Как-то я отвёл Колю в боксёрскую секцию. Не будучи от природы сильным и крепким, он всё-таки был ловким, энергичным и упорным. Вскоре он стал чемпионом города своего возраста в наилегчайшем весе.
Кроме того, он поступил в музыкальную школу, где учился играть на гитаре. Поскольку учёба не слишком его затрудняла, он умудрялся справляться со всем, а мы очень радовались его успехам.
* * *Через год в эту же школу пошёл и наш младший. Ему тоже нравилось там учиться, хотя поездок за границу школа больше не организовывала. С учёбой у него был тоже полный порядок. Правда, моя жена – строгая учительница – нередко доводила его до слёз, требуя писать красиво.
* * *Кто-то из коллег подсказал мне новое место для рыбалки. Было оно тоже за городом, но куда ближе, чем песчаный карьер. Небольшое озеро располагалось возле посёлка Сторж. До него надо было добираться на автобусе №5, ездившем из города до рудника, а потом ещё идти пару километров по дороге вдоль ленточных конвейеров для транспортировки железной руды.
В этом водоёме ловились в основном карасики. Некрупные, но зато в большом количестве. Без килограмма-двух рыбы мы обычно оттуда не уезжали.
Однажды рыбачить на это озеро Вова собрался без меня, вдвоём со своим одноклассником. Ничего хорошего из этой затеи не вышло – их поколотили местные более старшие пацаны, отобрали удочки и разбили термос. Вернувшись домой, он долго не хотел говорить, что случилось. Когда в конце концов я выпытал у него правду, то в расстройстве от потери рыбацкого инвентаря и, особенно, термоса, не сдержался и дал ему коленом под зад. Потом я себя за подобную несдержанность корил, но через какое-то время сын мне признался, что наука пошла ему на пользу. Когда в другой раз он оказался в подобной ситуации, то не сплоховал и отстоял своё имущество.
Случилось это вечером на городском водохранилище, где он тоже рыбачил с другом. Когда уже стемнело, к ним подошла троица взрослых ребят, которые попробовали отнять удочки, уже сложенные в брезентовый чехол. Но Вова крепко держал их в руках и попытался лягнуть одного из напавших, который уже тоже схватился за удочки. Чтобы увернуться от удара, тому пришлось выпустить их, и Вовик по инерции улетел в воду, но поднявшись (там было довольно мелко), по-прежнему сжимал в своих руках удочки. И тогда он заорал во всё горло, назвав первые пришедшие ему на ум имена:
– Саня, Вадик, Лёха, бегите сюда, помогите, у нас удочки отнимают!
Испугавшись, что у этих двух пацанов могут недалеко оказаться более взрослые защитники, хулиганы ретировались. Вова явился домой мокрый, замёрзший, но с удочками и даже с каким-то уловом. И в этот раз без стеснения, а с некоей гордостью рассказал, как они победили городскую шпану.
Николай наш учился хорошо, был одним из лучших учеников в школе. Но где-то классе в восьмом он взбунтовался, заявив, мол, «хочу быть, как все». Учиться он, конечно, не бросил, закончил десять классов, но уже без блеска.
Это не помешало ему поступить в институт. Правда, мы долго не могли выбрать учебное заведение. В то время документы для поступления можно было подавать только в один вуз. Сначала мы рассматривали геологический факультет Воронежского государственного университета и кораблестроительный факультет Горьковского политеха[38]. Но услышав про город Горький, Рая отреагировала очень резко, как будто туда собирался переехать я. Мы вышли с сыном на прогулку, и он поинтересовался у меня причиной столь категоричной реакции мамы при упоминании Горького. Пришлось мне рассказать ему про мою бывшую жену и дочку от первого брака, которые там жили.
– А мне всегда казалось, что у меня ещё есть кто-то из родственников, про которых я ничего не знаю, – ответил Коля.
Больше мы эту тему не обсуждали долгие годы, пока однажды моя дочь Галина сама меня не нашла. Но, как говорится, это уже совсем другая история…
В конце концов остановили свой выбор на Брянском институте транспортного машиностроения. Это и к нам было ближе географически, и к моей профессии – я мог чем-то помочь сыну, где-то подсказать, что-то объяснить. Поступил он без проблем, учёба тоже шла вполне нормально. Часто приезжал домой, иногда со своими однокурсниками.
