Неудача преследовала нас. Я была очень нездорова, и думали, что у меня корь, что оказалось ошибкой. Лорд Мельбурн простудился, и простуда осложнилась у него кашлем. К тому же еще мама не оставляла нас в покое. Она не хотела выехать из дворца после моей свадьбы, и по-прежнему велись ожесточенные дискуссии, кто кого превосходил по рангу.
Вскоре прибыл камердинер Альберта с его борзой Эос. А мне подарили еще одну маленькую собачку, очаровательного скотч-терьера, которого я назвала Ледди. Я была в восторге, но лорд Мельбурн говорил, что у меня слишком много собак, и хотя они все любили его, мне кажется, они ему не очень нравились.
В те дни я получала множество пожеланий и подарков. Просыпаясь каждое утро, я напоминала себе, что еще днем меньше остается до моей свадьбы. В Ла-Манше сильно штормило.
— Бедному принцу Альберту придется плохо, — сказал лорд Мельбурн с оттенком удовлетворения в голосе, — но он мужественно все перенесет, — добавил он.
Все казались в смятении. Я была так возбуждена, что не могла ни есть, ни спать. Я ужасно боялась, что что-нибудь выйдет не так.
Лецен сердилась и говорила, что я должна успокоиться. Бедная Лецен, она сама была на себя не похожа. Я думаю, ей не хотелось, чтобы кто-то вошел в мою жизнь, особенно такой близкий человек, как Альберт. Я снова и снова уверяла ее, что не изменю своего к ней отношения, но мне кажется, она мне не верила. Она поехала в Виндзор, чтобы проверить, все ли готово для нашего медового месяца — три дня, а не неделя, как настаивал Альберт.
Мама возражала против того, чтобы Альберт и я жили под одной крышей до свадьбы. Я протестовала. А где же еще Альберту остановиться? И не могли же мы пожениться в день его приезда. Мама продолжала настаивать, что это «неприлично», и когда я сказала об этом лорду Мельбурну, он, к моему удивлению, заметил, что Альберту и правда лучше было остановиться где-нибудь еще. Я рассердилась.
— Мне кажется, каждый старается создать насколько можно больше препятствий моему замужеству.
Лорд Мельбурн терпеливо объяснил, что он просто хотел сгладить осложнения, поскольку по английскому обычаю жених и невеста не должны были жить под одной крышей до брака.
— Это очень нелепый обычай, и Альберт остановится во дворце.
— Как вам угодно, мэм, — сказал он с улыбкой, и, поскольку я ясно высказала свое желание, маме пришлось согласиться.
Итак, Альберт прибыл в Букингемский дворец. Как я была рада увидеть его! Он выглядел бледным. Альберту не везло в морских путешествиях. Но ничто не могло умалить его красоты, и когда я взглянула в его голубые глаза, то поняла, как я счастлива.
Он прибыл в субботу, а свадьба должна была состояться в понедельник. Эти два дня были для нас очень счастливыми. Мы пели дуэты и репетировали свадебную церемонию. Время летело незаметно.
В воскресенье я никак не могла заснуть. Это была последняя ночь, которую я проводила одна. Я вспомнила, как много я придавала этому значения, будучи маминой пленницей. Казалось, это было так давно, а прошло только три года.
В такое время вспоминаешь о прошлом… все эпизоды детства… счастливые дни… тревожные дни… Это так естественно, ведь это конец прежней жизни.
Когда я проснулась на следующее утро, я услышала шум дождя. Какая досада! Должно было бы светить солнце. Есть поговорка: «Солнечный день — счастье для невесты». Что ж, может быть, солнце еще появится. В любом случае как я могу быть несчастна с Альбертом?
Первое, что я сделала, написала ему записку: «Любимый, как ты себя чувствуешь сегодня? Я очень хорошо отдохнула и очень бодра. Какая погода! Но я надеюсь, что дождь перестанет. Пришли мне одно словечко, когда мой любимый драгоценный жених будет готов. Навеки твоя, Виктория R».
На улицах собрались толпы. От подъезда к экипажу был постелен алый ковер. Вскоре наступил торжественный момент. Я услышала возгласы — это выехал Альберт в сопровождении отца и брата. Я могла себе представить, как великолепно он выглядел в фельдмаршальской форме с врученной мной лентой ордена Подвязки через плечо. Его отец и брат были в зеленой форме. Я услышала крики и аплодисменты и была счастлива, потому что они предназначались Альберту.
Затем настала моя очередь. Со мной в экипаже была мама. Я была против, но я поняла, что по такому случаю мы должны забыть наши разногласия и вести себя на людях подобающим образом.
Когда я появилась, крики усилились и раздавались звуки труб. Улицы были запружены толпами народа, и казалось, люди были повсюду — в каждом окне дома, на деревьях, на перилах, чтобы только увидеть меня.
