– Вряд ли здесь шифр. Они оба не от мира сего. Если она приезжает в Италию, по его приглашению… – Гиммлер повертел письмо, – нельзя упускать подобную возможность. Весенний визит. Рим необычайно хорош в это время года, – тонкие губы рейхсфюрера усмехнулись. Он протер пенсне:
– Постоянная слежка. Ни в коем случае не упускайте их из вида. Мы не позволим доктору Кроу забрать доктора Майорану в Лондон. Прихватите его тоже, – распорядился рейхсфюрер, – думаю, в Дахау он станет сговорчивей и согласится работать на рейх. С итальянцами мы вопрос решим, – пообещал Гиммлер.
На совещании, Максимилиан вспоминал рисунок, в ящике рабочего стола. Отдав на экспертизу Веласкеса, фон Рабе получил на Музейном Острове подробные рекомендации по хранению графики и картин. Отец нанял архитекторов. Макс хотел устроить на вилле отдельную галерею, для коллекции.
Он представлял себе рыжие волосы фрейлейн Кроу, то есть графини Констанцы фон Рабе. Гауптштурмфюрер пока не говорил с Гиммлером о свидетельстве почетной арийки, для девушки, но не предвидел затруднений с документом. Фрейлейн Констанца должна была согласиться работать на благо рейха.
– Встретится со своим кузеном, – весело думал Макс.
Он давно прекратил подозревать герра Питера Кроу. Слежку за промышленником сняли. Герр Кроу вкладывал деньги в благосостояние рейха. На его заводах предстояло трудиться немцам. Производства он собирался развернуть в следующем году. Герр Петер, часто летал в Лондон, но в деловых визитах ничего подозрительного не было. Он встречался с юристами, навещал банкиров. Герр Петер, по возвращении, за обедом на вилле Рабе, рассказывал, что сделано для перевода фирмы в Германию.
Герр Кроу записался в спортивный клуб, куда ходили братья фон Рабе. Его приглашали на приемы к Геббельсу. Он устраивал вечеринки, в большой, роскошной квартире у Хакских дворов. Макс туда не ходил. Он редко проводил в Берлине больше недели подряд, а Отто жил в своем центре, в Хадамаре. Эмма, с восхищением, рассказывала, что герра Кроу посещают знаменитые актрисы, литераторы, ученые и высшее офицерство, даже рейхсмаршал авиации Геринг.
Эмма преуспевала в музыке, но не хотела поступать в консерваторию. Долгом немецкой девушки, было помогать родине, партии, и фюреру. Для женщин участие в Имперской Службе Труда считалось, пока, необязательным, однако Эмма хотела провести год, работая с детьми. Девочка, безмятежно, улыбалась:
– Каждая женщина Германии должна выйти замуж и рожать солдат для фюрера. Я хочу стать учителем. Такая профессия подходит девушке. В конце концов, именно мать отвечает за воспитание детей в духе приверженности партийным идеалам… – говоря с отцом об Эмме, Максимилиан одобрительно заметил:
– Она большая молодец. Я читал отчеты руководительницы группы. Эмму очень хвалят. Не беспокойся, – Макс поцеловал отца в щеку, – я ей подыщу хорошего жениха. В СС все больше образованных людей… – граф помялся:
– Мы аристократы, милый. Хотелось бы… – он не закончил. Макс развел руками:
– Как получится, папа. Надо выходить замуж и жениться по любви. Ты сам так сделал.
– Да, – отозвался отец, сидя на террасе, дымя сигарой.
Эмма, Генрих, и герр Кроу бросали Аттиле палочку, овчарка весело лаяла. Начало осени в Берлине выдалось теплым, деревья стояли зелеными. Макс отпил кофе:
– У него всегда глаза грустные, когда он на Эмму смотрит. Они с мамой девочку хотели, после нас троих. Мама быстро умерла… – Макс видел свидетельство о смерти графини Фредерики. Эмме тогда исполнился год. Мать скончалась от воспаления легких. Отец, по его словам, был на заводах, в Руре, и не успел вовремя добраться до Берлина.
Отцу Макс о плане, касающемся фрейлейн Кроу, ничего не говорил. Он вообще не любил делиться подобными соображениями. Макс знал за собой склонность к некоторому суеверию. Гауптштурмфюрер успокаивал себя:
– Фюрер с астрологами консультируется. Ничего страшного нет. Астрология, древняя наука, и Отто так говорит, – брат ждал известия от «Анненербе», насчет его участия в экспедиции, но был уверен, что его отберут.
Гауптштурмфюрер сидел за столиком кафе, на узкой улице, неподалеку от бульвара Рамбла. Он пил сангрию и разглядывал девушек. В Барселоне было солнечно, как и в Париже, но прохладно. Макс, все равно, расстегнул замшевую куртку, и размотал кашемировый, лондонский шарф. В Берлине, как он прочел в газете, ударил мороз, в минус пять градусов. Зима ожидалась суровой.
