Воины вопросительно взглянули на половца и, когда тот полуутвердительно полуудивлённо пожал плечами, разомкнули свои копья.
– Смотрите, хоть он и связан, а все же – крепок, как барс! – на всякий случай предупредили они.
«Полдела сделано! – обрадованно подумал Славко. – Теперь надо только воспользоваться жадностью моей “тени”»!
Нырнув в шатер, он огляделся и увидел лежавшего на полу, крепко связанного по рукам и ногам знакомого русского воина.
– Доброгнев? – узнав его, ахнул Славко.
– Отрок? Ты – опять?! – не без труда приподнимая голову, удивился гонец. – Но откуда и как…
– После, после скажу!..
Славко, останавливая его, предостерегающе приложил палец к губам и громко сказал:
– Главный хан велел уточнить у тебя, сколько князей идет на Степь вместе с Мономахом и правда ли среди них находится сам великий князь?
– Главный хан хочет узнать, вся ли Русь пошла на Степь? – поняв Славкину игру, с усмешкой отозвался гонец. – Но это, если он поклянется сохранить мне жизнь, я могу сказать только самому Ороссобе или тебе на ухо, чтобы ты передал ему!
– Хорошо, говори! – согласился Славко и, делая вид, что слушает пленника, незаметно вынув из-за голенища сапога небольшой половецкий кинжал, перерезал на его руках веревки.
Убедившись, что гонец может теперь свободно действовать руками, он быстро вскочил и заторопил половца:
– А теперь скорее развязывай ему ноги!
– Зачем? – не понял тот.
– А затем, что мы не будем дожидаться других и сами поведем его к главному хану! Он сказал мне такое, что обрадует всю Степь! За такую весть Ороссоба даст большую награду!
Золото, очень много золота! Зачем нам с тобой делить его с кем-то другим? Ну, что стоишь?
Или ты хочешь, чтобы я повел его один?
– Но это опасно…
– Чем? Руки-то у него связаны!
Одно или два мгновения Славкин охранник колебался, а затем, склонившись, начал разрезать веревки, которыми были спутаны ноги Доброгнева. Но едва он закончил свою работу, то вместо ожидаемой благодарности получил такой увесистый удар кулаком по голове, что без звука повалился на пол.
– Один есть! – довольно потер ладонями Славко, осторожно выглянул в щель на улицу и тут же нырнул обратно: – Еще двое идут! Приготовься!
Доброгнев взял саблю из ножен убитого им половца и встал, прислонившись к стене, у самого полога.
– Второй! – помогая убитому половцу бесшумно осесть на пол, прошептал Славка.
Доброгнев снова взмахнул саблей.
– Третий!
Славко снова выглянул из шатра и, увидев над собой только скрещенные копья не заметивших ничего подозрительного охранников, подбежал к Доброгневу:
– Теперь и правда надо торопиться! Справа у столба твой конь! Садись на него и беги! Они тебя не догонят!
– А как же ты? – озадаченно посмотрел на него гонец.
Славко пожал плечами и вздохнул:
– Что я? Даст Бог, как-нибудь выкручусь! Ты это…
Он невольно покосился на убитого одним ударом кулака половца, на Доброгнева и просительно улыбнулся:
– Ты теперь ударь и меня. Только тихонько, но чтоб шишка сразу появилась…
– Тихонько и чтобы шишка?.. – удивился Доброгнев, но, поняв по Славкиному лицу, что тот говорит это вполне серьезно и от этого зависит, жить ему дальше или нет, согласился: – Ну, разве что только тихонько… И для дела!..
Он сжал свои пальцы в кулак и, примериваясь, приподнял его над Славкиной головой.
Тот изо всех сил зажмурился и…
Глава третья
– И? – заторопили его в один голос Онфим и Милушин муж. Даже Сувор, давно уже прислушивавшийся к рассказу, не выдержал:
– Что дальше-то было?
– А дальше вот – очнулся! – закончил Славко.
