— Ты считаешь, что я смогу убедить жителей отворить ворота города?
— Зачем жителей. Чернь меня не интересует. Кто вообще спрашивает чернь? Жрецы смогут вертеть этими крестьянами и ремесленниками как хотят. Мне нужно увидеть чиновников и офицеров из тех, кто способен предать принца.
— Таких в Мемфисе немало, брат мой. Наш принц, за то время что он в городе, сумел нажить себе врагов. Он скуп и глуп. Не знает, как расположить к себе людей. И во всем полагается на своего Ураха. А этого сирийца не слишком то и любят в городе.
— Тогда стоит действовать, Тарос! И если фараон войдет в город по воле богов и по воле Птаха, то победа Эвиб-Ра обеспечена.
— Верно. Глупо входить в город через кровь и разрушения…
Братья быстро договорились и стали действовать. Ночью они отправились в дом Набура, хранителя меча царственного наместника и командира его полка.
Тот был удивлен тем, что его дом посетили ночью, но жреца из храма Птаха принял.
Набур был воином и мало разбирался в политических тонкостях. Однако, воевать против законного фараона Эвиб-Ра ему не сильно хотелось. Но он служил в Мемфисе и был вынужден повиноваться наместнику, который являлся одновременно и царственным принцем Египта.
— Рад видеть вас в моем доме. Тебя, Тарос и тебя…, — воин запнулся, ибо не знал имени второго гостя.
— Ты не узнал меня старый друг? — спросил Адах.
— Адах? Ты? — искренне удивился хранитель меча.
— Я.
— Но я слышал, что ты в армии фараона Эвиб-Ра.
— И этот слух справедлив. Я командую лучниками фараона Эвиб-Ра.
— Фараона? Но почему ты тогда здесь? Ведь армия фараона…
— Эта самая армия сейчас стоит лагерем под стенами Мемфиса. И меня прислал мой фараон.
— Прислал?
— Да, — кивнул Адах.
— А разве идут переговоры между наместником и фараоном? — простодушно спросил Набур.
Адах ответил торжественно:
— Нет. Никаких переговоров нет. Принц Аменемхет стал врагом фараона и на переговоры не пойдет. Но наш владыка и повелитель могущественный фараон, носитель красной и белой короны, требует от своих верных подданных не повиноваться врагу и отворить ему ворота!
— Отворить ворота?
— Это приказ фараона! И тогда жители священного города Мемфис не пострадают! Фараон дал в том свое слово! Пострадают только предатели принц и его десяток советников! Но это законное право фараона карать и миловать врагов!
— Но я давал клятву защищать город и наместника! — вскричал Набур. — Могу ли я изменить этой клятве? Как на это посмотрят боги? Наш отец Птах?
— Кому ты дал эту клятву? — спросил его жрец Тарос.
— Фараону Аменемхету III!
— Но ведь этот фараон уже умер.
— Да, но…
— Но сейчас у нас новый фараон. Коронованный владыка Верхнего и Нижнего Египта Эвиб-Ра, первый сын фараона Аменемхета III и законный наследник трона страны Кемет! И твой долг повиноваться своему фараону!
Набур задумался. Не зря Тарос избрал именно его для первого посещения. Такого обмануть казуистикой будет не сложно. Что он знает о праве номархов не признавать фараона, если он нарушает давнюю традицию управления страной? Что он знает о спорах во многих храмах Египта? Что он знает о возмущении номархов?
— Фараон коронован двойной короной…, — пробормотал Набур. — И он владыка Кемета. Но и мой наместник сын фараона…
— Второй сын. И его долг повиноваться старшему брату. Разве не так?
— Так, — согласился воин.
— Тогда выполняй приказ владыки, Набур. И фараон Эвиб-Ра, законный владыка Верхнего и Нижнего Египта не забудет твоей преданности. А боги на его стороне. Это говорю тебе я, жрец бога Птаха, Тарос.
— И что я должен сделать?
— Под твоим командованием состоит полк наместника Мемфиса? — спросил Адах.
— Да. Мы охраняем восточную стену и восточные ворота.
— Так вот. Завтра утром, к тебе подойдут жрецы Птаха. Во главе их стану я.
— А великий жрец? — спросил Набур.
— Великий жрец не пойдет со мной. Он все доверил мне. И мы потребуем от имени бога отворить ворота и прекратить сопротивление законному фараону Верхнего и Нижнего Египта!
— А что же наместник? — снова спросил Набур.
— Наместник предатель. Твой долг выполнить волю фараона! В твоих руках судьба страны Кемет. Выполни приказ фараона и большой войны не будет. Не выполни — и к реки крови затопят Нил и падет эта кровь невинных на твою голову!
