Оно ходко двигалось на северо-восток, уверенно ловя в эти паруса ветер. Если бы все пошло хорошо, то на Кипр они бы могли добраться за три недели.
А до Франции и того раньше…
Девиц, нагрузку к пиратским сокровищам, разместили в трюме, где было выгорожено несколько закутов-кают.
Там была тесно и пахло прогорклым рыбьим жиром.
Рыжий привел их к одному закутку.
– Прошу.
Жанна, войдя в каюту, первым делом вынула из мешка свой ларец и достала оттуда ожерелье из pomme d` arbre – ароматических шариков, испускающих приятный носу запах. Ожерелье Жанна берегла для совершенно исключительных случаев, но здесь не выдержала и повесила его себе на шею.
Шарики помогли точно так же, как веер в пустыне на солнцепеке в полдень. Рыбий жир мощной волной специфического аромата забивал любые благовония.
– Ничего, – успокаивающе сказал рыжий пират, наблюдая, как Жанна, заткнув нос платочком, судорожно глотает воздух ртом. – Скоро привыкнете. А пройдет немного времени и это запах будет казаться Вам самым прекрасным в мире.
Жанна посмотрела на него, как на сумасшедшего.
Нимало не смущаясь, рыжий заявил:
– Правда-правда, можете смело верить. У меня есть один приятель, который не получает никакого удовольствия от женщины, будь она хоть раскрасавица, если дама не пахнет этим самым рыбьим жиром.
– Тогда Ваш друг, – несколько гнусаво (из-за зажатого носа) сказала Жанна, – должно быть девственник, или некрофил, потому что живая дама так пахнуть не может. Разложившийся труп – возможно.
– Я видел его подружек, все они производили впечатление очень живых и весьма хорошеньких особ! – весело сказал рыжий. – От нескольких из них и я бы не отказался.
– Значит Ваш друг Вам нагло лгал!
– Нет, просто за определенную сумму компенсации любая дама согласится исполнить маленькую прихоть своего кавалера.
– Ничего себе маленькую! Что они, приходили на этот корабль и вываливались в трюме в этих благовониях, для приобретения столь любимого Вашим другом аромата? – фыркнула Жанна.
– Нет, что Вы! Зачем утруждать прелестные создания? Просто на свидания он брал с собой склянку рыбьего жира и натирал даму. И все были довольны. В общем, размещайтесь. Можете занять две каюты – рядом тоже пустая. Я вас ненадолго покидаю!
Рыжий ушел.
Занимать вторую каюту девицы не стали. Страшновато было разделяться, лучше уж в тесноте, но вместе.
* * *
Жанна с облегчением растянулась на лежанке в каюте, предоставив Жаккетте заниматься платьем. Она была рада, что мир, наконец-то, начал возвращаться в нормальное состояние. И она опять молодая красивая дама в изысканном наряде, на корабле, плывущем в сторону Кипра, а не непонятно кто, в глиняной лачужке, с ужасной кличкой в придачу. Полулысая Рыба… Ну и мерзавец, все-таки, этот Абдулла! Неужели не было сравнения поприличней!
Обидно, конечно, что она перепутала Африку с Азией… Но с другой стороны, действительно, какая разница…
Главное – они плывут туда, куда нужно. Недаром, все-таки она, Жанна, вышивала лик Пресвятой Девы! Надо будет его закончить. И появился человек, которому стоит построить глазки. Хотя любит она, конечно, только Марина…
* * *
Вечером они поели припасов, захваченных хозяйственной Жаккеттой, и принялись устраиваться на ночь. Первую ночь на третьем корабле.
За бортом шумело море. Оказалось, они успели привыкнуть к звукам восточного города, крикам муэдзинов. Чего-то не хватало.
Уже засыпая, Жанна с удивлением поняла, что Африка теперь навсегда останется куском ее жизни.
* * *
– Жаккетта! – объявила первым делом Жанна, не успели они еще толком глаз после сна разлепить. – Что хочешь делай, а волосы мои должны быть чистыми и уложенными!
Жаккетта кивнула. Пираты пиратами, погоня погоней, а знатная дама – это знатная дама. Все вернулось на круги своя.
Она не спала почти всю ночь, вспоминая и вспоминая. Утром воспоминания как-то потускнели, отодвинулись, стали далекими. Словно и не было ничего. Так, сон приснился под шелест моря. Но восточный наряд говорил, что все это было явью буквально вчера. И рецепты жизни от госпожи Фатимы, прочно засевшие в голове…
«Умная женщина – любимая женщина, богатая женщина, счастливая женщина».
Глупая ты, Жаккетта, и никуда от этого не деться… Видно не быть тебе ни любимой, ни счастливой, ни богатой…
Жаккетта вздохнула и пошла на палубу искать ненавистного рыжего. Морской водой мыть голову госпоже дохлый номер. Волосы превратятся в нечто неописуемое. Придется чистить их сухим способом. Нужна горсть муки.
