— Да они страдали по высочайшему повелѣнію, перенося всевозможные упреки и униженія. Жена и дочь, подобно отцу, умершему за свободу, предпочитали умереть, чѣмъ переноситъ такое унизительное рабство. Онѣ обѣ бѣжали, и монастырь боясь отвѣтственности за недосмотръ, объявилъ въ рапортѣ, посланномъ въ Петербургъ, объ ихъ смерти.
Смерть и забвѣніе въ нашей блаженной Россіи одно и тоже, и такъ о двухъ бѣглянкахъ перестали и думать. Мать едва была въ состояніи зарабатывать рукодѣліемъ пропитаніе и обѣ жили въ страшной бѣдности, почти въ нищетѣ, но бодро переносили невзгоды, — онѣ были свободны. Къ несчастью эта свобода не долго продолжалась.
Однажды мать вернулась въ свою комнатку и не застала своей Анюты. Напрасно она звала и искала, ее дома не оказалось. Гедеоновъ, достигшій высшаго почета, сдѣлался тайнымъ поставщикомъ своего монарха…
Офицеръ нахмурилъ брови, вѣны на его лбу сильно надулись, онъ сжалъ кулаки и хотѣлъ ужь броситься на цыганку, но старуха продолжала не сводя глазъ съ картъ:
— Гедеоновъ увидѣлъ Анюту на улицѣ, оцѣнилъ своимъ опытнымъ глазомъ ея красоту, и догадался, что она съумѣетъ ему доставить новыя милости царя. Для него было безразлично, кто бы она ни была. Онъ скоро узналъ черезъ полицію объ мѣстѣ ея жительства. Въ отсутствіи матери, по его распоряженію, дочь была похищена и онъ ее помѣстилъ въ театральное училище, привилегированный гаремъ, служащій для удовлетворенія прихотей монарха.
Офицеръ устрѣмилъ грозный взглядъ на цыганку, но она его по прежнему не замѣчала и продолжала спокойно:
— Дѣвочка, хотя ей было всего только шестнадцать лѣтъ, было настолько горда, что скрыла свое настоящее имя. Когда eе спросили, какъ ее зовутъ, она отвѣчала:
Марія Ассенькова.
— Какъ? Марія Ассенькова? невольно спросилъ офицеръ.
— Да, была дочь погибшаго Нилѣева, отвѣчала старуха спокойнымъ но слегка дрожащимъ голосомъ.
— Марія Ассенькова, въ скоромъ времени стала лучшимъ украшеніемъ театральнаго училища не только по своей красотѣ, но и по своему таланту. Но красота не принесла ей счастья, скоро она была вынуждена отдаться тому, кто подписалъ приговоръ надъ отцемъ, вѣдь фрейлины ученицы театральнаго училища были игрушками прихоти монарха. Послѣдствіемъ этой насильственной любви было рожденіе сына…
— Гдѣ сынъ? вскрикнулъ офицеръ.
Старуха, казалось и не слышала его возгласа.
— Этого сына, въ день его рожденія, похитила мать молодой дѣвушки, продолжала цыганка все глядя на карты. Ей же удалось проникнуть къ Астафьевой подъ видомъ акушерки. Этого ребенка она похитила, чтобы онъ могъ служить орудіемъ ея мѣсти. Этотъ ребенокъ живъ и до сихъ поръ.
— Гдѣ же онъ? Скажи, а не то!… рявкнулъ офицеръ, показывая кулакъ, голосомъ передъ которомъ все трепетало, но который не могъ устрашить цыганку.
— Ребенокъ живъ еще, но мать умерла, она умерла, проклиная того, который ее опозорилъ — отца своего ребенка.
Толпа, провожавшая ее бренныя остатки, съ великимъ княземъ Михаиломъ Павловичемъ во главѣ, и не подозрѣвала, что одна и таже рука убила отца и дочь, и что ея сыну суждено отомстить…
— Вѣдьма, ты слишкомъ много знаешь! Скажи мнѣ все!
— Ты все должна мнѣ сказать!.. заревѣлъ государь, схвативъ старуху своей желѣзной рукой, но она точно вьюнъ выскользнула изъ его рукъ и холодно отвѣчала: я говорю только то, что мнѣ подсказали карты, а теперь посмотримъ будущее въ кофейной гущѣ.
Она слила кофе, стала внимательно взглядываться въ гущу и сказала:
— Гуща предсказываетъ счастливые дни для Россіи, но не при теперешнемъ царѣ. Въ крови взошла его звѣзда, въ крови же она и закатится. Царствованіе Николая займетъ въ исторіи мрачную и залитую кровью страницу. Николая не будутъ благословлять, но напротивъ…
Между тѣмъ офицеръ всталъ. Смертельная блѣдность покрывала его мраморныя черты, выражавшія бѣшенство тигра, не щадящаго своей добычи. Онъ схватилъ старуху за плечо и началъ ее трясти:
— Ты слишкомъ много знаешь о прошломъ, а твои предсказанія о будущемъ слишкомъ не ясны: я не попадусь на твое шарлатанство. Тайна, которой ты владѣешь, тебя погубитъ. Ты говорила объ сынѣ Ассеньковой! какъ его зовутъ и гдѣ онъ? говори, а не то!!..
— Спроси орла въ небѣ, какъ его зовутъ, спроси, волка, въ чистомъ полѣ откуда онъ взялся, засмѣялась старуха.
Въ послѣдній разъ тебя спрашиваю! крикнулъ офицеръ.
Ни боюсь я ни твоей власти, ни висѣлицы! не смѣй касаться того, надъ кѣмъ небо ужь простерло свою руку!.. зашипѣла старуха.
