— Допрыгался, старый козел! — обрадовался евнух. — Так тебе и надо.
— Побереги силы для пыток, урод, — огрызнулся старик и замолчал.
Ни на один вопрос евнуха Ардис не ответил, будто язык проглотил.
* * *
Вчерашним вечером, когда награжденный серебряным блюдом Сарсехим, в изрядном подпитии вернулся с царского пира, он решил заглянуть к Ардису. Сарсехим надеялся — посидим, поговорим о главном. Возможно ли, чтобы бог, получив удар в ухо, не поленился и подставил другое? Вот еще какая мысль теребила скопца — нет ли у старого вояки в запасе доброго сирийского вина? Пусть даже и не такого вкусного, как царское, но не менее забористого?
Кто мог знать, что старый вояка относится к числу тех же похотливых козлов, окружавших евнуха со всех сторон!
Дверь в комнату Ардиса оказалась незапертой. Евнух переступил через порог и угодил прямо в густую тьму, чуть подсвеченную факельным светом, залетавшим через открывшийся проем. У порога замер — с ложа доносилась какая-то непонятная возня, хриплые ухающие звуки, с какими дровосек обычно колет дрова. Приглядевшись, различил на ложе светлые пятна, два из которых были устремлены прямо к потолку.
Он не сразу сообразил, что это были оголенные ноги, потом ошарашила догадка — женские? Ему бы повернуться и выйти, а он поступил гнусно — окликнул.
— Ардис?
Наступила тишина, в которой отчетливо прорезался раздраженный голос старика.
— Чего тебе? Видишь, я занят.
— Хорошо, хорошо, — торопливо выговорил евнух и выскочил из комнаты.
Трезвея от негодования, он с трудом добрался до своей комнаты. Не зажигая свет, озабоченный пугающей до учащенного сердцебиения мыслью — как базарной девке удалось проникнуть в помещение, куда был запрещен доступ горожанам, — присел на лежанку. Чем это нарушение может грозить ему лично? Если Ардиса, старого козла, вместе с продажной девкой спустят в зиндан, туда ему и дорога.
Он здесь причем?!
Наконец, повздыхав, успокоился, посетовал на чуму, называемую похотью, зажег фитиль. В комнате стало светло, пустовато, одиноко.
В следующее мгновение дверь отворилась и внутрь проскользнула женщина, с ног до головы завернутая в темное покрывало. Она поклонилась и робко спросила.
— Господин желает расплатиться со мной или он отдаст деньги моему дяде?
Сарсехим оцепенел. Сдерживая страх и гнев, спросил.
— Послушай, как тебя там, ты собственно кто?
— Я — племянница смотрителя. Мне было обещано вознаграждение…
Сарсехим потряс сжатыми в кулаки руками.
— Вознаграждение было обещано за то, чтобы ты утихомирила моего слугу, а не этого старого козла. Пусть он и расплачивается.
— Я расплатился, — раздался голос за порогом, — а ты попридержи язык.
В комнату вошел Ардис, встал у порога.
Сарсехим сразу сбавил тон.
— Сколько же ты рассчитываешь получить с меня? — ехидно поинтересовался он.
— Мину серебра, — робея, ответила девица.
— Не многовато ли?
— Господин отказывается платить? — спросила девица.
Этот вопрос привел Сарсехима в ярость, но ненадолго. Страх подсказал — спорить с продажной тварью не только бесполезно, но и опасно. Все, что касалось денежных отношений, в Дамаске было свято. Впрочем, в Вавилоне тоже. Обратившись в храмовый суд, девка, безусловно, выиграет дело. Она выполнила условие договора, и не ее забота, что вавилоняне не разобрались между собой, кому должны быть оказаны услуги. Менее всего в такие дни Сарсехиму был нужен скандал.
Он швырнул девице полученное от царя серебряное блюдо, она тут же схватила его и выскользнула за дверь.
Теперь можно дать волю чувствам, и вмиг обозлившийся Сарсехим предупредил стоявшего у порога Ардиса.
— С тебя мина серебра.
— С какой стати? — возмутился старик. — Я уже заплатил. Ты, кстати, не забудь сунуть часовым у дверей. Они тоже потребовали мзду за молчание…
Теперь они, каждый в своем углу, молча переваривали свои обиды.
* * *
Бурю доставили к Бен-Хададу поздним утром, когда солнце почти взобралось в зенит.
Известие о том, что Нинурта заключен в горном замке, ввергло царя в столбнячную немоту. Он жестом выгнал своих ближайших советников, трижды хлопнул в ладоши. Появившиеся стражи вывели Бурю. Получив дополнительные разъяснения, они заперли парня в той же клетушке, где уже находились Сарсехим и Ардис.
