— Я знал, что в нынешней кампании мне понадобятся лучшие из лучших, — с грациозным кивком ответствовал ла Валетт. — Но терять вас раньше времени для меня непозволительный риск. Я бы предпочел оставить вас там, где ваш опыт нужнее всего. А к вопросу командования фортом мы можем вернуться несколько позже.
— Как скажете, сир.
— Сир, мне тут вот о чем подумалось, — вмешался Томас, моментально почувствовав на себе сумрачные взгляды Ромегаса и Стокли. С их неприязнью к себе (дескать, младший по чину выскочка) он уже успел свыкнуться.
— О чем же?
— Мы предполагаем, что враг нападет вначале на Сент-Эльмо. Ну а если нет? Каков наш план, если османы решат первым делом атаковать Биргу или Сенглеа?
— Эту возможность, — сидя вполоборота, откликнулся Ромегас, — при осмотре укреплений уже выдвинул и отверг дон Гарсия, когда давал свои советы Великому магистру. Для турок предпочтительнее встать на якорь в безопасной гавани Марсамшетта и завершить через это окружение Биргу и Сенглеа. Насколько мне помнится, мы все тогда согласились с его рассуждениями и выстроили планы соответствующим образом.
— Это так, — согласился Томас. — И все ж остается вопрос: что делать, если османы все же ударят вначале по этой стороне бухты?
— Зачем им это делать? — язвительно спросил Ромегас. — С тактической точки зрения им куда логичнее овладеть вначале фортом Святого Эльма.
Стокли, прочистив горло, не замедлил воскликнуть:
— Великий магистр! Подобное замечание лишний раз выдает некомпетентность сэра Томаса в военных вопросах. И я вновь подвергаю сомнению его членство в нашем совете.
— Присоединяюсь, — поддакнул Ромегас.
— Хватит! — Ла Валетт хватил рукой по столу. — Не вам оспаривать мое решение о принятии сэра Томаса. И не поднимайте больше этого вопроса.
— А вот я бы сказал, что сэр Томас прав, — высказал соображение полковник Мас. — То, что нам в действиях врага кажется логичным, еще не значит, что он поступит именно так. Нам нужно быть готовыми реагировать на самый неожиданный поворот событий. Каким бы маловероятным он ни казался.
Ла Валетт, чуть помедлив, кивнул.
— Очень хорошо. В таком случае, полковник, соблаговолите предоставить план противодействия такой угрозе. Рассмотрим на завтрашней встрече.
— Будет сделано, сир.
Великий магистр обернулся к Стокли.
— Что выводит нас на заключительный вопрос. Готовность остального острова.
Оливер с подобострастным наклоном головы проворно оглядел какие-то свои записи и приступил к докладу:
— Гарнизон Мдины сообщает о своей полной готовности. Главные силы нашей кавалерии переведены в конюшни цитадели. Запасов фуража там хватает на полгода. Резервуары в основном заполнены, и город обеспечен почти на такой же срок. Рыцарь Педро Мескита, которого вы поставили на командование, перебрался со своим штабом в цитадель и имеет приказ бросать свою конницу на турок при всякой возможности, — Стокли покосился на Томаса, — если враг, паче чаяния, не решит атаковать вначале Мдину.
— Их задача — взять бухту и уничтожить Орден, — сдержанно заметил Томас. — Мдина лежит в глубине острова. Наивно полагать, что она станет первой целью врага.
— Сэр Томас прав, — вставил ла Валетт. — Прошу продолжать.
Стокли слегка нахмурился, после чего опять обратился к записям:
— Мне удалось эвакуировать в Мдину некоторую часть населения, но большинство покидать свои дома и наделы отказывается. Даже на моих личных угодьях замечены случаи неповиновения: люди отказываются уезжать, как их ни уговаривай. — Он искоса глянул на Томаса. — Те же, кто остается, не торопятся выполнять указ о преждевременной уборке урожая, а также не спешат свести в город скот. То же самое в отношении селян, что живут вблизи обеих бухт. Не предпринято шагов и для того, чтобы сделать непригодными колодцы.
Выслушивая Стокли, Великий магистр все больше мрачнел. Наконец он поднял руку и прервал доклад:
— Неприемлемо. Никуда не годится. Мои указания принимаются всего лишь за совет. А между тем это прямое неподчинение указам. И отвечаете за все это вы, сэр Оливер. Так что будьте добры, обеспечьте, чтобы эти крестьянские олухи выполняли то, чего я от них добиваюсь. А мне надо, чтобы по истечении недели уже самый последний, самый нерасторопный из них благополучно разместился в наших стенах. После этого их жилища должны быть преданы огню, а колодцы отравлены — чтобы ни один цыпленок, ни одна пригоршня зерна или воды не достались туркам, которым на всем острове не должно быть ни пищи, ни пристанища. Это понятно? Если не будет доходить через ум, пусть доходит через силу. Через спину, наконец. Дисциплина среди островитян должна быть такая же, как у моих солдат. Это единственный способ всем уцелеть перед тем, что на нас надвигается. Скажите им это и решительно пресекайте любые пререкания. Если же вы не способны добиться выполнения моих распоряжений, я буду вынужден назначить на ваше место другого рыцаря, который с этим справится.
