от воспламенившихся паров топлива. Некоторые емкости взорвались в ущелье. Через пятнадцать минут дорога была свободна, и уцелевшая половина колонны помчалась дальше, навстречу своей неизвестной судьбе…
В горах в это же время разыгралась другая трагедия. Саперы проверили щупами грунт в старых «духовских» СПСах, и вторая рота в одном из них установила миномет. После первого же выстрела в земле сдетонировала глубоко закопанная старая мина-сюрприз. Минометчику Макатону вырвало обе ноги выше коленей, заодно покорежив мужское хозяйство. Молодому же солдату из второй роты, подававшему мины в укрытие, оторвало левую ногу…
***
Разведчики неторопливо выкладывали стену из булыжников. Броня стояла на обочине трассы, задрав вверх пушки, направленные на склон хребта. Внизу, далеко в глубине ущелья, протекала речушка. Через нее по камням переправлялся Пыж с разведвзводом. Всего восемь штыков. Судя по маршруту, им предстояло топать часа три до горной вершины. Где-то вдали раздавались приглушенные взрывы, в небе висели четыре «крокодила» и плевались «нурсами». Непонятно было: то ли бой ведут, то ли просто горы обрабатывают.
На моей бронемашине находились лишь два бойца, на другой – два солдата и сержант Шлыков. Сержанту дали передышку. После рейда он уже дембель, поэтому в горы не потянули, оставили командовать огневой точкой. Я тоже взялся за камни, помогая солдатам строить СПС. Чем выше возведем стену, тем надежнее будет защита от пуль и гранат. Если «духи» полезут именно в этом месте, мы, конечно, посопротивляемся, но долго не продержимся. До ближайшего поста около полутора километров, а другой пост еще дальше. За изгибами дороги, за нависшими каменными выступами ничего не видно и не слышно. Захотят нам помочь соседи – не пробьются. Разведка тоже закрепится далеко от нас. Ни мы им не помощники, ни они нам. Каждый за себя. Все будут выживать самостоятельно.
В шлемофоне стояли сплошные шумы. Радиостанция была на дежурном приеме, никто нас не вызывал, не ругал. Забыли – и ладно. Чего лезть с расспросами к начальству, еще попадешь под горячую руку. Стены толщиной в два камня подрастали на глазах – в высоту и длину. За таким бруствером можно стоять в полный рост. Только голову не высовывай!
Шум за горами утих, лишь иногда тишину нарушали вертолеты и самолеты, они заходили на штурмовку и долбили ракетами горные вершины. Вечерело. Еще час, и наступит полная темнота. В горном ущелье темнеет мгновенно.
С ужасным треском из-за утеса показалась бронемашина технического замыкания. Майор Вересков, приветствуя, помахал мне рукой.
– Никифор, как у тебя дела? Спокойно? – спросил зампотех, спрыгнув на землю.
– Да, все хорошо! Тишина! Пыж на подходе к задаче, вон его взвод цепочкой растянулся по заснеженному плато. Мы тут от жары изнываем, а Коле сегодня в снегу ночевать предстоит. Парадоксы местного климата! – усмехнулся я.
– Знаешь, что Сбитнева убили? – спросил Вересков.
– Кого? Сбитнева! Как так, «убили»? – воскликнул я.
– Вот так! «Духовский» снайпер, прямо в лицо. Ошуева ранили. Вертолет с экипажем сгорел и пять водителей из бензовозов, – и Вересков пересказал все, что знал о происшедшем бое.
– Эх, Вовка, Вовка! Твою мать! Говорил тебе дядя: езжай домой! Навоевался, хватит! Нет, решил дальше судьбу испытать, со смертью играть, – горько вдохнул я.
– Никифор, давай за Володю по пятьдесят грамм. Помянем. У меня есть во фляжке немного спирта, – предложил Василий.
– Давайте, хороший был парень, Володька, настоящий русский офицер! У меня, товарищ майор, есть баночка огурчиков и тушенка, сейчас организую.
Я никак не мог перейти на «ты» с замами комбата. Все же они майоры, а я вчера был зеленым лейтенантом.
– Никифор, прекрати ко мне так обращаться. Я даже не первый зам. Ты, если судить по неофициальному ранжиру, выше меня и к комбату ближе.
– Я привыкаю, но с трудом, – ответил я, подставляя кружку под струю спирта.
По телу пробежала нервная дрожь. Я окончательно осознал, что погиб мой близкий друг, настоящий боевой товарищ. Еще вчера вместе балагурили, вместе воевали, выпивали… А сегодня погиб… Дома жена молодая, дочке три года. Единственный сын у матери. Ужасная трагедия.
