— Мне вчера говорили, что царские братья опасаются нападения. Приказано собрать лучшие войска к дворцу.
— Кого же они опасаются? — настороженно спросил Ю.
— Неужели ты не понимаешь? Конечно, Чжун-вана! Они боятся, что Чжун-ван уйдет из столицы.
— Разве Чжун-ван нарушит волю Небесного Царя?
— А что в том? Смотри, что делается в городе. Дети мрут с голоду сотнями.
— А вы зачем здесь?
— Нас сюда позвали, потому что мы не женаты. Эти солдаты все без семей.
— Зачем это?
— Потому что семейные хотят уйти из города. Они говорят, что лучше погибнуть в бою за стенами, чем дохнуть, как мыши в ловушке.
— Это столица Небесного Царя, а не ловушка! — обиженно сказал Ю.
— А ты уверен, что Небесный Царь жив?
— Что ты говоришь?!
— Я спрашиваю: уверен ли ты в том, что государь жив?
— А ты не уверен?
— Я знаю. Небесный Царь умер полтора месяца назад. Он отравился. Его похоронили тайно ночью в саду дворца.
— Откуда ты это знаешь?
— Это все знают. Но не приказано говорить об этом.
Линь замолчал. Издали донесся глухой гул.
— Сегодня будет жаркий бой с дьяволами. Их больше, чем муравьев. С тех пор как они взяли Гору Драконьего Плеча, они приободрились и завывают, как будто молятся. Думают испугать нас шумом.
Гора Драконьего Плеча была фортом на подступах к Нанкину. Она пала 3 июля, после отчаянного сопротивления.
Ю вспомнил родную деревню. И еще он вспоминал рисовое поле у Гаоцзяо и тело отца в луже, у самой межи… И еще сотни тел. И женщин из обоза, разыскивающих своих мужей и сыновей…
Снова взвилась ракета.
— Сегодня будет жарко, — заговорил полусонный Линь: — длиннокосые зашевелились.
— Они каждый день так, — возразил Ю.
— Нет, сегодня особенно… Я солдат, я знаю. Но, может быть, мы еще отобьемся. Если б Ли Сю-чен решился уйти, я первый пошел бы за ним. У нас есть оружие, мы можем воевать еще много лет.
— Не все в Небесном Государстве солдаты, — тихо сказал Ю.
— Молчи!
— До утра осталось немного, — проговорил соседний солдат.
Линь устало посмотрел на него и откинулся к стене. Он заснул стоя и проснулся только минут через двадцать от сильного шума. Ю не было. Кричали сразу несколько человек.
— Пусть сам Небесный Царь покажется народу!
— Мы не останемся без его благословения!
— Пусть государь соизволит явиться!
Группа солдат окружила офицера. Он молчал.
Крики усилились. К кричавшим присоединились гвардейцы. Где-то вдалеке били литавры и трещали выстрелы. Потом гулко пронеслось несколько пушечных ударов.
— Что такое? — спросил Линь у молоденького рекрута, который бежал по двору.
— Черти пошли на приступ. Братья и министры государя приказали войскам оставаться здесь. Чжун-вана нет с нами, и никто ничего не знает.
— Братья! — кричал кто-то. — Мы не дети! Мы не будем сидеть и ждать, пока черти ворвутся в город! Здесь семьи наших односельчан. Наши деревни неподалеку. Мы пойдем с Чжун-ваном и будем сражаться. Мы не отдадим без боя ни одну из наших деревень!
— Говорят, что государя нет в живых! Почему от нас это скрывают?
— Хуны позвали нас сюда, чтобы мы охраняли их добро! — крикнул один из гвардейцев. — Мы не стадо буйволов! Наши братья умирают на стенах, а мы стоим здесь телохранителями одной семьи!
— Пусть выйдет Небесный Царь!
Офицер поднял руку.
— Слушайте! — сказал он. — Государь не может выйти к вам. Он болен. Он уступил всю власть своим высоким братьям. Вы обязаны подчиняться беспрекословно.
— До каких пор мы ничего не будем знать? — рассвирепел тот же гвардеец. — Все мы братья, среди нас нет вельмож! Пусть цари идут с нами, как шел когда-то Небесный Царь!
— Да, пусть выйдут из дворцов! — поддержали его новые голоса. — Мы все стоим за правое дело! Пусть наши начальники поведут нас против чертей!
— Приблизься ко мне, Цай Сюнь, — приказал офицер.
Гвардеец подошел к нему. Офицер взял у другого солдата ружье.
— Да будет воля господа! — сухо произнес офицер и разрядил ружье в голову гвардейца.
Солдаты затихли.
— На колени! — крикнул офицер. — Слушайте высокое повеление! Гвардия и рекруты пойдут с Гань-ваном и будут охранять царя в пути на юг. Ни слова больше!
