У трапа встретился с командиром линейного корабля «Рандольф» капитаном-поручиком Наумом Сенявиным. За эти дни Петр побывал на трех кораблях, которые Наум привел месяц назад из Ревеля. Пятидесятипушечные английские корабли на вид выглядели добротно. Только экипажи на них были неполными. Не хватало марсовых и шкотовых матросов и канониров. Да и те, что были, наполовину пришли недавно из рекрутов. Петр подробно расспрашивал Сенявина о мореходности «покупных» кораблей, обошел вместе с Наумом все палубы, заглянул в трюм — там было сухо.
— Слава Богу, течи нет.
Теперь, прощаясь с Сенявиным, он спросил:
— Ну, как корабль, господин капитан-поручик?
— Добрый, господин контр-адмирал, токмо к ветру приводится не сразу, вразвалку. А так пушки гавкают исправно.
Петр рассмеялся:
— Сие генеральное. Смотри не подкачай…
Отправляя эскадру Крюйса, царь радовался и тревожился. Начинается битва со шведом на море. Приближается решающая схватка. Кто одолеет, тот и хозяин на Балтике, тому и виктория…
Наконец-то к западу от Котлина реют десятки вымпелов на русских кораблях линейных, фрегатах, шнявах. В строю добрая сотня скампавей и бригантин для действий в шхерах. Где-то на переходе из Копенгагена еще купленные Салтыковым корабли. А шведы уже пронюхали о покупках, не перехватили бы их в пути…
Начавшаяся кампания без успеха на море немыслима, корабликов прибавляется, из Архангельского летось должны три корабля отправить, а матросов и офицеров нехватка великая… Надобно губернатора вразумить и все растолковать.
«Письмо твое, — размашисто выводил буквы Петр, — писанное февраля от 12 дня, до нас дошло,в котором пишешь, что 3 корабля отделаны и на воду спущены будут в июле месяце, а матросов у нас нет, — того для к сороку человекам, которые к вамуже отправлены, наймите еще у города Архангельского с чужестранных кораблей 2-х боцманов, 4-х под-боцманов, 2-х констапелей, 2-х подконстапелей, 2-хштурманов, 2-х подштюрманов, да русских взятьв матросы с качей, также с лодей, морянок и карелок, выбрать добрых и молодых на корабль по 200 человек. И когда помянутые корабли на воду спущены будут, чтобы оные корабли поспели зимовать в будущую зиму а Датскую Норвегию близ Катагат, а когда будут в Зунде, то б, не останавливаясь у Копенгагена, прямо пошли к Ревелю и, чтоб было тайно, для того дай им два указа, запечатав: первый — чтоим иттитъ в Норвегию, чтоб распечатали противКолы, другой — что из Норвегии иттить к Ревелю, чтоб распечатали, пришед в Норвегию, в последнихчислах генваря. Также и у офицеров и у протчих, коивновь приняты будут, возьми присягу в их службеи верности обыкновенную. И чтоб в будущем февралеили по нужде в марте в первых числах 1714 года могли оные корабли поспеть к Ревелю…»
Отправив с нарочным письмо в Архангельск, вице-губернатору Курбатову, царь далеко за полночь, благо белые ночи, слал указы Куракину в Гаагу о покупке кораблей. Долгорукову в Копенгаген: «Шведы проведали о покупках кораблей. Старайся их задержать и идти им только зимой». Долгоруков указ получил поздновато, корабли уже вышли в море. Один корабль в пути шведы перехватили и пленили.
Не терял царь надежды привлечь к морскому делу непутевого сына Алексея, которого не без умысла «оженил» в прошлом году на принцессе Софье-Шарлотте. «Ехать тебе в Новгородский уезд, где рубят леса для постройки скампавей, чтобы к сентябрю были напилованы дерева для 50 скампавей».
Распоряжаясь по флотским делам, царь каждый день невольно уносился мыслями на запад: «Как там дела у Крюйса»?
Капитан-поручик Наум Сенявин, командир «Рандольфа», заимел твердую привычку скрупулезно вести журнал, отражать все, что происходит на море. «9 июля эскадра вступила под паруса. Впереди, в расстоянии около мили, крейсировали фрегаты «Самсон», «Святой Петр», «Святой Павел» и «Наталия». Прочим судам хотя и был назначен строй в линию, но от неловкости ли, небрежности ли линия не соблюдалась, и все шли как попало. Крейсера имели довольно четкую инструкцию, но прочие командиры — никакой. Только Крюйс постоянно говаривал своим подчиненным, чтобы при встрече с неприятелем пороху напрасно не тратили. Такие наставления он подтверждал и на обеде у себя пред отправлением в море. «Когда с неприятелем сойдутся, чтобы без церемонии нелицемерно бой чинили, и как скоро время усмотрят, абордировать».
