Светоний оглядел побоище, не в силах понять, почему это войско, отряды которого столь яростно нападали на него до переправы, теперь словно не желало сражаться. Почему вперед выступили только друиды и гарпии? Почему сами воины бриттов не спустились с холмов и не защитили свой остров от римлян? Похоже, он рано успокоился. Когда женщины и жрецы пали на песок под безжалостными ударами не боявшихся больше римлян, рык ненависти вырвался у кельтских мужчин и женщин, стоявших на траве дальше от воды. Те, кто был с оружием, воздели его к небу, безоружные просто потрясали голыми руками, и все они вдруг устремились к римлянам.
Увидев это, Светоний закричал:
— Стоять, воины! Придержите мечи! Поднять копья! Приготовиться к атаке!
В дальнейших приказах не было нужды, все должно было пройти, как на военных учениях. Здесь не нужна была «черепаха» или какой-либо иной строй, как при сражении против профессиональной армии или кавалерии. Противники были простыми крестьянами, варварами, каннибалами, кто-то из них был вооружен мечами и копьями, другие — деревянными палками, но большинство, бросая себя на смертельно опасную линию римского легиона, не имело оружия вовсе.
Покачав головой от отвращения к предстоящей бойне, Светоний отдал солдатам другой приказ:
— Построиться в шеренги! Приготовить оружие; первый ряд — копья, второй — мечи! Всадники, собраться на флангах и приготовиться окружить врага!
Быстро и точно выполняя приказ, римляне выстроились в двойную линию. Первыми вступили в бой солдаты с копьями. Ни один из римлян не был до сих пор даже ранен. Тех варваров, которым удалось избежать копий, добивали мечами в спину. Горы тел кельтов росли так быстро, что уже мешали продвижению солдат. Но окончательный удар нанесли всадники. Кавалерия, двигаясь по берегу на юг и север, ударила бриттам в спину, всадники срубали головы мужчин и женщин, и те падали, словно подсеченные колосья.
На разгром тысяч бриттов почти не потребовалось времени, все они теперь лежали на песке мертвыми и изуродованными. Песок, пропитавшись кровью, казалось, уже не мог впитать больше ни капли, и кровь стекала в море, окрашивая волны в розовый цвет.
Римская армия покинула свой лагерь на противоположном берегу теплым утром, когда солнце еще касалось гор на востоке. К тому времени, когда последний бритт — кельт, друид или гарпия — прекратил сопротивление, солнце достигло всего лишь середины неба.
Светоний оглядел поле битвы. Были ли это те самые бесстрашные воины, с которыми его армия сталкивалась, когда шла через земли добуннов или ордовиков, — те, что ужасали и с легкостью убивали опытных солдат? Те, что бесстрашно нападали и затем растворялись в ночи? Те, к кому Светоний питал даже некоторое подобие уважения? Разве это были они? Те, кто умирал сейчас на берегу или лежал мертвым, едва ли могли назваться воинами. Но это были те же самые кельты, с которыми он сталкивался на большой земле, и выглядели они так же.
Его заместитель и лучший помощник Фабий Терций подошел к нему и объявил:
— Великая победа, командир!
Светоний печально усмехнулся:
— Ты действительно так думаешь, Фабий?
— Нет, конечно. Это была бойня. Но что еще я мог сказать?
На следующий день, оставив мертвых на растерзание птицам и крабам, римляне отправились в глубь Острова. Зная, что они могут встретиться с бриттами, Светоний приказал убивать каждого — мужчину, женщину или ребенка, неважно, хотели они напасть или защитить себя.
К концу дня на острове не осталось в живых ни одного кельта, а все друиды лежали на берегу, и римляне могли более не бояться их страшных плясок.
— Эти друиды, — прокричал Светоний своей армии, когда они праздновали победу, — поклонялись дубам и другим деревьям, рощам и лесам: наша задача здесь — засыпать источники солью, чтобы из них нельзя было пить, срубить все деревья и втоптать в землю, чтобы они никогда не выросли. И затем, когда земля станет бесплодной, сжечь все, чтобы ничего, ни былинки не выросло здесь снова. Таков мой приказ. Выполняйте.
И он пошел к берегу. Теперь он собирался проехать на юг острова, потому что больше всего не любил смрада мертвых тел, и приказал прислать судно, пригодное для морского путешествия. Он отправится обратно в земли кантиаков, где отдохнет перед поездкой в Камулодун. Интересно, какой там построили храм в честь «бога Клавдия»? Дальше нужно было исполнять обязанности правителя Британии…
60 год н. э. Город римлян Камулодун
Она спрыгнула с колесницы и велела дочерям оставаться на месте. На ней была та же одежда, что и утром, — королева не успела переодеться, потому что пришлось бежать из собственного дома. Боудика окинула взглядом укрепления города и направилась к сторожевой башне. Внезапно она почувствовала себя совсем беззащитной.