В этот момент земля дрогнула. Порыв ветра налетел и рванул повязку на голове Линя. Затем раскатился тяжелый грохот. Звук был долгий, глухой и, достигнув высшей точки, замер, словно разлился по окрестностям. Над изогнутыми крышами дворцов и казарм поднялась высокая пирамидальная гора черного дыма и тоже как бы остановилась на месте.
Дождь камней и щебня обрушился на площадь. Через минуту донесся отчаянный далекий вопль.
Цинские войска в течение двух недель вели подкоп с Горы Драконьего Плеча под городские стены Нанкина. Теперь они взорвали огромную мину в районе ворот Тайпин и пробили брешь шириной больше ста метров.
Массы цинских солдат бросились в эту брешь. Одновременно были атакованы почти все ворота Нанкина. Удар по Небесной Столице был нанесен сразу с юга, востока и запада.
— Братья! — не выдержал Линь. — Пусть молится, кто обрек себя на гибель, а мы пойдем на стены!
— В бой, братья! — повторили несколько солдат.
И они побежали.
С высоты Сишань были видны муравейники цинской пехоты, покрывшие склоны холмов. Они шли плечом к плечу густыми массами, наклонив вперед пики. Ни ружейный огонь, ни горящая сера, ни даже пушечные ядра не могли остановить это громадное скопление людей. Бесчисленное количество копий и соломенных конических шляп колыхалось, как взбаламученное море. Маньчжурские солдаты кишели в траншеях под самыми стенами, лезли на стены, на ворота, ломились в брешь, пролезали во все щели, бежали с холмов. Бой перекинулся на улицы.
Через несколько часов Ли Сю-чен галопом въехал во внутренний двор царского дворца. С ним не было адъютантов, кроме Дэна, который правил одной рукой, а в другой держал обнаженный меч. У обоих одежда была порвана, а у Дэна на лице запеклась кровь.
— Ворота Тайпин потеряны, — хрипло сказал Ли Сю-чен. Тот, к кому он обращался, низко склонил голову.
Это был секретарь Мын Дэ-эня, высокий человек с желтым, сухим лицом. Сам Мын покончил с собой на другой день после смерти Небесного Царя. Во дворце осталось только несколько человек, остальные разбежались. В углу двора, под ивой, сидел в кресле юноша с бледным длинноватым липом, одетый в желтый шелковый халат, — наследник престола Хун Гуй-фу, нынешний царь Тайпин Тяньго, которого в тайпинских воззваниях именовали Небесным Юным Владыкой. Около него стояли двое молодых людей — его братья. Позади возвышались его дяди Ань-ван и Фу-ван. Юный Владыка был растерян. Ему никогда еще не приходило в голову, что смертельная опасность может угрожать в равной степени и простому солдату и царскому сыну.
— Что делать? — спросил он, устремив недоумевающий взор своих больших карих глаз на Ли Сю-чена.
Ли Сю-чен только что слез с лошади и стоял перед новым царем, запыленный и потный, держа лошадь за повод, как обыкновенный кавалерист.
— Мы удерживаем Внутренний город, — ответил он, — но сомнительно, удастся ли нам продержаться больше суток. Поэтому следует приготовиться к отъезду из столицы.
— Как же уехать? — простодушно спросил Хун Гуй-фу. — Враги окружили нас.
— С помощью небольшого отряда передовых солдат можно прорваться ночью через брешь в стене возле ворот Тайпин. Конечно, придется проехать через вражеский лагерь, и нельзя ручаться за полную сохранность всего царского поезда, — объяснял Ли Сю-чен, — а поэтому лучше было бы разбиться на несколько небольших групп. Разумеется, Небесному Владыке необходимо будет надеть другое платье.
— Повелителю снять желтый шелк, — раздраженно мешался Ань-ван, — и надеть куртку солдата? Возможно ли это?
— Не только возможно, но необходимо, — ответил Ли Сю-чен, не глядя на царского дядю. — И не только солдатскую куртку, но платье офицера дьяволов.
В предрассветных сумерках конный отряд, закутанный в синие плащи, пробился через брешь возле ворот Тайпин. Часовых там не было. Никто не хотел стоять на карауле, когда в городе можно было награбить ценностей и стать богатым человеком на всю жизнь. Только один случайный цинский пехотинец закричал: «Длинноволосые!..», указывая на паланкин, который везли две лошади, но жизнь этого пехотинца тут же оборвалась. Дэн заколол его кинжалом.
Позади беглецов поднялось высокое зарево. Горели дворцы Нанкина, горел весь квартал царей и вельмож. Выстрелы и крики не смолкали в городе. Хун Гуй-фу уткнулся носом в плащ и ни разу не обернулся. Ли Сю-чен внимательно смотрел вперед. И только Дэн остановился на минуту и прижал руку к груди, как бы прощаясь навеки со столицей Тайпин Тяньго.
