НЕРАВЕНСТВО ПЕРЕД СМЕРТЬЮ
Впервые опубликована в газете «Невская звезда»[189] (1912, № 7, 24 мая).
Говорят, что перед лицом смерти все равны. Это неправда. Нет и никогда не было равенства перед смертью.
Различие классов выражается не только в неравенстве положений, занимаемых людьми в жизни. Оно сказывается также в возможности для одних остаться в живых, тогда как другие гибнут, в возможности одним жить дольше других. Известно, что у бедняков детей умирает больше, чем у богатых, что буржуа живут в среднем дольше, чем рабочие, что эпидемии свирепствуют преимущественно в рабочих кварталах и т. д.
Это понятно. Бедняки хуже питаются, хуже живут. Трудовая жизнь рабочих классов из поколения в поколение протекает в отвратительных условиях. Неравенство здесь зависит от глубоких и сложных общественных причин. Воля отдельной личности здесь бессильна.
Но вот тысячи людей очутились лицом к лицу перед стихийной опасностью. В открытом море гибнет громадный корабль. Смерть угрожает каждому, кто бы он ни был, бедняк или миллионер, слабый или сильный, больной или здоровый. Но одинакова ли для всех без различия возможность спасения?
Посмотрим.
В английскую палату общин доставлена статистика спасенных и погибших пассажиров и команды парохода «Титаник»[190] с указанием точных чисел для каждого класса и экипажа. Эта мрачная статистика бесстрастным голосом цифр говорит следующее:
Дети I и II классов спасены все без исключения. Но 70 % детей III класса было покинуто на верную гибель!
Женщины I класса спасены все и II класса — почти все. Исключение составляют, по-видимому, лишь те, кто не пожелал оставить своих мужей, да старая мисс, решившая скорее умереть, чем бросить свою собачку... Но 45 % женщин III класса погибло!
Только для первых двух классов был соблюден старый морской обычай, требующий, чтобы женщины и дети были спасены в первую очередь.
Если взять все категории спасенных, без различия пола и возраста, то окажется, что спасено I класса 63 %, II класса 42 %, III класса 25 %, 23 % экипажа.
В страшную минуту гибели, перед лицом смерти, католики и протестанты объединились в одной общей молитве, исчезли религиозные различия, исчезли национальные различия. Но различия классов сохранились! Директору пароходной компании позволили спастись, но трех эмигрантов, последовавших за ним, встретили револьверными выстрелами... Две трети пассажиров I класса спасли, а половину жен бедняков и две трети их детей оставили погибнуть вместе с корабельными крысами...
Невская звезда. 1912. 24 мая.
(1854 — 1938)
Карл Каутский — один из лидеров и теоретиков германской социал-демократии и II Интернационала, редактор теоретического журнала германской социал-демократии «Нойе Цейт» («Новое время»).
В социалистическом движении Каутский начал участвовать с 1874 г. В то время его политические воззрения представляли смесь лассальянства, неомальтузианства и анархизма. В 1881 г. познакомился с К. Марксом и Ф. Энгельсом и под их влиянием перешел к марксизму. Однако уже в тот период проявлял непоследовательность в своих философских воззрениях. В 80 — 90-е годы написал ряд работ по вопросам марксистской теории: «Экономическое учение Карла Маркса», «Аграрный вопрос» и другие, которые сыграли положительную роль в пропаганде марксизма. В начале 900-х годов Каутский высоко оценил четко сформулированную программу деятельности российской социал-демократии, которая, по его утверждению, становилась самой передовой революционной силой мира. Всесторонней характеристике процессов, происходивших в российской революционной социал-демократии, он посвятил статью «Славяне и революция», опубликованную в «Искре» 10 марта 1902 г. Опираясь на конкретные факты, Каутский уверенно заявил, что революционный центр передвигается с Запада на Восток, именно в Россию. «Искра» сопроводила статью редакционным послесловием, носившем программный характер. В последующие годы мировоззрение Каутского заметно изменилось. Накануне первой мировой войны стал центристом, во время войны перешел в лагерь открытых противников революционного марксизма. Каутский выдвинул теорию ультраимпериализма, которая была подвергнута резкой критике В. И. Лениным в работах «Крах II Интернационала» (1915), «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916) и др. После Октябрьской революции Каутский открыто выступил с критикой советского строя.