Раньше, когда они с Прасутагом приезжали сюда, стража всегда их узнавала и с готовностью открывала ворота. Теперь они были закрыты наглухо. Боудика подошла ближе и прокричала стражнику:
— Я королева иценов! Ты знаешь меня. Я приказываю тебе открыть ворота и впустить меня и моих дочерей.
Стражник посмотрел на высокую, сильную женщину, которая только что мчалась по дороге так, будто за ней гнались фурии. Ранним утром начальник сказал ему, что в их земли приехал прокуратор Британии, и потому нужно быть бдительным. Помня это, стражник не собирался никого слушать, тем более эту женщину.
— Я глуховат! Кто ты? — прокричал он вниз.
— Боудика, королева иценов. Немедленно открой ворота, римлянин!
— Никогда о тебе не слышал! Убирайся и забери свою колесницу и девчонок!
Другие стражники расхохотались. Но смех их смолк, когда Боудика не только не сдвинулась с места, но и прокричала в ответ:
— Мои дочери правят моей землей вместе с императором Рима! Я напишу Нерону и сообщу ему о твоей грубости. Как тебя зовут, стражник? Я специально расскажу о тебе императору!
Не говоря больше ни слова, стражник знаком приказал открыть ворота. Боудику и ее дочерей знали в этом городе, так что он не нарушил приказа. В любом случае, эту проблему лучше было переложить на плечи начальства. Женщина, проезжая мимо, посмотрела на стражников с презрением.
Боудика много раз бывала в Камулодуне с тех пор, как катувелланы еще до прихода римлян отвоевали его у триновантов. В те дни город назывался Камулос в честь кельтского бога войны. Позднее она видела, как из скопища жалких мазанок он превратился в город с большими деревянными и каменными домами и просторными площадями. В центре возвышался построенный в честь завоевания Британии мраморный храм императора Клавдия, которого его пасынок Нерон провозгласил богом. Унизительно было, что римляне довели бриттов до нищеты, чтобы построить этот памятник чужеземному человеку-богу.
Улицы, дома, множество сотен людей, занимающихся своими делами, входящих в лавки, несущих какие-то вещи… Боудика знала, что римляне любили построенные ими города и считали их высшим достижением культуры и изящества, в то время как бритты были людьми земли и радовались больше всего простору лесов и холмов. Римляне, куда бы они ни приходили, повсюду строили форты, превращавшиеся затем в города. Боудика ненавидела города и в лучшие времена, она чувствовала себя там пойманным животным. Но теперь она знала, что ее спасение от катастрофы после смерти мужа — не в деревнях, а именно в этих римском городе.
Боудика направила лошадей прямо к дому Марка Вителлия, человека, который сохранил завещание ее мужа. Он, как глава ветеранов, пользовался большим авторитетом, даже если бы здесь обосновался правитель всей Британии. Боудика знала, что Вителлий, более чем кто-либо, сможет помочь ей.
Когда колесница остановилась у дверей его дома, римлянин сам вышел навстречу, но по выражению его лица она поняла, что невзгоды ее не закончились.
— Боадицея, я прошу тебя уехать и пока не возвращаться сюда, — сказал римлянин. — Это неподходящее для тебя место. Прокуратор Британии направился к твоей вилле. Лишь богам известно, что он тебе скажет. Возвращайся домой, Боадицея, и, когда встретишься с ним, постарайся сдерживаться. Ты не можешь бороться с волей Рима. Оставь все как есть и подожди до завтра. Справедливость восторжествует.
— Он уже был у меня, Марк Вителлий. И он изгнал меня и дочерей из дома. Мы — нищие. Пасынок Прасутага, Кассий, рассказал ему о наших спрятанных ценностях, и прокуратор забрал все для Рима и императора. Мы больше не владеем землями и нашим имуществом, у нас нет ни еды, ни денег, мы остались ни с чем.
Марк Вителлий опустил глаза:
— Значит, все даже хуже, чем я опасался. Как ты знаешь, в пользу императора забирают половину и обычно позволяют сохранить оставшееся. Прасутаг написал свое завещание как раз с намерением не дать сделать то, что только что сотворил прокуратор. Боюсь, что твой муж переоценил свои возможности. Я не знал, что сделал его проклятый пасынок, но после твоих слов многое обретает смысл. С некоторого времени прокуратор пристальнее чем обычно, наблюдал за вашими землями. Очевидно, Кассий снабжал его какими-то сведениями. К несчастью, он имеет право взять именем императора столько, сколько захочет. Именно такой путь он и избрал. Что ты сказала ему? Молюсь богам, чтобы ты его не слишком разозлила. Это мерзкий и мстительный негодяй. Когда я отдавал тебе завещание, мне нужно было предупредить тебя о нем…
