народов. Писатель выражает твердую уверенность, что в будущем счастливом обществе курды займут достойное место.
Вслед за «Безумцем», написанным в 1879 году, Раффи завершает работу над первой частью романа «Искры» (вторая и третья части были закончены несколькими годами позже). Главная идея этого романа отражена в его названии: искры жизни, сохранившиеся в народе, не должны погаснуть. Все свое зрелое мастерство и обширные знания вложил Раффи в создание этого широкого полотна народной жизни. В романе он сурово осуждает крупную армянскую буржуазию в Турции, являвшуюся пособницей султанского правительства. Появление первой части «Искр» (1883) вызвало резкое недовольство в среде крупной буржуазии. В печати началась травля Раффи. Его противники обвинили его в идейной связи с Чернышевским. Такое обвинение было равносильно доносу. Раффи был подвергнут домашнему аресту, издание газеты «Мшак» было временно приостановлено.
В последние годы жизни Раффи обращается к исторической тематике. Его перу принадлежат лучшие исторические романы в армянской литературе XIX века: «Самвел» и «Давид-бек», а также повесть «Паруйр Айкази». Кроме того, им была написана история армянских княжеств в Карабахе.
Кропотливо и тщательно изучая письменные источники и собирая устные предания, он сумел живо воссоздать в своих книгах картины далекого прошлого, сумел верно передать дух тех времен и настроение народа.
* * * * *
Раффи скончался 6 мая 1888 года. Его похороны вылились в демонстрацию народной любви к писателю.
Классик армянской литературы XIX века, Раффи был представителем своего времени. Правда, его передовые идеалы не выходили за пределы антифеодального национально-освободительного движения. Однако это не мешало Раффи видеть и разоблачать в своих произведениях хищные нравы армянской буржуазии, беспощадно высмеивать уродливые черты нарождавшегося капитализма. Как и всякий большой художник, он был не только представителем своего класса, но и сыном своего народа.
Имя Раффи неразрывно связано с культурой и историей армянского народа, с его лучшими стремлениями и идеалами, с его жизнью и борьбой. Писатель, педагог, публицист, Раффи обличал социальное зло, самоотверженно выступал в защиту угнетенных, будил и вдохновлял народ на борьбу за светлое будущее.
Н. Тер-Акопян
деревне Б… общим расположением пользовался мальчуган, которому недавно исполнилось всего двенадцать лет. Крестьяне с восхищением слушали маленького певуна, когда он рано поутру гнал ягнят на пастбище и голос его звонко раздавался в полях.
Мальчика звали Галуст, но крестьяне называли его уменьшительным именем Кало.
Кало был крепыш, и можно было ожидать, что он станет дюжим парнем.
Мальчуган он был довольно пригожий: блестящие, с искорками глаза придавали живость его смуглому с правильными чертами лицу.
Кало был круглый сирота. Родители его, бедняки горемычные, умерли от холеры, оставив своего единственного сына в полной нищете. Его дядя с отцовской стороны, добросердечный Авет, «во спасение души» призрел сироту и заменил ему отца. Авет, которого все крестьяне называли «братцем», пользовался большим уважением у своих соседей. Это был трудолюбивый и степенный крестьянин, ему не раз случалось выступать посредником, улаживать споры, возникавшие между соседями.
Семья у Авета была небольшая: жена Егизабет и двое маленьких детей; главенствовала в доме старуха мать, семидесятилетняя бабушка Шушан, которая по праву старшинства пользовалась в доме неограниченной властью.
Старушки обычно бывают сердобольными; больше всего это относится к бабушке Шушан. Кало был ее баловнем, он казался ей живым портретом покойного сына, которого она очень любила.
Весной, летом и осенью маленький Кало помогал дяде по хозяйству, а зимой ходил к священнику, который учил его читать псалтырь, — вернее сказать, Кало, не зная ни одной буквы, наизусть заучивал псалмы, молитвы и песнопения.
По сравнению с тем как приходилось работать другим крестьянским ребятишкам, которые трудились наравне со взрослыми, Кало не очень обременяли домашними делами.
Утром он шел к роднику за водой, затем приносил дрова из сарая, убирал сени и помогал Егизабет доить коров. Обычно такую работу в деревне исполняют женщины, но дочерей у Авета не было, а сыновья у него были еще маленькие, поэтому единственным помощником Егизабет был Кало.
Когда работы в доме больше не оставалось, Кало обувал лапти, засовывал за пазуху ломоть сухого хлеба и с тяжелым, пастушьим посохом в руке, который был на две-три головы выше его, выгонял ягнят в поле. Редко случалось, чтобы Кало наказывали; он был удивительно послушный мальчик.
Все товарищи любили маленького пастушонка. Присоединившись к нему и согнав всех ягнят в кучу, они гурьбою шли на пастбище на берегу Аракса. Река протекала неподалеку от деревни.
Общество Кало приносило много радости его товарищам. Какие только игры он не затевал, какие только забавы не выдумывал! Порою он развлекал их своим пением или же принимался наигрывать на свирели, которую сам смастерил из тростника.
После того как он спас тонувшего в Араксе мальчика, Кало стал героем в глазах товарищей.
— Кало, иди поешь с нами, видишь, мать дала нам с собой масло и сливки, — наперебой предлагали ему дети, усаживаясь на зеленой траве, чтобы пополдничать.
Была последняя неделя великого поста. В эту пору крестьяне везут на продажу в город все, что у них есть лучшего, чтобы богатые люди могли получше справить пасху.
Братец Авет встал с первыми петухами, засветил огонь, умылся и, перекрестившись, стал собираться в дорогу.
В доме все спали, кроме Егизабет: она помогала мужу.
Еще два дня тому назад она приготовила бурдюки с маслом, головку свежего сыра, две корзины яиц и несколько кур — все, что предназначалось для продажи в городе.
Такое знаменательное событие не могло не заинтересовать Кало: услышав шаги дяди, он высунул голову из-под одеяла и, широко раскрыв горевшие любопытством глаза, спросил:
— А меня разве ты не возьмешь с собой?
— Куда? — раздраженно спросил Авет.
— В город, — сказал Кало.
Обычно уравновешенный, Авет в эту ночь был чем-то раздражен; в таком состоянии люди срывают свою досаду на каждом, кто подвернется под руку.
— Замолчи, щенок, — закричал Авет, — только тебя там недоставало!
Кало опустил голову на подушку, уткнулся лицом в одеяло и тихо заплакал. Его плач разбудил бабушку Шушан, которая спала рядом.
— Что случилось, родимый, что ты плачешь? — спросила она.
Кало, всхлипывая, объяснил бабушке.
В это время в комнату вошел