Я была счастлива. Призрак Флоры Гастингс канул в прошлое или почти что канул. И история с моими придворными дамами забылась. Я была королева, и это был день моей свадьбы. Когда я вышла в пышном белом платье, отделанном кружевами, то услышала возгласы восхищения. Я слегка дотронулась до сапфировой броши — подарка Альберта, имевшего особую ценность в моих глазах. Вокруг шеи у меня сверкало бриллиантовое ожерелье, а на голове был венок из флердоранжа.
Мама сидела рядом, когда мы проезжали по улицам, заполненным людьми. Я заметила, что мама чувствовала себя неловко на сей раз; за три года она кое-что поняла, да и отвратительного сэра Джона не было с ней, чтобы руководить ее поступками.
Я живо вспомнила свою коронацию, когда мне казалось, что быть королевой — самое замечательное в мире. Какой я была наивной! Может быть, такой осталась и до сих пор.
Мне было еще двадцать лет — но я была на три месяца старше моего дорогого жениха, и мне предстояло научить его многому, хотя он был хороший и умный, он не понимал полностью обязанностей и ответственности королевы Англии.
Аббатство выглядело прекрасно, и я была очень растрогана церемонией. Я никогда не забуду, когда Альберт надел мне на палец кольцо, скрепившее наш союз. Мы будем теперь вместе до конца дней. Мы были муж и жена. Альберт и я держались за руки и смотрели друг на друга. Все будет прекрасно, подумала я. Как может быть иначе с этим божественным существом!
Я увидела тетю Аделаиду. Как она постарела со смерти дяди Уильяма! Но она выглядела великолепно в пурпурном шелку и мантии, подбитой горностаем. Внутренне я обратилась к ней, вспомнив всю ее доброту в прошлом, как она понимала все про моих кукол, как она старалась устраивать для меня детские балы, потому что она знала, как я любила танцевать, а мама не позволяла мне ездить. Тетя Аделаида всегда была любезна с мамой, несмотря на грубость, которую видела в ответ, и все это потому, что она хотела помочь мне. Милая тетя Аделаида! Было грустно видеть ее такой печальной и усталой. Я нежно обняла ее. Она прижала меня к себе и прошептала, что надеется, что я буду счастлива.
Тут же стояла мама, дожидаясь, пока я поцелую ее и скажу, как я ценю все сделанное ею для меня. Возможно, у меня было много пороков, но лицемерие не было одним из них. Нет, мама, подумала я, прошлое так просто не сотрешь из памяти, хотя это и было бы удобно. Она приблизилась ко мне, протянув руки. Я взяла одну ее руку и пожала. По тому, как затаили дыхание окружающие, я поняла, что мой жест не остался незамеченным.
Потом мы с Альбертом поехали во дворец, и опять нас приветствовал народ, несмотря на дождливую погоду.
Нас ожидал бесконечный банкет, но, наконец, наступил момент, когда я смогла удалиться к себе и переодеться из своего свадебного платья. Я надела белое шелковое платье, отороченное лебяжьим пухом, и шляпу с широкими полями, почти совсем скрывавшими мое лицо. Это было неплохо, потому что нам предстояло проехать по улицам, а когда чувствуешь себя взволнованной, то не хочешь, чтобы все это видели.
Я спустилась вниз, и среди прощавшихся с нами я выделила высокую фигуру лорда Мельбурна. Я подошла к нему, и, когда он поклонился и поцеловал мне руку, вся моя любовь и нежность к этому человеку пробудились во мне вновь.
— Лорд Мельбурн, — сказала я с нежностью в голосе, — вы всегда будете здесь.
— Пока я вам нужен, — отвечал он, — и пока это возможно. Я кивнула.
— Вы приедете в Виндзор ужинать.
— В ваш трехдневный медовый месяц?
— Да, — сказала я. Он поклонился. Я продолжала дрожащим голосом:
— Какой на вас великолепный костюм, лорд Мельбурн.
— Я счастлив, что он заслужил одобрение вашего величества. Мне он представляется семидесятичетырехпушечным фрегатом.
Он насмешил меня, как всегда, но я видела слезы на его глазах. Я не должна была говорить с ним слишком долго, и я пошла дальше. Удаляясь, я услышала, как он прошептал:
— Благослови вас Бог, мэм.
И вот рядом со мной Альберт, нас ждала карета, которая доставит нас в Виндзор, где мы проведем наш медовый месяц.
Какие это были прекрасные дни! Я не могла поверить своему счастью — я замужем за самым совершенным, дивным человеком. Красота Альберта восхищала меня. Мы любили друг друга пылко и нежно, и мне никогда в жизни не было так хорошо.
