Но закончим с лирикой, и перейдем к событиям августа-октября 1588 года. Итак, 10 августа Армада решила обогнуть Британские острова и идти в родные порты. 3 сентября часть эскадры миновала пролив между Гебридскими островами и Шотландией. К этому времени корабли были рассеяны по морю. 10 сентября испанские суда достигли Ирландии. О негостеприимные скалы этого острова разбилось 26 испанских кораблей. Надежды на помощь братьев по вере не оправдались — английский лорд-наместник Ирландии Уильям Фицвильям расположил множество дозорных постов на северном берегу с приказом убивать все испанцев, которые высадятся на берег, в результате потерпевшие кораблекрушение безжалостно уничтожались – было убито порядка 3000 выживших. Также множество моряков умерло от голода.
21 сентября на рейд испанского Сантандера вошли остатки Бискайской Армады Рекальде. С 22 по 30 сентября прибывали отставшие. Часть кораблей дошли до Ла-Коруньи, Сан-Себастьяна и Ферроля. Всего Наисчастливейшая Армада потеряла 63 корабля, из них только 7 — боевые потери. Стоимостная оценка потерь — 1 миллион 400 эскудо. Не досчитались так же 10 тысяч моряков.
Ну а 16 октября 1588 года в королевском замке Блуа открылось заседание Генеральных Штатов, созванных по требованию Католической Лиги. Первоначально планировалось заседание 15 сентября, но по спискам — Сюрпрайз! Сюрпрайз! — прошло довольно много представителей Партии Регионов, тьфу... протестантов, что очень не устроило лигистов. В результате выборы депутатов резко переиграли, и Генеральные Штаты чуть менее, чем полностью оказались представлены сторонниками Гизов.
Де Гиз прибывает на открытие Генеральных штатов в БлуаИ вот тут Генрих III удивил! Его речь на открытии, в окружении озлобленной толпы, которая прямо хотела его убить, а не просто отстранить от власти, был твердой и жесткой: «Во Франции есть люди, которые хотят создавать свои Лиги во главе с теми принцами, которые им нравятся… Их не устраивает Лига, находящаяся под моим покровительством. Этого не могут допустить ни Господь Бог, ни король… Я заявляю, что отныне подобные действия моих подданных, не получившие королевского одобрения, будут считаться оскорблением короля».
Говоря современными словами, Генрих обвинил Лигу в антиконституционности и антигосударственности.
Депутаты мстили по-своему — требовали снизить налоги до уровня 1576 года (а с тех пор ливр обесценился на четверть), неукоснительно преследовать протестантов «без всякой жалости и сострадания», принять против Генриха Наваррского самые суровые военные меры, король также должен торжественно признать невозможность воцарения на троне «принца, когда-либо замеченного в ереси».
По сути, если разобрать эти требования, Генриха лишали:
а) налогов, и как следствия — королевской казны
б) призывали начать новую АТО, ой... опять оговорился — усилить гражданскую войну.
в) прийти к прямой конфронтации с Генрихом Наваррским, который имел все права на престол Франции, и мало того — владел почти четвертью французской территории, и имел влияние на почти половину всей Франции:
Красным отмечены области, безусловно поддерживающие Наваррского и протестантов И что же Валуа предлагали взамен?
"Ну может быть не убъем". Вообще, классный размен!
Генрих III не был трусом (как считали его враги), и требования заклеймить Наваррского как агента Кремля и врага нации ответил просто: «Если бы, наследуя корону, он мог бы получить нечто большее, чем пустую казну, с ним бы имело смысл разговаривать».
В ответ на это де Гиз, который, как я уже упоминал, мало чем уступал в мыслительной деятельности нынешнему мэру Куева, прямо на заседании обозвал Генриха III малодушным трусом и ничтожеством, причем, отказывая королю в талантах, объяснил это происками коммунистов д'Эпернона.
При этом де Гиз отправил в Орлеан верные ему полки, чтобы показать, что он готов и к решительным действиям.
Пока депутаты Верховной Рады мерялись пиписьками, государственные дела шли все хуже. На Донбассе В Ла-Рошели произошел съезд сепаратистов протестантов, где они выработали "Правила организации протестантской партии", в которых фактически прямо заявили об отделении, и фактически признали сюзеренитет Елизаветы Английской. Несмотря на противодействие Наваррского, который не собирался быть на подтанцовке у рыжей бестии, вовсю запустились механизмы развала страны.
А давай вспомним, с чего все началось?
