– Это была Аристоника.
«Аристоника! – гневно повторил про себя Фемистокл. – Не бога совет она давала, а совет жрецов, продавшихся персам. Недаром же Дарий не разорил святилища и не разграбил их сокровищ. Я давно подозревал это!»
Но, несмотря на свою уверенность в том, что святилище сейчас служит персам, несмотря на свой гнев и негодование, он не смел высказать этого вслух.
Собрание гудело, повторяя слова оракула. Один старый афинянин поднялся со своего места.
– Воля бога ясна, граждане афинские, – сказал он. – Афины погибли! – И заплакал, закрыв руками лицо.
Заговорили и другие:
– Да что ж тут толковать? Гибель нам предречена. Не стоит даже и руки поднимать на такого неодолимого врага. Придется покинуть Аттику.
– Как – покинуть Аттику? Мы никуда не пойдем из своей страны!
– А зачем же нам погибать напрасно? Вы же слышали: «… тыл обращая, все ж отступай»! На спасение еще есть какая-то надежда, а на победу никакой!
– «Лишь деревянные стены дает Зевс несокрушимо стоять», – напомнил один из архонтов, – вы ведь слышали? Значит, не все погибнет!
– А что же это за стены такие?
Снова раздалось несколько голосов:
– Это стены на Акрополе! В городе ведь нет стен. Значит, Акрополь останется невредимым!
На трибуну поднялся Фемистокл. Собрание сразу затихло.
– Граждане афинские! Сами посудите: какие же стены на Акрополе? Всего только изгородь из терновника. Кого могут защитить такие стены? А я вам скажу, граждане афинские, о каких деревянных стенах говорит оракул. Деревянные стены – это наши корабли. Это наш флот, который стоит ныне у берегов Аттики, готовый к защите нашей земли! Этот же флот, который будет сражаться с врагом, переправит наши семьи, если им будет угрожать опасность в Афинах, на остров Саламин…
– Вспомни, Фемистокл, – закричало Собрание, – Саламин погубит наших сыновей – так ведь и сказано!
– Нет, граждане афинские, – отвечал Фемистокл, – я думаю, что дельфийские толкователи не в изречение объяснили правильно. Если бы Саламин грозил нам и нашим сыновьям гибелью, то, мне кажется, бог не выбрал бы столь миролюбивое выражение, «божественный Саламин», а сказал бы «несчастный Саламин». Но если изречение понять правильно, то гибель надо отнести к врагам, а не к афинянам. Поэтому, граждане афинские, я советую вам не предаваться отчаянию, а готовиться к морской битве, так как наши корабли – это и есть те деревянные стены, которые останутся несокрушимыми!
Речь Фемистокла была красноречивой, горячей, убедительной. Афинянам, всегда готовым стать перед любым врагом на защиту своей родины, была нестерпима мысль оставить родные Афины и бежать в чужие земли. Собрание забушевало, все вскочили с мест, все кричали, размахивая руками:
– Не отдадим наши Афины врагу!
– Не отдадим наши храмы и наши родные могилы на поругание!
– Не предадим нашу родину!
– Не предадим нашу свободу!
Все архонты и архонт-эпоним приняли волю Народного собрания. И по воле того же Собрания назначили стратегов. Одним из стратегов был назначен Фемистокл.
В эти дни общего смятения, когда черная туча страшной войны неотвратимо надвигалась из-за Геллеспонта, чаще и громче других слышался на Пниксе взволнованный голос Фемистокла:
– Граждане афинские! Враг, угрожающий нам, силен и беспощаден. Многие уже покорились ему. Но мы выбрали лучшую долю – не склонять головы перед врагом, а, сколько достанет сил и мужества, защищать свою родину, защищать Элладу. Однако мы только тогда сможем противостоять врагу, когда отбросим все наши распри и неурядицы, когда мы объединимся и будем действовать заодно. Мы должны не только погасить нашу войну с Эгиной, но и заключить с ней союз дружбы. Нам надо забыть нашу пятнадцатилетнюю вражду со Спартой и встать с нею в один ряд против нашего общего врага – Ксеркса. Надо послать глашатаев и в соседние города и просить их помочь Элладе ее трудный час!
Эти дни имя Фемистокла вознеслось в Афинах, как факел, указывающий путь к спасению. Его слушали на Собраниях, ловя каждое слово, его предложения принимались без криков и споров.
Прежде чем посылать в соседние государства глашатаев, афиняне решили разведать, много ли войска собрал Ксеркс, и как это войско вооружено, и какие народы идут на Элладу, и много ли у них кораблей…
Тайными путями отправились афинские соглядатаи в Азию.
Через некоторое время они вернулись измученные, напуганные и сами себе не верящие, что остались живыми.