— Могу я посвятить в это моих офицеров? — спросил хранитель меча.
— Нет. Боги сами объявят свою волю другим когда сочтут нужным. Твоя задача повиноваться. Можешь ли ты дать мне клятву о том, что не предашь нас?
— Могу! Но если никто из моих людей потом не пострадает. Фараон простит всех?
— Всех кроме изменников. А среди простых солдат таких нет.
— А среди офицеров? — Набуру нужно было знать это.
— От имени фараона Эвиб-Ра клянусь тебе, что никто из твоего полка не пострадает!
С этого момента участь принца Аменемхета была решена…
Место действия: У стен города Мемфис. Фараон вступает в город!
Под утро, когда божественный свет Ра еще не залил собой лагерь перед стенами священного города, к шатру фараона привели Адаха, командира лучников. Его встретил Аха и спросил:
— Быть или не быть штурму сегодня?
— Не быть, господин! Восточные ворота будут открыты для его святейшества фараона. И ни одна стрела не падет на воинов с той стороны!
— А если нет?
— Моя голова в ответе, господин!
— Мне не нужна твоя голова, Адах! Мне нужна безопасность фараона. Я отправлюсь во главе войск вместо него, одев его доспехи!
— Нет! — из шатра в этот момент вышел сам Эвиб-Ра. — Нет, друг мой. Я лично поведу туда свои воска! И скажу тебе больше. Я совсем не надену никаких доспехов. На мне будет только тронная одежда и двойная корона Верхнего и Нижнего Египта!
— Государь!
— Молчи! — фараон оборвал Аху. — Моя судьба свершиться сегодня! Если боги решили дать мне власть, то я войду в город беспрепятственно и не пролив крови. А если нет — то я покорюсь воле богов! Таково мое решение!
Все бывшие в тот момент у шатра склонили головы и выкрикнули:
— Слово и воля фараона!
— Внимание и повиновение!
Фараон тем временем подошел к Адаху и произнес:
— Ты выполнил или слишком много, или слишком мало. А сейчас иди к своим лучникам и займи полагающееся тебе место!
Адах склонился в глубоком поклоне и отправился выполнять приказ. Фараон повернулся к Ахе:
— С рассветом вся армия должна выступить! Полки пойдут как для штурма при полном вооружении! Но в бой не бросаться без моего приказа!
— А лестницы, государь? — спросил Аха.
— Они пойдут после войск. Так чтобы никто не мог видеть их со стен.
— Но, государь! — вскричал Аха. — А если ворота с востока не откроются и нам придется штурмовать город? Лестницы нам нужны впереди. А так падет слишком много наших воинов!
— Это так, Аха. Но нам придется положиться на волю богов. Иначе нельзя.
— Но отчего, мой государь, не позволяет мне занять его место? Не стоит подвергать жизнь фараона опасности.
— Моя жизнь под охраной богов, Аха! И потому я уверенно иду к стенам. И пусть это знают все в нашей армии! Мне нужно чтобы каждый воин верил в мою неуязвимость! Поверят наши воины и после того поверят и те кто за стенами! А затем поверят и за стенами иных городов, чьи номархи выступили против нас!
Аха молча склонил голову в знак согласия с владыкой…
Утром со стен защитники Мемфиса увидели странную картину. Все войска фараона выстроились как для штурма. Запели боевые трубы и поднялись над полкам тотемические знамена.
Горожане также приготовились к отражению удара. Но затем снова запели трубы и перед войсками показался фараон с блестящей свитой. Перед ним несли штандарты царствующего дома и личный штандарт повелителя Эвиб-Ра.
Фараон был в белой рубахе с многослойным драгоценным ожерельем на шее. Его юбка была украшена впереди только треугольным шитым золотом, передником. Защитных полос из бронзы на ней не было.
Голову Эвиб-Ра украшала двойная корона с золотым уреем* (*Урей — изображение золотой змеи). В руках он держал скипетр и плеть — стандартные знаки власти повелителя Верхней и Нижней земли. Ни меча, ни кинжала при фараоне не было.
— Что это? — спрашивали воины со стен.
— Он идет без оружия!
— Впереди всех воинов!
— Смотрите! Фараон не биться наших стрел!
Офицеры преданные Аменемхету кричали на воинов:
— Молчать! Что за глупые страхи!
— Фараон идет на нас! Смотри! — отвечали воины. — И он идет впереди всех!
— Он не биться стрел, ибо сами боги за него!
— Он не фараон! Его не признали номархи и жрецы!