И не понять было, соврал ли он все или говорил взаправду. Во всяком случае, посмотрев на вытянувшиеся в разочаровании лица богатырей, добавил:
– А если серьезно, много потом еще чего было. Сначала убить меня хотели. Но я все свалил на тех, кто пришел за Доброгневом. Говорю, предупреждал ведь их, такого нельзя сразу развязывать. А они на меня – больно знаешь много! Ну, тут их главный хан, Ороссоба, пощупал мою голову. И не дал Белдузу отрубить ее. Доброгнев сделал все, как надо. Только в последний момент передумал меня кулаком бить, побоялся, что убьет, и легонько, как он сказал, стукнул кувшином, в котором там держали воду для пленников. Да потом Ороссоба хотел меня еще про Белдуза выпытать. Но тут прискакал гонец с вестью о гибели отряда Алтунопы, и ему стало совсем не до меня. Он понял, что поздно отступать или предлагать выкуп, и начал срочно собирать войско. Сам сел на боевого коня. Белдуз снова посадил меня на цепь. И – за собой. Куда он, туда и я. Как нитка за иголкой. Когда же все началось, и коня под ним убили, и он на другого пересел, хотел он меня было зарубить. Да передумал. «Пуссть, – говорит, – с-свои же тебя з-затопчут! Одно только жаль, – сказал он мне на прощанье, – что я так и не вспомнил, к-де же я все-таки видел тебя!» И ускакал. Я нашим дружинникам при вас показал куда! – уже окончательно закончил свой рассказ Славко. – Он ускакал, а я лежал и только молился. Никогда еще так не молился! Ведь вокруг – одни только копыта, копыта, втыкающиеся в землю стрелы, а потом вы – пешцы! Вот Бог и спас!
Богатыри, дослушав его, переглянулись.
Так они и не поняли, в каком месте Славко сказал правду, а что приукрасил.
Одно было точно ясно – то, что он остался живым, пусть даже не у главного хана и Белдуза, а сейчас, здесь – где все изрыто, избито, искорежено конскими копытами, было 114 настоящим чудом.
– А куда ты засапожный нож дел? – желая уличить его в выдумке, неожиданно спросил Онфим.
– Да не нож то был, а обычный половецкий кинжал! – честно сказал Славко. – Я так его назвал, потому что по нашему обычаю за голенищем держал. В Степи достал. Чтоб Белдуза потом убить. А показать его вам не могу. Потому что оставил его там. В том же шатре. Ведь если бы тогда его у меня нашли, то не разговаривать бы мне сейчас с вами! А коли не верите, то шишку могу показать! Вот, смотрите!
Славко стянул с головы колпак и дал каждому из троих пошупать действительно огромную твердую шишку.
– Может, ударился обо что? – предположил Онфим.
– Ага! О твою наковальню! – усмехнулся Славко.
– А может, тебя все же копытом, а? – не унимался и Милушин муж.
– Да разве бы от копыта такая большая была? – даже обиделся Славко. Он хотел, было, добавить к рассказу, что до Степи еще спас сына кузнеца, но, решив, что это будет нескромно, да и все равно Милуша сама ему скажет, буркнул: – Доброгнев, дай Бог ему здоровья, руку приложил. Если он по добру так бьет, то что же бывает, когда во гневе?!
Он зябко поежился, а Милушин муж только недовольно покачал головой:
– Вечно с тобой всякие небывальщины, Славко, случаются! Но засапожный нож я тебе, так уж и быть, подарю!
С этими словами он прямо на ходу нагнулся, вытащил из-за голенища прекрасно выкованный нож и протянул отроку:
– На!
– Что? – принимая подарок, покраснел тот от удовольствия. – Поумнел?
– Да нет, и после такой шишки не скоро, видать, еще поумнеешь, – усмехнулся богатырь. – Но то, что повзрослел за тот месяц, что я тебя не видел, – это точно! – Он покосился на сияющего, с интересом озирающегося по сторонам Славку и проворчал: – Жаль только, цепочку я разрубил! Поздно ты мне про то, что Белдуз тебя на ней держал, рассказал!
– Это еще почему? – нахмурился Славко.
– А потому что сам посадил бы тебя сейчас на нее, чтоб не сбежал! И вы, ребята, поглядывайте за ним, ведь это же – Славко!
Но как ни приглядывали могучие пешцы за Славкой, он все же вскоре сбежал от них.
Надоело ему идти пешком вслед за бежавшим врагом. Хотелось видеть, как можно больше.
И забравшись на одного из половецких коней, которые, в великом множестве оставшись без всадников, носились по полю под гневные окрики богатырей, он бросился нагонять далеко ушедшую вперед битву.
Где он только не побывал в этот великий день!
Накинув простой русский плащ, был и возле дружинников, и неподалеку от отбивавшихся половцев, и даже на пригорке, где поставили походный шатер для самого Мономаха!
Только здесь он пришел в себя, и то от знакомого голоса, точнее – от двух радостных криков, которые слились в один:
– Славко!
– Златослав!!
Славко оглянулся и ахнул, увидев призывно махавших ему руками Звенислава со своим отцом.
– Купец! Звенислав! – бросился он к ним. – А вы тут откуда?
– Да мы тут уж давно! – сияя, отозвался Звенислав. – Считай, с самого начала! А я и того раньше!
– Сумел-таки передать Мономаху нашу весть? Не забоялся по дороге?
– Да всяко было… Но – передал! А ты – из Степи скачешь? Отец мне все рассказал!
– Да нет, – спешиваясь с коня, устало вытер со лба пот Славко. – Я уже и тут успел везде побывать!