– Отто, в Тибете, узнает, что такое настоящий мороз, – Макс покачал носком начищенного ботинка, – интересно, когда он женится? Мне в следующем году двадцать восемь, время пришло. А ей будет двадцать. Папе она понравится, непременно. У нее есть еврейская кровь… – Макс почесал светловолосый, хорошо подстриженный висок:
– Папа евреев ненавидит, но, говоря по правде, она аристократка. Ее мать из семьи, получившей титул от Вильгельма Завоевателя, – Макс знал, чем занимается дядя фрейлейн Кроу:
– Не будет он ее искать. Она напишет, в Англию, что встретила любимого человека, вышла замуж. Такое даже с гениями случается… – он, издалека, увидел Муху.
Агент шел в хорошем твидовом пальто, без шляпы, солнце играло в каштановых волосах. Муха поставлял отличные сведения о вооружении русских. При последней встрече, в Испании, Макс велел ему обратить внимание на соединения, расквартированные в Сибири и на Дальнем Востоке. Об информации попросили японские коллеги.
Муха опустился напротив Макса. Гауптштурмфюрер, озабоченно, подумал:
– У них чистки. Если его расстреляют, мы потеряем отличный источник информации. А что делать? – он заказал кофе:
– Подобные вещи предугадать нельзя. Попрошу рейхсфюрера дать разрешение приютить Муху в Германии. Но зачем он нам нужен, он славянин… – Макс надеялся, что Муха, будучи неглупым человеком, почувствует опасность. В Германии предполагали, что многие агенты НКВД, получив приказ об отзыве в Москву, решат остаться в Европе:
– С другой стороны, у них опыт работы… – Макс посмотрел на сахарницу:
– Правильно говорит Отто, сахар, это яд. Папа от него отказался, по примеру Отто, и стал себя лучше чувствовать. Фюрер вегетарианец, но на такое я не способен… – Макс всегда хвалил немецкую кухню, но предпочитал здешние, средиземноморские блюда.
Они с Мухой поболтали о погоде, агент передал запечатанный конверт, и достал из кармана еще одну бумагу.
Вернувшись в Барселону, под предлогом того, что надо купить припасов, на рынке, Петр сбегал по адресу Тонечки. Квартира была закрыта, на его стук никто не отозвался. Записку он оставлять не стал:
– Она, наверное, в городе. Отлучилась куда-нибудь. Как я хочу ее увидеть… – Воронову, даже на лестнице, почудился запах лаванды.
Он взял яиц, чоризо, сыра, свежего хлеба, овощей, отличный, сладкий виноград, и несколько бутылок вина. После завершения операции в Теруэле, он с Эйтингоном, по воздушному коридору, возвращался в Мадрид. Серебрянский ехал, как туманно заметил товарищ Яша, на восток.
Весной планировалось убийство «Сынка», Льва Седова. Пока Петр оставался в Испании, но хотел попросить отпуск. В Барселону, почти каждый день прилетали самолеты из Москвы. Путь на родину был легким.
– Степана я на свадьбу не приглашу. Еще напьется, алкоголик. Пусть сидит в Забайкалье. Хотя он капитаном стал. Судя по всему, урок пошел на пользу… – в записке были координаты сиротского приюта в Теруэле, переданные Стэнли, и с десяток имен людей, по слухам, направленных на фронт штабом ПОУМ.
– Нам все равно, кто это будет, – Петр щелкнул зажигалкой: «Нам важно…»
– Я понял, что вам важно, – усмехнулся фон Рабе:
– У них есть агент среди националистов. Испанец, из штаба Франко, или один из журналистов, отирающихся вокруг. Но я не могу переходить линию фронта, я здесь не для такого. Вернусь в Париж, и свяжусь с коллегами, у Франко. Шпиона найдут и расстреляют… – фон Рабе смотрел на шпили Саграда Фамилия: «Ладно, окажу Мухе услугу. Ему надо поддерживать хорошую репутацию в НКВД».
– Нет ничего проще, – фон Рабе аккуратно спрятал бумагу в черный, скромный блокнот на резинке. Он всегда пользовался такими записными книжками, покупая их в Париже, в Латинском Квартале: «Положитесь на меня».
Они пожали друг другу руки, Муха ушел. Фон Рабе допил кофе:
– Теперь поищем леди Антонию Холланд. Очень надеюсь, что она в Испании. Она думает, что я ее потерял, что она сбежала. Она ошибается, – Макс, в Берлине, прочел «Землю крови». Он хорошо помнил стиль леди Антонии.
– Мистер Френч, приятно познакомиться, – шутливо подумал фон Рабе. Рассчитавшись, он пошел на бульвар. Макс надеялся, что в пресс-бюро республиканского правительства, подскажут, где искать леди Антонию.
С маленькой кухоньки упоительно пахло кофе и жареным хлебом, в комнату доносился мелодичный свист:
