озадачивала воевод, собравшихся в шатре у князя Ивана Бельского, которого царь назначил главным воеводой. Посоветовал царю Бельского всё тот же Малюта, которому князь Иван приходился дальним родичем. Вторым воеводой был троюродный брат царя князь Иван Мстиславский. Ещё двумя воеводами назначены были двое Шуйских, тоже с недавних пор малютины сродственники.
Пятый воевода Михайла Воротынский сидел наособь, мрачно супясь и уставив в землю тяжёлую бороду. В свои шестьдесят лет он пережил и взлёты, и падения. Когда брали Казань, первым ворвался в Арскую башню, за что получил боярство и чин государева слуги. Но потом, когда царь избавлялся от прежних соратников, угодил в опалу, был лишён чинов и вотчин и сослан на Белоозеро. Там бы и помер, но когда набухла татарская угроза царь, уступая просьбам земской думы, скрепя сердце, вернул Воротынского из ссылки, назначил казанским наместником. Однако клеймо опального так и осталось на челе старого воеводы. Командовать войском царь ему не доверил, хотя никто лучше Воротынского, тридцать лет прослужившего на южной границе, не знал будущего противника.
Под тяжёлым взглядом Воротынского Бельский злился и нервничал, боясь наделать ошибок, ненужно покрикивал на прочих воевод, подчёркивая своё старшинство. Под внешней уверенностью скрывал растерянность. Татары, которых ждали ещё вчера, всё не появлялись.
— Может побоялись дале идти и назад поворотили? — помечтал Иван Глинский.
— А ну как в ином месте Оку перелезут? Отрезать от Москвы могут, тогда жди беды, — опасливо поёжился Мстиславский.
— Что делать будем? — не глядя на Воротынского спросил Бельский.
Воцарилась тишина. Все ждали слова старого воеводы. После долгого молчания Воротынский наконец поднял голову.
— Отходить надо к Серпухову, — твёрдо сказал воевода. — Татары другой дорогой идут.
— Ты, князь Михайла, думай допрежь говорить, — заносчиво прервал его Бельский, — отродясь татары иной дорогой не хаживали. А нам с укреплений уходить расчёту нет.
— У Девлет-Гирея, слышно, сил против нас вдвое, в чистом поле супротив них нам не сдюжить, — поддержал Бельского. Иван Шуйский.
— У Басмановых под Рязанью вдесятеро было меньше, ан выстояли, — возразил Воротынский.
— Ты, князь Михайла, про Басмановых ныне помалкивай, — строго пресёк Бельский. — Они есть государевы изменники. И вот вам моё остатнее слово. Надо гонца посылать в Серпухов. Пускай государь скажет, что нам делать. А без государева указу я отсюда не сдвинусь.
— Гляди, князь, не было бы поздно, — остерёг Воротынский.
— Не стращай, — огрызнулся Бельский. — Езжай лучше к войску, неровен час татар прозеваешь.
Средь ночи царь проснулся. Заржали кони, кто-то тяжёлый протопал по крыльцу, от дверей послышались приглушённые голоса охраны, потом сиплый голос Малюты. Что-то случилось. Тёмный страх вполз в душу, по груди поползли струйки холодного пота. Сердце стукнуло и провалились, во рту пересохло, крупная дрожь пробежала по телу.
Тихо приоткрылась дверь. Малюта. Только он смеет будить царя среди ночи. Медведем на цыпочках вошёл в опочивальню, вздул огонь, задвигалась громадная тень на стене.
— Проснись, великий государь, худые вести.
Словно ночным ветром царя смело с ложа. Лихорадочно натягивая одежду, в волнении косился на Малюту.
— Что? Заговор? Татары?
— Татары, государь. И измена!
— Где, кто? Ну! Говори!!
— Яшка Волынский прискакал. Ночью Девлет-Гирей подошёл со всей силой. Говорит, завтра татары здесь будут.
— А воеводы? Войско где?
— Обошли их татары, прямиком сюда идут. Кто-то из наших предал. Бечь надо, государь!
— Коней! Ивана буди!
Ночной двор в сумятице. Топот выводимых из конюшни коней, сдавленная ругань. Натягивая на ходу епанчу вбежал царевич. Вопрошающе уставился на отца.
— Бежим, сынок, — отрывисто бросил царь.
— Куда бежим? — ошеломлённо переспросил Иван.
— Сейчас в Ростов, а там, ежели что, в Вологду.
Даже в слабом предутреннем свете видно было как тонко заалело лицо царевича.
— Постой, батюшка, а как же войско? Пристало ли государю войско бросать?
Замер, решив, что ослышался.
— Кого учишь, щенок! Отца стыдишь? А ну быстро на конь!
Опустив голову, царевич не сдвинулся с места.
— Твоя воля, государь, а я с войском останусь.
Не помня себя размахнулся, голова сына дёрнулась от удара, из носа хлынула кровь.
— Вон ты что удумал? — прошипел царь. — Я, выходит, труса праздную, а ты ёрой Еруслан? На трон нацелился при живом отце? То-то, гляжу, с Захарьиными путаешься. А может, уже и на тот свет меня спровадить решил? Так я тебя раньше спроважу, знай!
Размазывая кровь и слёзы, царевич выбежал на крыльцо, возле которого Малюта уже держал подсёдланных коней. Вскоре по сонной серпуховской окраине промчались полсотни всадников и растворились в утреннем тумане.
Весть о том, что татары перешли Оку в другом месте и идут прямиком на Москву обухом ударила воеводу Ивана Бельского. Вторым ударом стало позорное бегство царя. Войско взволновалось. Страшное слово «отрезали!» облетело полки. Вот-вот могла начаться паника. На спешно созванном военном совете воеводы сцепились псами, виноватя друг друга. Не выдержал Воротынский.
— А ну молчать! — бешено заорал он. — Москву спасать надо, а мы тут как бабы на торгу!
Поворотясь всем грузным телом к Бельскому, проговорил почти умоляюще:
— Вели войску выступать! Упредить татар надо!
С минуту они тяжело глядели друг на друга. Потом Бельский сдался и приказал срочно трубить поход.
В лихорадочной спешке, оставив позади пушки, обозы и гуляй-город, земское войско кинулось взапуски с татарами к Москве. Впереди скакала дворянская конница, за ней, растянувшись на несколько вёрст, торопливо двигалось пешее воинство. Шли круглые сутки с короткими привалами. Костров не разводили, пищу не готовили, жамкая на ходу сухой хлеб с луком. Замешкавшихся и отставших начальники палками избивали в кровь.
Разведчики доносили, что татары также быстро двигаются к Москве по Свиной дороге, нигде не встречая сопротивления. Брошенное царём опричное войско частью разбежалось, частью беспорядочно отступало к Москве. И только сторожевой полк Якова Волынского накануне вечером отважился преградить татарам дорогу. Не зная, что перед ним всего лишь один полк, Девлет-Гирей остановил стремительный бег орды и приказал готовиться к завтрашнему сражению. Утром, разглядев жидкую цепочку всадников, он понял свою ошибку. Ногайская конница ударом с фланга смяла сторожевой полк, вырубив половину опричников. И всё же сутки татары потеряли. И этих суток как раз и хватило земскому войску, чтобы раньше татар подойти к столице.
23 мая земская