Впервые опубликована в «Искре» (1902, № 18, 10 марта).
Со времени революционной борьбы мартовских дней прошло немногим более полустолетия. Небольшой это промежуток в жизни общества, — а между тем целый мир отделяет нас от той эпохи. Могучий переворот, совершившийся с тех пор, иллюстрируется всего рельефнее, может быть, отношением славян к революции.
В 1848 году славяне, за очень немногими исключениями, составляли еще «одну реакционную массу». Если оставить в стороне мелкую шляхту и интеллигенцию Польши, то можно сказать, что одна часть славян с тупым равнодушием смотрела на великую борьбу за свободу народов, а другая — бросилась в эту борьбу, чтобы нанести поражение делу свободы. И славяне достигли этого с слишком большим успехом. Судьба революции была уже решена в Париже во время июньских дней. Но если революция в Германии и Венгрии была до такой степени разбита наголову и уничтожена, если абсолютизм в Австрии сумел так полно восстановить свое господство, то виною тому было вмешательство чехов, кроатов и русских войск. Падение Вены в октябрьские дни 1848 года и капитуляция венгерской армии перед русским генералом Паскевичем[191] при Вилагосе (13 августа 1849 г.) означали для революции на Востоке такое же решительное поражение, как июньская бойня на Западе.
Неудивительно, что германских революционеров, как бы сильно ни было в них сознание международной солидарности, охватывала своего рода ярая ненависть к австрийским славянам, что они начали смотреть на них, как на выродков среди народов; революция, казалось им, должна перешагнуть через этих выродков. Славяне казались нациями рабов, народами, рожденными для прозябания в рабстве.
Однако причина антиреволюционного поведения славян лежала не в таинственной предрасположенности к рабству, а в экономических условиях, в которых они жили. За исключением чехов, это были чисто крестьянские народы, совершенно неспособные понять политические и социальные потребности буржуазного общества. В Богемии, правда, имелась уже налицо развитая городская жизнь и капиталистическая крупная промышленность, но чешский народ состоял из крестьян, мещан да пролетариев, не имевших классового самосознания и по всему кругу идей своих шедших в хвосте мещанства. Правда, в 1848 г. мелкая буржуазия была еще революционным классом, но уже в то время она повсюду оказывалась ненадежной. Полубуржуа, полупролетарий, мелкий буржуа чувствует себя то тем, то другим, кидается то в революцию, то в реакцию, впадает то в революционную ярость, то в униженную покорность, не имея никаких прочных устоев. Так же вело себя и чешское мелкое мещанство, обнаружившее сначала свою революционную, а потом свою реакционную сторону, восставшее в июле против Виндишгрэца[192], который за это бомбардировал Прагу, а в октябре выражавшее свое сочувствие этому же самому Виндишгрэцу, когда он шел против ненавистной Вены.
Конечно, кроме ненадежности мелкой буржуазии, такой исход зависел еще и от национального антагонизма. Для чешского крестьянина, мещанина, пролетария немец был врагом, эксплуататором и угнетателем. Немецким был в Богемии не только капитал, немецкими были и верхние слои бюрократии, духовенства, армии, большая часть дворянства. Между тем в Богемии революция явилась немецким продуктом, носителями ее были немцы и целью ее было объединение и укрепление немецкой нации! Неудивительно, что после короткого периода революционного опьянения чешский народ бросился в объятия контрреволюции.
Как изменилось все это теперь! С 1848 года капитализм проложил себе путь в Германии, проложил путь и к славянам. Он уже вполне подчинил себе значительную часть славянского мира и быстро шествует вперед не только в Германии и Польше, но и в России и у словенов, кроатов и сербов. Повсюду создает он пролетариев, порождает антагонизм между капиталом и трудом, антагонизм, из которого рано или поздно вырастает пролетарское классовое сознание и самостоятельная пролетарская политика. А эта последняя необходимо является революционной политикой.
Таким образом, давно уже миновало то время, когда славяне считались олицетворением рабской покорности: они встали в ряды народов, обладающих революционными классами; и в их недрах ведется ныне великая культурная борьба за освобождение рабочего класса, а вместе с тем и всего человечества.
