- Не тревожься о своём нетерпении, мой гость! Твоё нетерпение лишь приятно мне, равно как и твоё горячее желание понять чистоту нашей веры. А она чиста, поверь мне, и чужда крови и грязи!.. На стенах же храма ты видишь изображения Господа нашего Иисуса Христа и его учеников - апостолов...
- Где Иса?
- Вот! - протянулась рука в тёмном рукаве.
Иса был с длинными прямыми волосами, смуглым лицом и большими пристальными тёмными глазами...
- А где Шимон и Андреас, рыбаки? - полюбопытствовал Осман.
- Вот они!
- Да, они крепкие люди!.. А Лазарос, Марфа и Мария?
- Вот! - Осман обернулся вслед за настоятелем. — Вот! - Настоятель показал на изображение человека в погребальных пеленах, выходящего из гробницы... - Вот Лазарос, а вот и обе его сестры...
Осман оглянулся и увидел целую стену изображений на досках, красиво выставленных...
- Это иконы в иконостасе!..
Иконы блестели разлито золотом, алой краской...
Вот ангел благословляет Деву Марию, - говорил отец Николаос. — А это изображения евангелистов, они описали житие Иисуса Христа, принесли людям благую весть о нём - эвангелию! Это Матфей; вот этот, со львом, - Марк, он писал своё евангелие в пустыне, где живут львы. Это Лука, он был лекарем, он же изобразил первым Иисуса Христа и Деву Марию. А вот этот, с орлом, - Иоанн, он имел сильный орлиный дух!.. Вот изображения первых служителей церкви Христовой, а это - последняя трапеза Христа и апостолов... Вот изображение самого Христа... А вот это - Дева-Богоматерь, она держит младенца Иисуса на руках...
Осман вглядывался в изображения, окружившие его, казалось, со всех сторон. Он вспомнил изображение красавицы, которое передал ему в подарок толмач франков. Теперь это изображение спрятано надёжно в его юрте в становище. Он подумал, что красавица имеет светлые волосы и светлое лицо... «Это женщина франков. Они ведь часто бывают белолицыми...» А изображения в храме имели смуглые лица и тёмные горящие глаза... Осман украдкой поглядывал на монахов и настоятеля... «Они похожи на изображения в их храме, такие же смуглые лица и тёмные глаза... Пророка Ису и его учеников-проповедников изображают похожими на румийцев-греков, а не на франков! Но быть может, франки изображают их похожими на франков!.. Нет, лучше не иметь в храме никаких изображений!.. Но я это не скажу! Я и без того уже нанёс обиду этим румийцам, а ведь они приняли меня с большим гостеприимством...»
Меж тем отец Николаос показал гостю священные покрывала, чаши из золота и золотые круглые сосуды для воскурения благовоний...
«Я понапрасну обидел их дурными подозрениями! - думал Осман. - Видно, что богослужение их - мирное. А потребление хлебцов и сладкого вина - должно быть, и вправду их таинство, понятное лишь тем, кто примет их веру!..»
- А как вы молитесь? - спросил гость.
— Мы совершаем три больших молебствия в храме - вечерню, утреню и обедню. При сотворении Богом мира был прежде вечер, а затем уже - утро и день. Потому мы начинаем с вечернего молебствия. Мы благодарим Бога за прошедший день и просим благословить наступающую ночь. А уже в полночь начинается утреннее молебствие. Мы просим Бога благословить наступающий день и направить нашу жизнь к исполнению заповедей Божиих! Обедня же - молебствие дня. Мы также соблюдаем посты для очищения телесного состава и чтобы сосредоточиться на мыслях о Боге. И мы празднуем торжественно Рождение и Воскрешение Иисуса Христа!.. Во время молебствия мы поем...
- Почтенный отец, я не могу быть на ваших молебствиях, моя вера - иная, но ты и твои слова внушают мне доверие. Я верю в то, что вера твоя не является злою верой. И могу ли я услыхать одно из ваших песнопений?
- Я исполню это твоё желание, потому что это желание благое, — сказал отец Николаос. И велел Василису перевести, сказать слова песнопения.
Василис тотчас исполнил приказание настоятеля. Осман выслушал похвальные слова Богу христиан...
- Это песнопение создал священномученик Афиноген, коего казнили некогда за его преданность вере язычники, - пояснил настоятель...
И повелел петь Костандису:
- Пропой ты, Костандис, умилительную песнь священномученика Афиногена! Голос твой звучит мягко и красиво и пригоден для прославления Господа...
И зазвучал тонкий, с переливами, голос греческого монаха:
- Свете тихий святыя славы, Безсмертнаго Отца небеснаго, Святаго, Блаженнаго, Иисусе Христе! Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа Бога. Достоин еси во вся времена пет быти гласы преподобными, Сыне Божий, живот даяй: тем же мир Тя славит[194].
Костандис смолк. Воцарилось молчание. Затем гость промолвил:
- Это красивая песня!.. Я благодарю всех вас!..
Настоятель первым вышел из храма, за ним гость, а за ними обоими - Василис. Костандис ещё остался, чтобы погасить свечи и запереть двери...
Воротились в трапезную.
- Если ты желаешь, гость, - обратился к Осману отец Николаос, - ты можешь остаться у нас на ночлег. Я велю приготовить для твоего ночлега одну из келий, взять оттуда на время твоего ночлега иконы, дабы они не смущали тебя!..
- Благодарю тебя, но я должен возвратиться к своим спутникам. Я не хочу, чтобы они тревожились обо мне!..
- Твой конь поставлен и устроен хорошо в монастырской конюшне. Сейчас Василис проводит тебя к воротам и передаст тебе твоего коня...
«А сильна вера этих христиан! - Осман повёл головой. - Как я мог позабыть о моём коне?! Сильная вера!.. Едва лишь вступил в обитель их Бога, и вот о коне позабыл!.. Сильная вера!..»
- Я видел ваше гостеприимство и не сомневался в том, что вы обиходите моего коня, как надобно! - сказал Осман с достоинством. — А скажи мне на прощание, почтенный отец, много ли христиан в этих землях?
- Скажу тебе, что очень много!
- Что ж! Я обещаю тебе, что те из них, которые не пожелают принять правую веру, будут обретаться под рукою и покровительством румийских-греческих священнослужителей. В государстве моих потомков будут ведать христианской верой греческие священнослужители! Они будут служить во всех храмах, и служить будут на греческом языке; потому что я вижу: греческие священнослужители мудры и хорошо просвещены, и язык ваш хорошо пригоден для песнопений богослужебных!..[195]
Настоятель простился со своим нежданным гостем и после размышлял долго о его словах; и перед внутренним взором отца Николаоса являлись во множестве греческие священнослужители во всех храмах Малой Азии и Балканского полуострова. Греческие священники господствовали; влияние их превосходило распространённостью и крепостью влияние римского понтифика! И отец Николаос верил искренне и убеждённо: всё это осуществится; всё это сделается повелениями сильных потомков юного воина с перекинутыми на грудь чёрными косами, сына мало кому ведомого вождя кочевников...
Василис проводил гостя к воротам. Отец Николаос успел отдать соответственное распоряжение и у ворот ждал давешний помощник повара, подросток, державший в поводу вычищенного, обихоженного коня...
Осман простился с Василисом:
- Прощай, добрый толмач! Пусть жизнь твоя будет под рукою-покровом твоего Бога!..
- Прощай и ты! Сегодня я говорил на тюркском наречии так долго, как никогда прежде не доводилось мне говорить! И я говорил на твоём языке о море. Кто знает! Быть может, и в этом заключается знамение. Быть может, твой народ, народ пастбищ, сделается на этой земле народом моря?..
- Пусть так и сбудется! - произнёс Осман с невольной убеждённостью. - Прощай!..
И невольно они на миг заключили друг друга в объятия дружеские крепкие. Затем разняли руки, Осман простился и с мальчиком и вскочил на коня... Василис запер за ним ворота...
* * *
Уже стемнело. Осман пустил отдохнувшего коня вскачь и вскоре уже был у своих спутников. Но волнение не оставляло его.
- Я не хочу ложиться спать, - сказал он. - Поскитаюсь по окрестностям, а наутро ворочусь к вам. Не тревожьтесь обо мне!..
Стали было спрашивать его, где он был, куда ездил. Но он отвечал уклончиво, что попросту осматривал селение...
- Здесь большая обитель христианских румийских священнослужителей, - сказал Осман. - Она содержится в хорошем порядке и не враждебна тюркам...
- Как могут быть румийцы-иноверцы не враждебны нам? - осмелился возразить предводитель одного десятка воинов.
- А монголы - они твои большие друзья?! - спросил в запальчивости другой удалец. - Разве одно лишь исповедание правой веры может сделать людей нашими друзьями и союзниками?!
- Хорошо, когда твой союзник и друг исповедует правую веру! - сказал Осман. - Но, увы! Не всегда такое возможно. И не всякий исповедующий правую веру становится твоим союзником! Я скажу вам такое: порою союзник иноверный лучше врага, исповедующего правую веру! Иноверный союзник может проникнуться правоверием, а исповедующий правую веру враг - на деле больший иноверец, нежели все иноверцы в мире!..