— Итак, все в сборе! — с наигранной веселостью воскликнул евнух. — Давай, мститель, рассказывай, где ты был? Где Нинурта?
Буря некоторое время упрямо молчал, потом — сначала немногословно, потом все более говорливо и горячо — поведал, как очутился в горном замке, как ухитрился добраться до Салманасара, как отправился с Шаммурамат предупредить Нинурту об опасности, и что из этого вышло.
Здесь сделал паузу.
Сарсехим, воспользовавшись передышкой, осторожно и даже с какой-то доброжелательностью поинтересовался.
— Ты все рассказал царю?
Парень кивнул.
— Ты ничего не скрыл? — продолжал допытываться евнух.
Парень отвел глаза, потом с некоторой натугой выговорил.
— В замке я видел такое…
Вновь молчание.
— Выкладывай, — предложил евнух.
— Еще чего! — возмутился Буря.
— Послушай, парень, — напомнил Сарсехим, — Шаммурамат приказала тебе подчиняться мне, слушаться меня.
— Она поступила так против моей воли.
— Пока есть время, расскажи все, что тебе известно. Считай, что этот приказ отдала тебе Шами.
— Зная твою зловредную натуру, евнух, я не сомневаюсь, что ты подло воспользуешься моей откровенностью. Послушай, урод, у меня пал конь, и мне наплевать на тебя, на Бен-Хадада, на поганых сирийцев, но дело не сделано. Шаммурамат в опасности. Если ты воспользуешься моей откровенностью — Ардис, будь свидетелем! — тебе не жить на земле. Боги накажут тебя.
— Хорошо, пусть так и будет. Ты поспеши, может это наш последний шанс.
— В замке творится что-то непонятное. Хазаил спал с Гулой — это она потребовала заманить Нинурту в ловушку.
Евнух кивнул.
— Понятно, — затем торопливо засыпал парня вопросами. — Как тебе удалось добраться до Дамаска? Как сумел переправился через Оронт? Разве окрестности столицы не патрулируют конные ассирийцы?
— Патрулируют, но их мало. За это время я повстречал один — единственный конный отряд Они помогли мне, иначе я никогда бы не добрался до Дамаска.
— Как же они помогли тебе?
— Они дали мне коня.
— С какой стати ассирийцы так расщедрились? Не потому ли, что ты знаешь заветное слово? Я тоже знаю заветное слово. Давай обменяемся ими, и если это одни и те же слова, ты будешь и впредь слушаться меня.
— Если ты первым назовешь его.
Это было неожиданное условие. Оно застало Сарсехима врасплох. Если он первым назовет пароль, Буря смекнет, что можно просто повторить его, и тогда допытывайся — не схитрил ли этот безрассудный дикарь? Мысль о том, что дикари не способны врать, он с презрением оттолкнул от себя.
Способны, да еще как!
Решимости прибавило соображение — они здесь чужаки, их спасение в согласии. Им следует держаться вместе. Начни он сейчас нечистоплотную игру, и может случиться так, что ему уже никогда не выбраться из этого подвала…
Он отважился. Оглянувшись по сторонам, тихо выговорил.
— Ашшур и победа.
Буря удивленно глянул на него и повторил.
— Ашшур и победа. Сам Салманасар шепнул мне их. Так, значит, ты…
— Ты поспешен в своих выводах, парень…
Он не успел закончить, как за дверью послышались шаги, скрип замка. Дверь распахнулась, и в камеру с факелом в руках вошел Бен-Хадад. Владыка с ходу обратился к Сарсехиму.
— Он, — царь указал на скифа, — все выложил?
Партатуи-Буря с ненавистью и презрением глянул на евнуха. Тот кивнул, затем, сохраняя спокойствие, передал царю о поездке Бури в замок, о встрече с Салманасаром, о расставании с Шаммурамат. О ночи любви, которая связала Хазаила и Гулу, евнух предусмотрительно умолчал. Сердцем почуял — нельзя упоминать о гнусном, не тот момент. Ляпнешь и вмиг останешься без головы.
Буря заметно расслабился.
Царь хмыкнул, ткнул пальцем в каждого из вавилонян и предупредил.
— Если вы что-то утаили, не ждите пощады.
— Надо поспешить, — напомнил Буря.
Царь жестом пригласил узников следовать за ним.
Поднялись в тот же зал. Правитель Арама, сложив руки за спиной, задумчиво прошелся по залу. Наконец ответил.
— Поспешить можно, ошибиться нельзя. Хазаил подтвердил — в замке творится что-то непонятное.
Затем Бен-Хадад пожаловался.
— Ассирийские посты перекрыли дорогу к горам. Они, правда, редки.
— Государь, Шаммурамат в опасности, — напомнил Буря. — Она ждет. Позволь мне доставить приказ вернуть Нинурту?
