Йонатан учил новобранцев, как не пугаться и побеждать в бою филистимские колесницы. В те годы Филистия ввела в свою армию новинку: тяжёлую повозку на колёсах с шестью спицами. В каждую такую повозку становилось по трое солдат, вооружённых луками и дротиками.
Заметив военные способности Давида, Йонатан стал давать ему всё более трудные поручения. Авнер бен-Нер ворчал, но скоро признал:
– А этот твой певец из Бет-Лехема, он ничего!
Йонатану же пришла мысль поставить Давида во главе тридцатки молодых воинов и поручать им самые смелые боевые операции. Про себя он им завидовал, но присоединиться не мог: он командовал своей армией. Йонатан был строгий командир, не дававший поблажек даже своим младшим братьям. На людях было невозможно перепутать, кто из них командир, а кто подчинённый, но когда Йонатан и Давид оставались вдвоём, это были два равных человека, не только по положению, но, казалось, и по возрасту. Те, кто случайно видел их беседу, бывали удивлены, как и близкие: жена Шема, сын Мерив, братья и отец – все они привыкли к молчаливости и даже сухости Йонатана. Но с Давидом он мог уединиться в пустыне и часами беседовать – расспрашивать, как Давид ходил с караванами по Царскому тракту, как живут народы, которые тот повидал. Очень скоро они уже всё знали друг о друге, пересказали свои детские истории, поведали семейные обычаи и обсудили сказания обоих племён, Йеѓуды и Биньямина, но всё не могли наговориться, шли друг к другу, советовались, поверяли тайны.
В народе прошёл слух, будто пророк Шмуэль тайно помазал Давида в короли. Наконец-то всем стала понятна причина военных удач молодого иудея: Бог покровительствует своему помазаннику! И с королём всё ясно: конечно, он хочет избавиться от соперника – не зря посылает его в места самых опасных сражений! Иврим стали разделяться на сторонников короля и тех, кто сочувствовал новому помазаннику. Но сами Давид и Шаул даже не помышляли о ссоре.
Хуже всего было Йонатану: непрерывно слышать, что два дорогих ему человека – смертельные враги! Он принимал близко к сердцу разговоры, которые велись вокруг. Слыша, будто Шаул задумал убить Давида, Йонатан утешал себя: ничего не делает отец мой – ни большого, ни малого – не открыв этого мне. Почему же скроет отец мой от меня это дело? Такого не бывало!
Однажды Йонатан не выдержал и решил объясниться с Шаулом, надеясь раз и навсегда покончить с его враждой с Давидом.
– Люди болтают, будто король решил убить Давида, – начал Йонатан.– Убить человека, который столько сделал для иврим, лучшего воина...
– Хватит! – перебил Шаул.
Он старался сдержаться, но обида за непонимание и ощущение предательства путали речь Шаула. А он хотел объяснить сыну, какую роль суждено сыграть Давиду в судьбе их рода.
– Когда ты и я будем погибать от мечей филистимлян, Давид не придёт нам на помощь. Я хотел, чтобы после моей смерти народом правил ты, но этого не будет.
– Как ты можешь это знать, отец? – выкрикнул Ионатан.
– Знаю, – с мрачной уверенностью ответил король Шаул.
– Поэтому ты его ненавидишь?
– Нет, – сказал Шаул и замолчал. Потом оторвал взгляд от земли и горячо зашептал: – Давида можно только любить. Чем больше я его узнаю, тем сильнее благословляю выбор Господа, который Он сообщил людям через судью и пророка Шмуэля.
Йонатан схватился за голову.
– Я ни-че-го не понимаю, отец!Скажи мне просто: ты не убьёшь Давида?
И поклялся Шаул, что, как жив Господь, он не будет убит.
– Никогда, – проговорил он, – пока я в силах, никто не причинит ему зла. И ещё, – Шаул наконец улыбнулся, – я ведь выдаю за Давида нашу Михаль.
И позвал Йонатан Давида и пересказал ему все слова эти, и привёл Йонатан Давида к Шаулу, и был тот при нём, как вчера и третьего дня.
А слухи продолжались. И так всё было в них просто, так складно, что не только бедный Йонатан поверил молве о «злом духе на Шауле».
Вскоре случилась уже совсем глупая история. Давид и Шаул находились вдвоём в комнате. Давид водил рукой по невелю, настраивая его перед началом пения, а король в задумчивости сидел напротив и грел руки над жаровней. Он вспомнил Шмуэля, их первый разговор на крыше дома пятнадцать лет назад. Тогда старец растирал руки теми же движениями, какие сейчас заметил у себя Шаул.
Слуга Иосиф сунул голову в проём в стене и, убедившись, что Давид ещё не начал петь, сообщил Шаулу, что оружейник принёс из мастерской новые копья.
– Давай их сюда, – оживился Шаул.