В Брянске Коля продолжал заниматься боксом. И даже на городских соревнованиях занял второе место. А однажды свои навыки ему пришлось использовать и в жизни. Повздорил с какими-то брянскими ребятами из-за девушки. Самому старшему он врезал в подбородок, тот свалился. Тут-то бы Николке и задать стрекача, поскольку противников было слишком много на одного. Но он был неопытен в подобных драках и остался «на следующий раунд». Однако противники не стали выходить один на один, набросились толпой, свалили его на землю и поколотили.
Вернувшись в общежитие, Николай рассказал своим друзьям о произошедшем. Его, как было принято, поддержали. И толпой человек в десять отправились на поиски обидчиков своего товарища. Увы (а может быть, и к счастью) – не нашли.
Помнится, ещё раньше, в старших классах у Коли была подружка – одноклассница. Но окончив школу, она тут же выскочила замуж за другого. И Николаю ничего не оставалось, как смириться с этим. Однако на будущее он решил, что больше своего счастья не упустит.
Наш сосед Саша, молодой парень (чуть старше Николки) дружил с девушкой Леной Любомской. Коля был с соседским парнем в хороших отношениях, и тот познакомил приятеля со своей девушкой. Но когда Сашу забрали в армию, утешать Лену пришлось нашему сыну. И скоро их дружба переросла во что-то большее. Они не стали скрывать своих отношений, и мать Саши очень на нас обиделась. Она говорила, что её сын в армии, у него оружие, и он бог весть что может с собой сделать, узнав про то, что Лена его не дождалась.
Но Саша оказался не таким размазнёй, каким, видимо, его считала мама, и накладывать на себя руки не стал. А Коля с Леной вскоре поженились. Свадьбу они решили сыграть в Брянске. Мы с сыном сначала искали столовую, где можно было бы провести свадебные мероприятия, но в конце концов они с Леной решили, что свадьба будет чисто студенческой – только молодёжь. Мы не стали спорить с ними и позволили сделать так, как они хотели.
После свадьбы Коля и Лена начали совместную жизнь на съёмной жилплощади. Им пришлось снимать комнату в доме, где жила парализованная бабуля. В качестве платы за проживание им надо было за ней ухаживать.
А через девять месяцев у них родился сын, которого назвали Константином. Коле тогда было двадцать лет.
Когда бабуля, за которой они ухаживали, умерла, хозяин дома выпроводил своих квартирантов в буквальном смысле слова на улицу. Мы поехали в Брянск, чтобы забрать Костю и кое-какие вещи. Когда везли внука к нам домой, он часто плакал. Тогда я начинал с ним играть, подбрасывал его вверх, он успокаивался и начинал смеяться. Наверное, радовался, что дедушка его всё-таки поймал.
Коля так и не закончил институт в Брянске, и скоро они с Леной вернулись в Железногорск. У нас жить не захотели, жили у Колиной тёщи – Евгении Ивановны. Но к нам часто приходили в гости, иногда оставляли внука, чтобы за ним присмотрели, и мы (а также наш младший сын Вовик) с удовольствием возились с Костиком.
Глава 45. КУРОРТЫ И ПРОФИЛАКТОРИИ
Я состоял на учёте у врача-невропатолога. Особенно беспокоила меня спина, которую я застудил ещё в армии, когда приходилось часами лежать, зарывшись в снег. Несколько раз меня отправляли в небольшие санатории, которые специализировались на подобных заболеваниях. Дважды я ездил в Северную Осетию.
Из осетинского города Алагира в лечебницу нас возили автобусом. Мы как раз ждали, когда подойдёт транспорт, когда рядом остановилась компания местных жителей, лет по тридцати, что-то экспрессивно обсуждавших на осетинском. Между незнакомыми мне словами очень хорошо были слышны русские ругательства. Это меня удивило, и я обратился к ним:
– У вас что, своих ругательств не хватает, что ли?
Одного из них мои слова почему-то задели, он кинулся ко мне, затевая драку. Мне повезло, что поблизости оказался милиционер и вовремя прекратил стычку, иначе помимо радикулита мне пришлось бы лечить ещё ушибы и переломы.
Другой североосетинский город, Беслан, где я был на следующий год, запомнился своей минеральной водой и лечебными грязями. В ней купались прямо на природе, в логу, поливали друг друга из шланга. После приёма таких ванн ощущения в теле были просто непередаваемыми – лёгкость, воздушность, расслабленность.
Ездил я лечиться и в Украину, во Львовскую область. Санаторий находился в посёлке Немиров, у самой границы с Польшей. Для проезда туда требовалось разрешение, но то ли мне никто об этом не сказал, то ли я сам упустил это из вида, но пропуска у меня не было. Когда во Львове я брал билет на автобус, кассирша попросила меня показать разрешение, на что я ответил, что его у меня нету.