* * *
Приведя себя в божеский вид и снова облачившись в платье, Жанна в сопровождении Жаккетты вышла на палубу.
Там было почти безлюдно. Судно бодро бежало по волнам и большая часть команды безмятежно отдыхала.
Жанну совсем не интересовало состояние команды. Ей хотелось пообщаться с золотоволосым моряком.
Он стоял около штурвала, которым управлял старый седой араб.
Штурвал представлял собой два колеса, насажанных на одну ось. Раскоряченные подпорки удерживали его в нужном положении. Вокруг толстой оси был накручен прочнейший канат, концы которого уходили в прорези настила. Когда штурвал вращался в ту или иную сторону, канат натягивался с одной и ослаблялся с другой стороны, приводя в движение руль.
Жаккетта понимала желание госпожи повертеть хвостом перед красавцем, но не разделяла. К перечню его грехов добавился еще один: утром он выслушал Жаккетту, выдал по требованию нужную порцию муки и слова поперек не сказал. Вот негодяй!
Рыжеволосый тоже был не прочь побыть в дамском обществе. Он оставил кормчего и подошел к ним.
– Доброе утро, нас не догоняют? – поинтересовалась Жанна.
– Пока нет! – улыбнулся моряк. – Утро, действительно, доброе. Вам повезло с врагами.
– Почему? – удивилась Жанна.
– Потому что будь я на их месте, мы бы давно уже сидели в трюме, пардон, голые. И ждали бы в качестве пленников дальнейшей участи. А скорее всего, после гибели шейха вы бы даже не дождались корабля. Интересно, почему они не использовали луки, раз уж упустили время и позволили Абдулле занять оборону в домике? Глупость противников наполовину спасла вам жизнь.
– Видимо, убивать для Вас не только профессия, но и удовольствие! – не удержалась Жанна.
– Нет, просто я люблю делать все хорошо! – уточнил моряк.
– Вы француз? – спросила Жанна.
– Не совсем. Я потомок гасмулов, если это что-то вам говорит.
Жанна чуть виновато улыбнулась и развела руками.
– То есть лет этак двести пятьдесят, после того, как пал Константинополь и Романия стала Латинской, мой французский прадедушка взял в жены мою греческую прабабушку. Вот с той поры и тянется, что мы не туда и не сюда. И там чужие, и здесь не свои.
– Неужели дело обстоит столь печально? – удивилась Жанна.
– Конечно нет, острой эта проблема была двести лет назад. Сейчас легче.
– Но почему же ваш предок, чтобы не осложнять жизнь потомкам, не заключил брак с девицей собственного круга?
– Потому что девица собственного круга сидела дома, тогда как молодые французские юноши шли на завоевание новых земель на Востоке. А любить женщин им очень хотелось, ждать пока соплеменницы подъедут, сил не было. Старая, как мир, история. Для греков мы были потомками завоевателей, для французской родни – почти бастардами. Поэтому потомки гасмулов отличаются повышенной сообразительностью и незаурядными способностями, как и ваш покорный слуга. Традиции семьи. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Жан.
– Жан де…? – попыталась услышать продолжение Жанна.
– Просто Жан. Пока этого достаточно, – опять усмехнулся моряк.
– Жанна де Монпезá, вдова герцога де Барруа, – представилась Жанна.
– А ваша неразговорчивая, смертельно обиженная на меня спутница? – подмигнул Жаккетте моряк.
Та фыркнула и отвернулась.
– Моя камеристка Жаккетта. Крестьянское имя… – извиняюще сказала Жанна. – А я вижу, команда «Козочки» больше арабская?
– Да, в основном. Я, пожалуй, единственный, кто не араб.
– А вы капитан? – уточнила Жанна.
– Нет! – расхохотался моряк. – Я вообще с боку припека!
– Вы, видно, любите по разным судам шастать! – вдруг заявила Жаккетта. – То на каракке плавали, теперь вот на этом, с падающими мачтами! Не сидится на одном месте?!
– Хвала владыке морей Посейдону! Хоть какие-то слова из замкнутых уст! – моряк казался очень довольным, что Жаккетта заговорила. – Только мачты и не думают падать. Они специально такие. Наша «Козочка» из породы арабских дау. Турки, правда, назвали бы ее скорее фелукой, но их бы удивило отсутствие весел. А мы считаем, что они не так уж и нужны. Но очень приятно слышать, что девица знает слово «каракка».
Жанна, недовольная, что Жаккетта влезла в разговор, незаметно пихнула ее локтем и опять спросила Жана:
– Но вас-то что побудило заняться этим ремеслом?