Иосиф предвидел такую просьбу и сделал знак сыну, стоявшему поблизости с охапкой копий. Сын вошёл в комнату и поставил копья у стены, прислонив их древками друг к другу.
Шаул протянул руку, взял ближайшее копьё, взвесил на ладони и кинул в стенку напротив, недалеко от Давида, который, прикрыв глаза, настраивал невель. Копьё задрожало в стене. Обсидиановый наконечник выдержал и не отломился от соснового древка. Шаул одобрительно кивнул и взял следующее копьё. Пустил в стену и его. Копьё вонзилось рядом с первым, но на этот раз наконечник остался в стене, а древко отломилось и с грохотом полетело на пол. Давид очнулся, удивлённо посмотрел на копья в стене, на Шаула. Тот приложил к сердцу руку – мол, прости, помешал. Давид тряхнул головой и начал:
– В тени крыл Твоих укрой меня!
От лица нападающих на меня, от врагов души моей,
что вокруг меня...
А по Гив’е носился слуга Иосиф.
– Король кинул в него копьё! – закричал он, ворвавшись в дом Йонатана.
Йонатан бросился к отцу – их дома стояли рядом, – и увидел: Давид играет рукою своею, как каждый день, а в руке у Шаула – копьё.
Йонатан опустился на тёмное в сумерках крыльцо и долго сидел там, глядя на две неподвижные тени в комнате, из которой доносилось пение. Он счастливо улыбался, не разбирая слов песни, и даже не подумал отругать Иосифа за напрасную тревогу.
В народе шептались:
...Шаул задумал убить Давида руками филистимлян...
...Шаул задумал: отдам за него дочь, и станет она для него ловушкой...
Один солдат, умевший хорошо рисовать, хотел даже изобразить охрой на скале то, что рассказал слуга Иосиф: как Давид играет на невеле, а на короля нашёл «Злой дух», и он швыряет в Давида копьё. Но остальные солдаты стали смеяться: чтобы Шаул! – в комнате! – не попал копьём?! Да два раза подряд! Или не хотел убивать, или всё это вообще враньё!
Солдат согласился, что такого быть не могло, замазал рисунок и пообещал, что если встретит слугу Иосифа, то непременно его побьёт.
Глава 7Отпраздновали обе свадьбы: Давида с Михаль и Адриэля с Мейрав. Разъехались по домам гости со всего Кнаана. Несколько десятков рабов в честь таких событий получили свободу.
Семья Адриэля отбыла в свой надел в Мехоле. Давид и Михаль жили теперь в доме Шаула, да и сам король как никогда подолгу находился в Гив’е. Если ни он, ни Давид не участвовали в походе, они часто проводили время вместе, прогуливались, беседовали, участвовали в семейных праздниках и жертвоприношениях. Но играл на невеле Давид теперь редко, потому что был занят делами своего отряда Героев. С ними он изредка пел, когда удавалось собраться вечером у костра. У Героев уже появились свои любимые песни: задушевные, грустные и шуточные, и даже величальные, вроде той, в которой рассказывалось о подвиге Бнаи, одолевшего льва в Ионе.
Давид медленно привыкал к новой большой семье и по-прежнему ездил к себе в Бет-Лехем на праздничные жертвоприношения рода Ишая. Изредка его сопровождала молодая жена. В такие дни иудеи собирались в Бет-Лехеме, чтобы увидеть принцессу. В первые годы после свадьбы Давид и Михаль часто бывали в Мехоле, особенно, когда у Мейрав родились близнецы. Навещали они и дом Йонатана, приносили подарки Шеме и Мериву – первому внуку Шаула. Но даже со стороны было заметно, что Давид, Йонатан да и сам король Шаул, тяготятся любым обществом, будь то родня или гости. В огромных домах с внутренними садиками, загонами для коз и овец и кладовыми они только и ожидали случая, чтобы вернуться к себе в горный лагерь.
Давид опять водил своих Героев на филистимские военные лагеря, громил их, брал пленных. А через несколько дней в стан иврим опять прибегали запыхавшиеся крестьяне: ограблено селение где-то в наделе Эфраима. Помоги!
И опять Герои седлали мулов.
Шимонит Хелец стал телохранителем Давида. О его преданности командиру Героев в стане говорили с восхищением. Невидимый и неслышимый, Хелец будто вырастал из-под земли в момент, когда возникала опасность для Давида, и исчезал раньше, чем тот успевал его поблагодарить.
Однажды, охотясь в горах Йеѓуды, Давид подстрелил большую птицу из перелётной стаи, летевшей на север. Развели огонь, и Давид с остальными, вдыхая запахи поджариваемого на углях мяса, уже предвкушал пиршество и смешивал вино с холодной водой из фляги. Но тут у костра возник Хелец и сказал: «Не ешьте».
