как только проснетесь."
Когда Мунго поднялся на палубу, он увидел совсем другой корабль, чем тот, что отплыл из Балтимора. Во-первых, это был запах. Рабы находились на борту уже неделю, и вонь от множества людей, закованных в цепи под палубой, пропитала весь корабль. Но это не объясняло настроения экипажа. Лица проходивших мимо Мунго - друзей и товарищей по кораблю, которых он хорошо знал, - были угрюмы и не в духе. Паруса болтались свободно; веревки лежали размотанными поперек палубы; была игра в скобах, когда они должны были быть крепко закреплены. Команда, казалось, потеряла всякое чувство дисциплины. Сквозь решетки, закрывавшие люки, Мунго слышал ритмичный скрип и скрежет цепных насосов.
Они были одни в открытом океане. Африканский берег исчез, и до самого горизонта "Фантома" не было видно. Повреждения, полученные в битве, были залатаны, хотя качество изготовления оставляло желать лучшего. Интересно, подумал Мунго, как долго он был без сознания?
- Мистер Синклер!’
Стерлинг позвал его на корму, на квартердек. Ланахан стоял рядом с ним, его лицо выражало злобу.
‘Рад видеть, что вы проснулись, - едко заметил Стерлинг. - Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Теперь вы ответите за свое поведение в битве.’
Он мог бы сделать это в своей каюте. Вместо этого он предпочел сделать это на палубе перед всеми матросами.
‘Если я правильно помню, я отправил четырех британских моряков, которые пытались захватить наш корабль, - спокойно сказал Мунго. - А может, и пять, - добавил он. - ‘У меня не было времени спрашивать вердикт коронера.’
- Ты позволил их лейтенанту сбежать.’
‘Я пытался выстрелить ему в сердце. Каждый человек, который там был, будет свидетелем этого.’
‘Ты нарочно промахнулся, - настаивал Ланахан. - В последний момент не точно прицелился.’
- Я стрелял в упор, потому что корабль был поражен бортовым залпом.’
- Это случилось потом. Я все это видел.’
‘Вы все перепутали, - сказал Мунго. - Потрясение битвы затуманило вашу память.’
‘А потом? Ты отрицаешь, что бросил его в воду, чтобы он мог убежать?’
‘Я не отрицаю, что бросил его в воду.’
Ланахан с торжеством повернулся к Стерлингу. - Вот видишь?’
- Я был безоружен, корабль был поврежден, и на нашей палубе свободно разгуливал вражеский офицер, - продолжал Мунго. - Я решил убрать его самым быстрым способом.’
- Чтобы он мог уйти.’
- Наш корабль был подбит, и я не знал, насколько сильно. Я боялся, что "Фантом" догонит нас. Я подумал, что если бы ему пришлось задержаться, чтобы спасти своего лейтенанта, то между нами было бы больше чистой воды. Во всяком случае, он был тяжело ранен. Скорее всего, он утонул.’
- Мы видели, как "Фантом" вытащил его из воды. Он казался живым.’
Мунго провел рукой по пустому морю позади них.
‘А теперь мы его потеряли. Мой план удался.- Он коснулся рукой забинтованной головы. - ‘Не то чтобы я заслужил большую благодарность.’
- Тебе повезло, что у тебя еще есть голова, - сухо заметил Стерлинг. Он слушал весь разговор, не сводя глаз с Мунго, как человек, ломающий голову над книгой на иностранном языке. - Мистер Ланахан снял бы ее с ваших плеч, если бы Типпу не отклонил его руку. Вы чувствовали плоскую поверхность лезвия, а не его край.’
Мунго отыскал в толпе моряков лысую голову Типпу. Канонир кивнул ему.
- Я вам очень обязан.’
На палубе воцарилась тишина. Ланахан сердито посмотрел на Мунго, а Стерлинг уставился на грот-мачту и задумался. Команда наблюдала. Мало кто из них любил первого помощника, но предателей они любили еще меньше. Мунго видел по их лицам, что обвинения Ланахана посеяли сомнения даже среди людей, которых он считал своими друзьями.
Стерлинг вынес свой вердикт.
‘Никто из тех, кто видел мистера Синклера в бою, не может сомневаться в его преданности кораблю. Что же касается офицера, то это был образчик быстрого мышления, выполненный в состоянии стресса, когда корабль находился в серьезной опасности. На этом все и кончилось, и я не желаю больше об этом слышать.’
Он понизил голос так, чтобы его слышали только Мунго и Ланахан.
‘Мне не в первый раз приходится улаживать разногласия между моими офицерами, но я надеюсь, что это будет в последний раз."- Он пристально посмотрел на Мунго. - ‘Не забывайте, что вы здесь подчиненный. Ваш долг - повиноваться начальству. - Он отвернулся. - ‘Нам и так будет нелегко доставить груз домой, не поссорившись между собой.’
Правда этих последних слов стала очевидна, когда Мунго спустился вниз. Плотники укрепили поврежденный корпус, напрягая все свое мастерство и истощая запас досок в трюме. Участок, который они соорудили, был достаточен для защиты от моря, по крайней мере, в обычную погоду. Но последний залп "Фантома" сломал ребра и суставы, которые были непоправимы вне верфи. "Черный ястреб" был стреножен; он накренился на правый борт и тяжело плыл по волнам.
Хуже того, пробоина в кормовой части корпуса позволила морской воде проникнуть в продовольственный склад и испортила большую часть припасов. Их едва хватало на четверть пайка. Маисовое пюре, которое каждый день варили в больших медных котлах, должно было служить не только рабам, но и команде. День ото дня мужчины становились все более наглыми и несговорчивыми. Кошка о девяти хвостах появлялась из своей сумки почти каждый день, но это только ухудшало настроение.
‘Никогда не видел такой лени в команде, - пожаловался Ланахан на совещании офицеров в каюте Стерлинга. - ‘Они как будто находятся под влиянием нечистого духа.’
- Трудно убедить человека работать, когда у него пустой желудок, - сказал Мунго.
- Думаешь, я этого не знаю? - Рявкнул Стерлинг. - ‘Мне нужно, чтобы вы сказали, что с этим делать.’
‘Мы порем людей, которые никогда раньше не доставляли нам неприятностей, - сказал Мунго. - Мы не можем заставить их повиноваться. Мы должны попробовать стимулы.’
Стерлинг покачал головой. - Они уже получают дополнительную порцию рома. Если мы еще раз напоим их, то потеряем над ними контроль.’
‘Мы могли бы пригрозить, что задержим им жалованье, - предложил Монтгомери, хирург.
- Это был бы быстрый способ разжечь мятеж.’
Ланахан наклонился вперед. - ‘Я предлагаю открыть трюм и