В полдень 10 июля крейсера пушкой известили флагмана: «Вижу неприятеля». Тут бы атаковать шведов, но Крюйс почему-то лег в дрейф, вызвал младших флагманов, капитанов-командиров Шель-тинга и Рейса. Посоветовавшись немудрено, решили:
— Гнаться за неприятелем до ночи, а потом идти в Ревель, если других известий о неприятеле не будет.
Ночи стояли светлые, эскадра со шведами сблизилась на дистанцию огня, но ветер стих, двинулся туман. Крюйс не подавал никакой команды…
Наум Сенявин целый день метался по шканцам с борта на борт, не мог разгадать намерение флагмана. «Чего он канителится, не дает сигнал к атаке?» Когда опустился туман, Наум распорядился спустить шлюпки, начал буксироваться. «Шведы где-то рядом, упустить их нельзя». За два месяца много сил приложил Наум, чтобы наладить сложный механизм корабельной команды. Ведь от каждого матроса часто зависит судьба всего корабля, а экипаж без малого три сотни человек.
С рассветом туман рассеялся, взошло солнце, и прямо по курсу открылся неприятель. С флагманского корабля донесся пушечный выстрел. Сенявин вскинул подзорную трубу. Все три флагмана подняли красные флаги, сигнал «Погоня»… «Слава Богу, наконец-то гнать неприятеля».
— Отрепетовать красный флаг! — скомандовал он. — Барабаны наверх дробь!
Матросы отдраивали артиллерийские порты, откидывали найтовы у пушек, из крюйт-камеры тащили картузы, снаряды… Передние корабли «Выборг» и «Полтава» вот-вот догонят шведов, но те внезапно отвернули «все вдруг» влево… «С чего бы это? — подумал не спускавший глаз с неприятельских кораблей Сенявин. — Неспроста это, ведь уходят от своего берега. Неужели банка?»
— Лево руля! — крикнул Сенявин рулевому. — Держать два румба32 левее по компасу!
Через несколько минут корабли шведов повернули на прежний галс.
— Так и есть! — невольно вскрикнул Сенявин.
Впереди идущий «Выборг» вздрогнул и остановился как вкопанный. Верхушку паруса по инерции понесло вперед, так что отломилась фор-брам-стеньга. Следом за ним и «Рига», флагман, вдруг тоже лихорадочно начал убирать паруса и приткнулся на мель. Неприятельские корабли на отходе дали залп. Одно ядро угодило в «Ригу», попало в крюйт-камеру, оттуда повалило облако пороховой пыли, по палубе в панике заметались фигурки. Красный флаг атаки неожиданно спустили.
— Э, черт, — выругался в сердцах Сенявин, вглядываясь вперед. Отдал приказание прибавить парусов и устремился на шведов.
Цепочку событий четко прописал капитан-поручик Сенявин: «Как я вышеупомянутый флаг увидел,тогда со своим кораблем, как возможно, трудился, чтоб мне встать в свое место по данному мне указу от г. вице-адмирала, и был в готовности для абордажа к неприятелю. Только ожидал… сигнала…
В 8-м часу капитан-командор Шелтинг стал намель и красный флаг спустил, и паруса связал… Тотчас г. вице-адмирал стал… по левую сторону подле капитан-командора и красный флаг спустил… Мое еще мнение было, что неприятель от нас еще не освободился, потому мы еще… красный флаг имели.
В 9-м часу капитан-командор Рейс от неприятеля назад поворотил и мимо нас пошел, потому и мывсе… последовали…»
Капитан-командор Рейс тоже вдруг спустил красный флаг и начал ворочать на обратный курс. «Что за чертовщина, — продолжал недоумевать Сенявин, — Рейс должен взять на себя команду, ежели Крюйс струсил, а он тоже улепетывает от шведа». Когда «Антоний» поравнялся с «Рандольфом» Сенявина, Рейс прокричал, что атака отменяется, и, размахивая руками, показал на «Ригу».
Строй кораблей смешался, один «Рандольф» продолжал погоню, но теперь это становилось рискованным…
До поздней ночи возились с тремя потерпевшими кораблями: «Ригу» стащили с мели, «Выборг» сел плотно, начался шторм, и к вечеру он переломился. В пределах видимости появилась шведская эскадра «и на радостях палила из пушек».
На рассвете, когда сняли всех людей, «Выборг» запалили и он сгорел. Эскадра Крюйса не солоно хлебавши направилась в Ревель.
В первом же боевом столкновении со шведами Крюйс сплоховал.
Запоздалые донесения о неудаче эскадры Крюйса привели Петра в гнев:
— Как же так постыдно опростоволосились? Токмо «Выборг» в строй вошел, и погубили корабль о пятидесяти пушках?!
Петр не стал ожидать возвращения эскадры, на быстроходном «Мункере» пошел в шхеры догонять эскадру Боциса. Флагман по-хозяйски осваивал новую гавань Гельсингфорса. .
