Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Неужели у тебя ничего лучше не нашлось показать своему земляку, черезъ семнадцать лѣтъ возвращающемуся къ себѣ на родину? — воскликнулъ онъ. — Веди насъ улицами получше, если такія въ Бостонѣ имѣются.

Юродивый остановился на минуту и съ самымъ искреннимъ удивленіемъ поглядѣлъ на офицера, потомъ, не отвѣчая, перемѣнилъ дорогу и черезъ нѣсколько поворотовъ вступилъ въ такой узкій проходъ, что отъ одной до другой стѣны можно было достать руками. Офицеръ съ минуту колебался, входить ли ему въ этотъ проходъ, до такой степени онъ былъ теменъ и извилистъ, но потомъ рѣшился и послѣдовалъ за проводникомъ. Черезъ нѣсколько минутъ проходъ кончился, и они вышли на болѣе широкую улицу.

— Вотъ! — сказалъ Джобъ, съ торжествующимъ видомъ оглядываясь на пройденное ущелье. — Улица, на которой живетъ король, похожа ли на эту?

— Нѣтъ, ужъ берите ее себѣ, господа бостонцы… Его величество охотно вамъ ее уступитъ, — отвѣчалъ офицеръ.

— Мистриссъ Лечмеръ — знатная лэди, — продолжалъ юродивый, очевидно. придерживаясь своеобразнаго хода своихъ отрывочныхъ, несвязныхъ мыслей;- она ни за что не согласилась бы жить на этой улицѣ, хотя она шириной соответствуетъ узкой дорогѣ, ведущей на небо, какъ говоритъ старая Нэбъ. Я думаю, что по этой самой причинѣ она и называется улицей Методистовъ.

— Я тоже слышалъ, что дорога на небо очень узкая, но она, кромѣ того, и прямая, а твоя — нѣтъ, — сказалъ офицеръ, котораго болтовня юродиваго начала забавлять. — Однако, время идетъ да идетъ. Намъ не слѣдуетъ тратить его на пустяки.

Джобъ свернулъ направо и пошелъ по другой улицѣ, у которой быю нѣсколько больше правъ на это названіе, чѣмъ у предыдущей. Съ каждой ея стороны выступали впередъ первые этажи деревянныхъ домовъ. Улица была извилистая, съ поворотами. Когда она кончилась, показалась небольшая трехугольная площадь. Джобъ пошелъ прямо черезъ ея середину. Тамъ онъ опять остановился и сталъ смотрѣть съ серьезнымъ видомъ на большую церковь, составлявшую одну изъ сторонъ треугольника. Наконецъ, онъ сказалъ:

— Это Ольдъ-Нортъ. Есть ли гдѣ-нибудь еще такая красивая церковь? Въ такомъ ли храмѣ молится король?

Офицеръ взглянулъ на эту церковь пуританскаго стиля и съ улыбкой вспомнилъ то время, когда онъ самъ, бывало, глядѣлъ на нее почти съ такимъ же восторгомъ, какъ этогь юродивый. Джобъ посмотрѣлъ на выраженіе его лица и сдѣлалъ ошибочное заключеніе. Онъ указалъ рукой на одну изъ самыхъ узкихъ улицъ, выходившихъ на площадь, застроенную домами съ претензіей на архитектурный стиль, и сказалъ:

— Видите вы, сэръ, всѣ эти дворцы? Томми Шелудивый жилъ прежде вонъ въ томъ, съ колоннами, на которыхъ цвѣты и вѣнки. Томми Шелудивый любилъ вѣнки. Ему не нравился общественный домъ здѣшней провинціи, и потому онъ жилъ здѣсь. Говорятъ, онъ теперь живетъ у короля въ буфетѣ.

— Кто же такой былъ этотъ Томми Шелудивый? — спросилъ офицеръ. — И какое право онъ имѣлъ жить въ общественномъ домѣ?

— Какъ какое право? Онъ былъ губернаторъ, а во всякой провинціи общественный домъ принадлежитъ королю, хотя выстроенъ онъ народомъ и содержится на народныя деньги.

— Позвольте спросить, сэръ, — сказалъ Меритонъ, все время не отстававшій отъ своего господина, — неужели американцы всякаго своего губернатора называютъ Шелудивымъ Томми?

Офицеръ обернулся на глупый вопросъ своего лакея и вдругъ увидалъ, что его старикъ-попутчикъ до сихъ поръ идетъ вмѣстѣ съ ними. Старикъ стоялъ, опираясь на палку, и внимательно глядѣлъ на домъ, въ которомъ проживалъ Гутчинсонъ. Свѣтъ луны падалъ отвѣсно на его морщинистое, но выразительное лицо. Офицеръ до такой степени удивился, когда увидалъ его, что даже позабылъ отвѣтить своему слугѣ, и уже Джобъ самъ взялся объяснить и оправдать свои слова.

— Конечно, американцы всѣхъ губернаторовъ такъ называютъ, — сказалъ онъ. — Они каждаго человѣка называютъ настоящимъ его именемъ. Прапорщика Пека они зовутъ прапорщикомъ Пекомъ; діакона Винслоу — діакономъ Винслоу, и посмотрите, какъ всѣ будутъ удивлены, если вы этихъ лицъ станете называть какъ-нибудь иначе. Я Джобъ Прэй, и меня всѣ зовутъ Джобъ Прэй. Отчего же губернатора Томми Шелудиваго не называть Томми Шелудивымъ?

— Ты, смотри, не очень позволяй себѣ при мнѣ такъ непочтительно выражаться о представителѣ короны! — шутливо пригрозилъ Джобу офицеръ. — Вѣдь я военный!

Юродивый опасливо отодвинулся на нѣсколько шаговъ и сказалъ:

— Вы, вѣдь, говорили, я слышалъ, что вы бостонецъ.

Офицеръ собирался шутливо ему отвѣтить, но старикъ быстро подошелъ и всталъ между ними обоими, проговоривши вполголоса:

— Этотъ юноша понимаетъ узы крови и родины. Я уважаю его за такое чувство.

Офицеръ ничего не сказалъ и повернулся, чтобы итти дальше. Онъ поэтому не замѣтилъ, какъ старикъ пожалъ юродивому руку и сказалъ ему нѣсколько словъ въ похвалу.

Джобъ снова пошелъ впереди остальныхъ, но на этотъ разъ зпачительно тише и какъ-то неувѣренно. На перекресткахъ онъ то и дѣло останавливался, словно хорошенько не зная, куда свернуть. Офицеръ сталть подозрѣвать что юродивый хитритъ, что онъ нарочно ихъ водитъ, чувствуя почему-то отвращеніе къ дому мистриссъ Лечмеръ. Онъ сталъ оглядываться по сторонамъ, чтобы обратиться къ какому-нибудь прохожему за совѣтомъ, но на улицахъ нигдѣ не было видно ни души. Въ концѣ-концовъ поведеніе проводника стадо настолько подозрительно, что офицеръ уже собрался постучаться въ какой-нибудь домъ и навести справки, но тутъ они вдругъ вышли на новую площадь, которая была значительно больше предыдущей. Миновавъ стѣны какого-то дома, почернѣвшаго отъ времени, Джобъ вывелъ путниковъ на большой мостъ, соединявшій городъ съ однимъ островкомъ въ бухтѣ и замѣнявшій какъ бы набережную. Тутъ онъ остановился и далъ тѣмъ, кого онъ привелъ сюда, возможность осмотрѣться среди окружающей обстановки.

Площадь окружали невысокіе, темные, неправильные дома, съ виду по большей части необитаемые. На краю бассейна стояло длинное и узкое кирпичное зданіе съ колоннами и множествомъ оконъ, освѣщенное луной. Вверху колоннъ были неуклюжіе карнизы, свидѣтельствовавшіе о неудачномъ стараніи архитектора создать что-нибудь особенно выдающееся и внушительное сравнительно съ прочими домами. Офицеръ смотрѣлъ на это зданіе, а идіотъ на лицо офицера, видимо напрягая свое ограниченное пониманіе, чтобы угадать, что думаетъ офицеръ. Наконецъ, видя, что тотъ ничего не говоритъ, ничего не высказываетъ, Джобъ съ нетерпѣніемъ воскликнулъ:

— Если вы не узнаете Фуннель-Голля, то вы не бостонецъ.'

— Я бостонецъ и отлично узналъ Фануэль-Годль, или Фунель-олль, какъ ты произносишь, — засмѣялся офицеръ. — Я многое вспомилъ изъ былого дѣтства, какъ увидѣлъ это зданіе.

— Именно здѣсь свобода нашла себѣ безстрашныхъ защитниковъ! — сказалъ старикъ.

— Если бы король послушалъ, какъ народъ говоритъ въ Фуннель-Голлѣ, ему бы понравилось, — сказалъ Джобъ. — Когда тамъ прошлый разъ собирались, я влѣзалъ на карнизъ и слушалъ черезъ окно. И хотя на площади стояли солдаты, однако, тѣ, которые были въ залѣ, ни крошечки ихъ не боялись.

— Все это очень интерсно, — сказалъ, серьезнымъ тономъ, офицеръ, — но только мнѣ пора въ домъ мистряссъ Лечмеръ, а между тѣмъ мы къ нему что-то не подвигаемся.

— То, что онъ говоритъ, очень назидательно, — воскликнулъ старикъ. — Я люблю, когда чувства выражаются такъ просто и непосредственно. Черезъ это узнается народный духъ.

— Да что же мнѣ вамъ еще сказать? — продолжалъ Джобъ. — Они говорили хорошо. Жаль, что короля тутъ не было, что онъ не слыхалъ, это посбавило бы ему спѣси. Онъ бы пожалѣлъ свой народъ и не закрылъ бы Бостонской гавани. Но если водѣ закрыть ходъ черезъ проливъ, она пройдетъ черезъ Бродъ-Саундъ; если ей тутъ закупорятъ ходъ, она потечетъ черезъ Нантаскетъ. Не позволятъ себя оставить бостонцы безъ воды, созданной для нихъ Богомъ, — нѣтъ, не позволятъ, несмотря ни на какіе парламентскіе акты, пока Фуннель-Голль будетъ стоять на своемъ мѣстѣ.

— Нелѣпый человѣкъ! — сказалъ офицеръ съ раздраженіемъ въ голосѣ. — Ты насъ заставляешь напрасно время терять, а между тѣмъ ужъ бьеть восемь часовъ.

Юродивый весъ какъ-то съежился и опустилъ глаза.

— Я товорилъ сосѣду Гопперу, что къ дому мистриссъ Лечмеръ есть много дорогъ, но каждый думаетъ, что онъ знаетъ ремесло Джоба лучше самого Джоба. Вотъ я теперь черезъ васъ спутался, позабылъ дорогу. Теперь мнѣ нужно зайти къ старухѣ Нэбъ и спроситъ у нея. Она очень хорошо ее знаетъ.

— Какая тамъ еще старуха Нэбъ? — скричалъ ефицеръ. — Какое мнѣ до нея дѣло? Развѣ не ты самъ взяіся меня проведйть?

— Въ Бостонѣ нѣтъ ни одного человѣка, который бы не зналъ Абигаили Прэй, — сказалъ юродивый.

— Что вы говорите? — съ волненіемъ спросилъ старикъ. — Что такое вы сказали — Абигайль Прэй? Развѣ она не честная женщина?