– Лишь только мы появились в Сардах, – рассказывали они, – как нас тотчас узнали и схватили. О том, что мы претерпели – и побои, и оскорбления, и насмешки, – мы не будем рассказывать. Нас уже тащили на казнь. Но тут вдруг приказ Ксеркса – привести нас к нему. Мы были готовы к смерти и стояли перед ним, не сгибая спины. А он глядел на нас и усмехался. Потом сказал: «Зачем нам казнить их? Если мы казним этих троих афинян, это не нанесет врагу большого урона. Но если они, вернувшись в Элладу, расскажут о могуществе нашего войска, эллины не посмеют воевать с нами и откажутся от своей странной свободы. А тогда и нам не понадобится идти в этот тяжелый поход». После этого он поглядел на нас и сказал: «Я знаю, вы пришли разведать о том, какое войско идет на вас. Ну, так идите и смотрите!» Вот нас и повели по всем войскам, показали и пехоту, и конницу, и корабли. А потом отпустили. Это войско непобедимо, – с полной безнадежностью утверждали соглядатаи, – персы поглотят нас и нашу страну.
Собрание удрученно молчало в тяжелом раздумье. Фемистокл, встревоженный молчанием архонтов, которые сидели, нахмурив брови, молчанием всех влиятельных в Афинах людей, которые должны были сейчас высказать свое мнение и поддержать афинян, явно павших духом, выступил сам:
– Не унывать нам сейчас надо, граждане афинские, а вооружаться. И строить новые корабли. Чем сильнее будет наш флот, тем больше у нас надежд на победу!
– А ты сам-то веришь в победу, Фемистокл? – раздался голос из толпы.
– Я не только верю в победу – я в ней не сомневаюсь. Не забывайте, что персы здесь на чужбине, а мы – на родной земле. И еще раз скажу: нам, эллинским народам, надо объединяться, немедленно объединяться. Думаю, что настало время отправлять послов в соседние города и призывать эллинов к объединению!
После этого Собрания афиняне тотчас отправили послов.
Послы, погоняя коней, поехали в Аргос просить помощи. Поехали и в Сикелию,[12] к ее властителю Гелону. Поехали на остров Керкиру, что у эпирских берегов. И на остров Крит помчались послы. И к фессалийцам, хотя знали, что там самые знатные люди Фессалии, богатые землевладельцы Алевады, перешли к персам. Но знали также, что фессалийский народ ненавидит Алевадов, держащих сторону врага.
В это же время на Истме, на узком перешейке около города Коринфа, собрались на Совет посланцы всех эллинских государств, решивших отстаивать свободу Эллады. Эти государства заключили между собой союз дружбы. Однако их союз чуть не распался тут же. Когда стали обсуждать, кого поставить командовать флотом, спартанцы заявили, что командовать и на море и на суше будут только они.
Афиняне возмутились:
– Но ведь у вас нет кораблей! А у нас их сто двадцать семь, больше, чем у кого-либо в Элладе! И уж кому, как не нам, командовать флотом!
– Командуйте, – ответили спартанцы, – но мы в этом случае отказываемся воевать вместе с вами.
Снова пришлось Фемистоклу уговаривать афинян.
– Будем дальновидными, – говорил он афинским послам, когда они, разгневанные, удалились с Собрания. – Сейчас нам необходим сильный союзник – персы идут на Аттику, опасность грозит прежде всего нам. Вспомните, что с персами идет Гиппий, сын Писистрата. Он не забыл, что отец его был тираном[13] в Афинах, и теперь хочет снова захватить власть! Предадим ли мы свою свободу и покоримся ли снова тирании из-за личных счетов? А жить под властью персов и быть данниками персидского царя – это легче? Сейчас у нас большая нужда в помощи Спарты. Спартанцы требуют себе главного командования – дадим им то, что они требуют. А когда изменятся времена, мы ведь можем принять и другое решение!
И афиняне согласились.
Высшее командование флотом было отдано спартанцу Еврибиаду, сыну Евриклида. А Фемистокл, который был одним из стратегов, принял командование над афинскими кораблями.
В это время на Истм начали возвращаться афинские послы, ездившие просить помощи. Явились послы из Аргоса. И вот что они рассказали:
– Аргосцы, когда услышали, что эллины собрались воевать с персами и что их тоже хотят вовлечь в эту войну, то отправили посольство в Дельфы, чтобы узнать, как им поступить. Ведь Аргос только что воевал со Спартой, и у них пало шесть тысяч воинов в этой войне. А теперь им приходится заключать союз со своим врагом – Спартой. Вот они и решили спросить у бога, что им делать. Пифия изрекла:
