причина заключалась в самом клубе.
Британцы пока еще не правили всей Индией, но были хозяевами Бенгалии. В Калькутте, крупнейшем городе Бенгалии, напоминания об этом встречались на каждом углу. На ипподроме. На полях для гольфа. И нигде более явственно, чем на эспланаде, где величественный классический фасад Бенгальского военного клуба взирал сверху вниз в колониальном великолепии на всех, кто проходил мимо.
Кто были эти прохожие? Конечно, в основном местные индийцы и полукровки, родившиеся от смешанных браков, но также и чистокровные британцы: купцы, торговцы, представители среднего класса и низшего сословия – все те, кто не правил, а работал.
Членами Бенгальского военного клуба были представители правящей элиты: армейские офицеры, судьи, наместники Британской империи, преемники имперского Рима, – по крайней мере, они именно так себя видели. Подобно римским сенаторам, которым они подражали, эти воины и землевладельцы презирали рабочий люд, но еще больше торговцев.
Полковник Ломонд уже ожидал их в большом, просторном вестибюле, со стен которого на Джона сурово взирали портреты государственных деятелей и генералов. Отсюда они сразу же направились в столовую.
Белая льняная скатерть, накрахмаленная до состояния жесткой доски. Георгианское серебро, изысканный веджвудский фарфор, тяжелые хрустальные бокалы. Для начала им подали суп и херес. Французская еда, может, и в моде, но полковнику она не нравилась, так что на второе была говядина с капустой и картофелем, выращенными на местных огородах, принадлежащих британцам. Вино было превосходным. Короче говоря, с таким же успехом это мог быть клуб в самом сердце Лондона.
Что до самого полковника Ломонда, то сегодня он облачился в форму: красивый алый мундир и черные брюки. Полковник был высоким, стройным, его редеющие волосы все еще оставались темными. Кончики бровей слегка вздернуты, что придавало полковнику сходство с благородным ястребом. Он выглядел как истинный вождь шотландского клана.
Стало ясно, что полковник полон решимости обласкать юного Фарли, которого называл «мой мальчик», а Фарли-старшего, ныне проживающего в Бате, именовал «дорогим батюшкой».
– Я получил письмо от вашего дорогого батюшки. Он пишет, что с ним по соседству живет старый генерал Фробишер.
– Вы знакомы, сэр?
– Да. Великолепный спортсмен [9]. Охотился исключительно на крупных животных.
– На тигров?
– Разумеется. Вы знаете, в его время на охоту отправлялись пешком. Не то что эти балаганы со слонами, как сейчас. – Он одобрительно кивнул Чарли.
Почему полковник Ломонд проникся симпатией к Чарли Фарли? Отчасти дело в том, что Чарли – такой же приятный парень, как и некогда его отец. Честный, вежливый, покладистый. Но было и еще кое-что. Он знал свое место и довольствовался им. Чарли никогда не переступал границ дозволенного. Он честно признался Ломонду, что один его друг хотел бы взглянуть на интерьер клуба, но Чарли не может удовлетворить его интерес, если только полковник не пригласит их на ланч. И Ломонд без промедления пригласил обоих. «Нахальный молодой человек», – заметил позднее полковник в разговоре с супругой с тем же одобрением, которое выказал бы смелому молодому офицеру. Но Чарли никогда не поставил бы его в неловкое положение, пытаясь вступить в клуб. Не то чтобы полковник Ломонд особенно противился членству Чарли Фарли. Но дело, конечно, в другом. Как понимали все, кто управлял Британской империей, дело не в отдельном случае, а в последствиях.
Именно потому взгляд полковника был прикован к Джону Трейдеру.
Что-то в юном Трейдере Ломонду не понравилось, но он не понимал, что именно. Естественно, поскольку темноволосый молодой человек был другом Фарли, полковник держался с ним любезно. Но после долгих лет жизни в Индии и наблюдения за людьми у полковника Ломонда развилось шестое чувство. И сейчас он испытывал то же беспокойство, которое как-то раз ощутил прямо перед тем, как в доме обнаружилась кобра.
– Из какой части страны вы приехали? – поинтересовался он. Это безопасный вопрос.
– Я вырос в юго-западной части Англии, – ответил Трейдер. – Неподалеку от Лондона. В Блэкхите.
– Блэкхит? Раньше там обитали разбойники, да? – Хотя это было сказано в шутливой форме, не содержала ли эта фраза намек, что и сам Трейдер мог быть разбойником с большой дороги? Конечно нет. – У вас там родственники?
– У меня не осталось родных, – ответил Трейдер.
– Вообще никого?
– Когда-то была дальняя родня со стороны отца. Думаю, несколько поколений назад. Но потом из-за какого-то семейного разлада они перестали общаться. Я даже не знаю, как их зовут и где они могут сейчас жить.
– Ох! – Полковник решил испробовать новый трюк. – Вы с Фарли учились в разных школах?
– Да, сэр. Я учился в Чартерхаусе.
– Прекрасная старая школа. – Полковник сделал глоток вина.
Конечно, это не Хэрроу, которую посещали он и отец и сын Фарли.
– Трейдер спас мне жизнь, сэр, – с надеждой сказал Чарли.
Полковник Ломонд уклончиво посмотрел на Чарли. Они оба знали, что Чарли уже сообщал ему этот факт. Но полковник не желал давать мрачному незнакомцу повода торжествовать.
– Рад слышать, – коротко кивнул полковник. – Если мы когда-нибудь соберемся за обедом, – туманно добавил он, обращаясь к Трейдеру, – вы всенепременно расскажете мне эту историю целиком.
Со стола убрали скатерть, чтобы подать десерт. Полковник передал по кругу графин с портвейном. Они отлично поели. Если бы полковник не обратился к Трейдеру прямо за едой, с симпатией глядя на Чарли, это можно было бы принять за рассеянность. Однако теперь казалось, что у него что-то на уме.
– Скажите-ка, мой мальчик, а в вашем торговом доме, в «Рэттрейсе»… – он подался вперед достаточно, чтобы обозначить беспокойство, – все в порядке?
– Абсолютно, сэр! В полнейшем порядке! – Чарли улыбнулся. – Отец спросил меня то же самое. После прошлого краха, сэр, «Рэттрейс» ратует за умеренность.
– Хорошо, – с облегчением кивнул полковник.
Прошло всего два года с тех пор, как крах могущественного торгового дома Палмерсов – жертвы чрезмерной жадности и долгов, которые периодически обрушивались, как чума, на все рынки, – разорил большинство торговых домов в Калькутте, оставив без средств к существованию бесчисленных вдов и сирот.
– Конечно, – признал полковник за бокалом портвейна, – еще в прошлом веке некоторые набобы Ост-Индской компании сделали огромные состояния всего за несколько лет.
В его глазах появилась отрешенность, которая указывала на то, что если бы подвернулся удобный случай, то даже такой доблестный солдат, как он сам, не прочь был получить лишнюю пару сотен тысяч фунтов стерлингов.
– Сейчас быстро сколачивают состояния только те, кто отправился в Кантон торговать с Китаем, сэр, – сказал Чарли.
– Да, я слышал. Проворачивают какие-то грязные делишки, да? – тихо добавил полковник.
– Мы ни в чем таком не участвуем, сэр, – ответил Чарли, чем заслужил одобрительный кивок.
И тут Джон Трейдер, так долго сохранявший вежливое молчание, решил заговорить.
– Мне жаль, что вы не одобряете торговлю с Китаем, – заметил он. – Там же все завязано на чае?
В его голосе послышался слабый намек на угрозу?
– Разумеется, на чае, – хмыкнул полковник.
– Британцы пьют чай,