Стокли, полыхая от стыда за столь безжалостный разнос перед всем собранием, сбивчиво протараторил:
— Сделаю в точности, как вы велите, господин Великий магистр. Всенепременно.
Суровость ла Валетта постепенно смягчилась, и когда он снова заговорил, голос его был мягок.
— Сэр Оливер, вы превосходный распорядитель. Равных вам я не знал во все годы моего служения Ордену. Но мы более не воюем против неприятельских торговых судов — враг принес войну на нашу собственную землю. Ваша опытность нынче нужна как никогда, однако вверенным вам людям требуется твердая рука. Они будут обращаться к вам за указаниями, вы же должны вдохновлять их своим примером и решимостью. Отныне все становятся бойцами под моим прямым командованием, и военная дисциплина вводится повсеместно. Мирных горожан на Мальте больше нет. Все — мужчины, женщины и дети — должны вносить свою лепту в оборону острова. Вы меня поняли?
— Так точно, сир. Прошу простить, сир. Я вас больше не подведу.
Ла Валетт ободрительно улыбнулся, собираясь продолжить, но тут вдалеке послышался округлый раскат пушечного выстрела. А за ним еще один, а затем третий. Звук еще не успел угаснуть, как все, кто находился в зале, были уже на ногах и торопились к окну.
— Откуда выстрелы? — осведомился Великий магистр, напряженно щурясь в сторону открытого моря. Рядом в полоску горизонта, различимую между Висельным мысом [45]и оконечностью полуострова Шиберрас, вглядывался Томас. Однако видно не было ничего, кроме размытой голубоватой грани, разделяющей море и горизонт.
— Стреляют из-за Сент-Эльмо, — определил полковник Мас. — Сигнальные пушки с наблюдательных площадок.
Не успел он договорить, как над одной из башен Святого Эльма в утреннее небо рванула дымно-огнистая струя. Бабахнула еще одна пушка, и спустя секунду ее гром перекатистым эхом отлетел от стен Сент-Анджело. С третьим выстрелом в причинах канонады уже не оставалось сомнений. Ла Валетт, продолжая озирать бухту, глубоко вздохнул.
— Враг явился, — донеслось до членов военного совета.
К той минуте, как на верхушку сторожевой башни Сент-Анджело взобрались пять начальственных лиц, улицы Биргу были уже полны народом, спешащим под укрытие городских стен, а также теми, кто выискивал себе какое-нибудь местечко, откуда можно своими глазами наблюдать приближение сарацинского флота. Томас первым выбрался на площадку, где застал двух молодых рыцарей, которые в компании немолодого солдата пытливо вглядывались в восточный горизонт. На море все еще стояла призрачная рассветная дымка, из-за которой даль моря и неба сливалась воедино.
— Ну как, видно что-нибудь? — с ходу спросил Томас.
Все трое обернулись и сразу же застыли навытяжку, завидев, как следом за Томасом на площадку выходит порядком запыхавшееся начальство, в том числе сам Великий магистр.
— Никак нет, господин, — ответил один из рыцарей.
— Тогда откуда пушечные сигналы? С какого направления?
— Вон оттуда, вверх по побережью, к северу.
Томас поднес к бровям руку, защищаясь от еще низкого, но уже ярящегося солнца, и попытался разглядеть что-нибудь сквозь дымку, но пока не было видно ничего, кроме переливчатого блеска моря да стаи чаек, подвижными точками кружащихся вдали над поверхностью за своим всегдашним занятием: кормежкой. Ла Валетт, а с ним и остальные, растянулись вдоль невысокой, до пояса, стены и пристально всматривались вдаль. На расстоянии в той же последовательности вновь пальнули сигнальные пушки, рассылая предупреждение вдоль и в глубь побережья. Ворчливый раскат орудий сменился общим затишьем. Привычный утренний шум из расселин узких улиц, а с ним и ставшее привычным постукивание кирок замерло, и воцарилось безмолвие, среди которого люди Ордена и островитяне настороженно ждали признаков появления врага. Мир вокруг словно затаил дыхание в преддверии знака, который навсегда изменит жизни и судьбы тех, кто угодил в жернова этого рокового мгновения.