А началось все с печенек Нуланд денежных кредитов в тройку миллионов ливров де Гизу и нерешительности короля 12 мая 1588 года. Уже к концу октября страна была на грани развала.
Прямым подтверждением слабости Франции стали события глубокой осени 1588 года. Герцог Савойский, зять Филиппа II и родственник де Гиза без объявления войны просто захватил Крым маркграфство Салюс. Не ну а че? Вы, парни, там и дальше грызитесь!
Самое смешное — всем кроме Генриха III было пофигу, Валуа еще и обвинили в этом, мол, раздает французские земли.
Было понятно, что надо принимать какие-то меры. И тут на сцену выходит шут короля — тот самый Шико, в миру — Жан-Антуан д’Англере[7].
Одно из изображений Шико, которое считается близким к оригиналу Все же, кто читал Дюма, знают, что Шико был не просто шутом — отличный воин, дипломат, ближайший королевский советник, шпион, диверсант. В 1570-м участвовал в убийстве герцога Ларошфуко. В 1572-м отлично проявил себя по Ла-Рошелью, будучи капитаном. Потом был комендантом стратегического замка Лош, расположенного к юго-востоку от Тура.
Именно после тайных разговоров с Шико и Эперноном Генрих приходит к мысли, что Католическую Лигу надо обезглавить, другого выбора нет. У Шико и Эпернона тоже не было выхода — 4 декабря Гиз явился в сопровождении большого отряда солдат и в ультимативной форме потребовал удалить от короля весь "близкий круг". Он упивался своим положением, хамил, издевался.
17 декабря, на официальном обеде, устроенном кардиналом де Гизом, кардинал встал и провозгласил тост: «Я пью за здоровье короля Франции! Да здравствует Генрих де Гиз! Да здравствует наследник Карла Великого! Что же до Валуа, то он будет превосходным монахом!»
Ну вобщем вы поняли. Для Валуа вопрос был поставлен четко — либо ты, либо тебя.
Наш, киношный, ШикоМеж тем "опальный" Шико пробрался в Париж, где поднял свои старые связи и связи д'Эпернона. Оттуда он пишет королю длинные отчеты, смысл которых сводится к тому, что в Париже — полный раздрай, власть толпы, судьи Парижского Парламента ходят на заседания под сопровождением вооруженных лигистов, им угрожают, избивают. Вобщем полная анархия, власти нет. В начале декабря в Париж въезжает Байден Мендоса, который во время заседаний Парламента располагается прямо в кресле председателя (блин, ну не ругайте меня, я это не выдумал!), и диктует, какие законы надо принимать, чтобы получить очередной транш от МВФ и немного печенек. Мендоса вел себя как полновластный хозяин Лиги, армию которой он оплачивал.
Вобщем было понятно, что в Париже арест или устранение де Гиза вызовет дикое бурление говн, но этим и ограничится, ибо армия парижан небоеспособна, хотя и снабжается испанскими деньгами.
На обеде 18 декабря Генрих, показав отчеты Шико и рассказав о пирушке у кардинала Лотарингского и произнесенных там словах, советуется с маршалом д'Омоном и королевским магистром де Рамбуйе.
«Его надо немедленно арестовать!» – вскричал маршал.
"Да, но где было взять людей, охрану и судей?" — спросил король.
«Тогда его надо убить», – говорит д’Омон.
С этим вопросом маршал и король подходят к Крийону, и тот предлагает вызвать де Гиза на дуэль. Для убийства из-за угла Крийон слишком щепетилен и благороден. Этот вариант отпадает точно.
21 декабря де Гиз и король встречаются в дворике замка Блуа. Де Гиз говорит, что вроде как немил он стал своему королю, поэтому просит снять с него должность генерал-лейтенанта королевской армии и отпустить в Суассон (где стоит его, герцога, личная армия). Собственно эта просьба была последней каплей. Стало понятно, что Гиз наконец-то решился на открытый разрыв. Далее бунт, война, испанские и английские интервенты, и разорение Франции.
Ну и далее опять цитата: "В семь часов Генрих III отправляет в совет д’Омона, Рамбуйе, д’О, Мэнтенона, а затем из своего укрытия появляются Сорок Пять. Восемь из них, в том числе Луанак, прячутся в комнате короля, которую обычно называли «старым кабинетом»; все они были вооружены шпагами и кинжалами. Трое других располагаются вдоль лестницы, ведущей в эту комнату. Король удаляется в «новый кабинет» в сопровождении государственного секретаря Револя, своего дорогого Бельгарда и двух знаменитых бретеров.