— Посмотримъ, заговоритъ ли адъ или небо, но пока мы узнаемъ гдѣ сынъ Ассеньковой, за стѣнокъ [3] въ Петропавловской крѣпости съумѣеть тебя заставить признаться, кто ты сама?
— Кто я?!! воскликнула цыганка вырываясь изъ рукъ офицера. Развѣ ты не узнаешь женщину, которая валялась у тебя въ ногахъ, умоляя объ помилованіи своего мужа?! Развѣ ты не узнаешь во мнѣ женщину: которую обманули милостивыми словами, чтобы сдѣлать изъ нее орудіе для погибели ея мужа?! Никогда бы ни онъ ни его товарищи ни въ чемъ не признались, еслибъ черезъ меня не было имъ обѣщано помилованіе въ случаѣ полнаго признанія. Да они во всемъ признались! и что же? вмѣсто прощенія они были повѣшены!.. Само небо видно возмутилось подобному убійству, такъ какъ у троихъ веревки оборвались. Во всякой другой странѣ это послужило бы къ ихъ помилованію, а тутъ — послужило только къ продолженію ихъ муки. Тогда я поклялась отомстить палачамъ, и всему человѣчеству, и до сихъ поръ я сдержала свою клятву. А, ты меня не узнаешь? Дѣйствительно. Я ужь не та красавица, какъ въ былые годы! Года, горе и безсильная злоба заставили посѣдѣть мои волосы и изрыли лицо морщинами! Салонная дама превратилась въ цыганку! Вдова Нилѣева…
— А? ты жена казненнаго Нилѣева? прервалъ ее офицеръ.
— Да и мать Ассеньковой!
Государь вздрогнулъ, такъ какъ сильно любилъ Ассенькову, бывшую звѣздой русскаго театра въ тридцатыхъ годахъ. Николай въ своихъ любовныхъ похожденіяхъ превзошелъ Лудовика XIV. У того былъ только «Оль-де-Бефъ» для удовлетворенія своихъ животныхъ инстинктовъ, а у русскаго царя кромѣ фрейлинъ государыни, которыхъ онъ потомъ выдавалъ замужъ за своихъ царедворцевъ или генераловъ, дѣлавшихъ такимъ образомъ себѣ карьеру, у него было еще и театральное училище, во главѣ котораго стоялъ Гедеоновъ, главный поставщикъ государя, достигшій до высшей степени служебной іерархіи, такъ какъ былъ пожалованъ въ дѣйствительные тайные совѣтники перваго класса.
Несчастная мать, вдова казненнаго, руководимая безграничной любовью къ дочери, скоро съумѣла разыскать и даже проникнуть сквозь двери театральнаго училища, оберегавшаго не хуже любого сераля.
Она жаднымъ окомъ слѣдила за судьбой Анюты. Анюта долго сопротивлялась требованіямъ государя, любовь котораго только разжигалась ея холодностью: потомъ когда она стала носить подъ сердцемъ залогъ насильственной любви, государь страстно къ ней привязался. Если бы она родила ему сына, то пожалуй, что заступила бы мѣсто въ послѣдствіи занятое Нелидовой. Наконецъ она родила столь желаннаго сына, но въ день рожденія этотъ ребенокъ исчезъ. Его похитила акушерка, и едино-временно появилась въ «Болотѣ» цыганка Марфуша. Всѣ розыски тайной полиціи, чтобы отыскать акушерку оказались тщетны. Ассенькова была страстно влюблена въ актера Степанова, платившаго взаимностью, но ревность государя была препятствіемъ ихъ браку. Это такъ подѣйствовало на несчастную, что она зачахла съ горя. — И вотъ судьба натолкнула Николая на слѣдъ! Прежняя любовь снова разгорѣлась въ его жилахъ. Онъ схватилъ старуху за плечо и сжалъ съ страшной силой, но вѣдьма не дрогнула, только на ея лицѣ снова появилось то демоническое выраженіе о которомъ было сказано, и на вопросъ государя, гдѣ сынъ, она съ насмѣшкой отвѣчала:
— Ты хочешь знать гдѣ твой сынъ? Такъ знай же, что онъ былъ тамъ, куда ты посылаешь всѣхъ лучшихъ и благороднѣйшихъ сыновъ Россіи! Да онъ былъ сосланъ тобой въ Сибирь! Тобой нѣжнымъ отцемъ, чтобы добывать золото изъ Нерчинскихъ рудниковъ для твоихъ прихотей! Но по милости Божьей онъ вернулся, чтобы отомстить своему отцу за дѣда, за бабку, и за самого себя.
— Невозможно!.. сказалъ строго государь.
— Невозможно? Да развѣ ты думаешь, что Сибирь не возвращаетъ своихъ жертвъ? Не забудь, что даже мертвые иногда встаютъ изъ могилъ, чтобы наказать своихъ убійцъ? — Ну все равно….
Ты сказала, что онъ вернулся, скажи же гдѣ онъ?
— Никогда! я хочу, чтобъ онъ отомстилъ за своихъ и только на смертномъ ордѣ, онъ узнаетъ кто былъ его отцемъ:
— Ты забываешь, старая карга, что я могу велѣть съ тебя живьемъ шкуру содрать и заставить сказать правду!
Вмѣсто отвѣта старуха залилась неестественнымъ хохотомъ, напрасно стараясь освободиться изъ рукъ царя. Государь былъ въ недоумѣніи, какъ ему поступить съ Марфушей? Вдругъ онъ ее швырнулъ съ такой силой, что она отлетѣла къ печькѣ и ударилась объ острый ея уголъ. Лужа крови тотчасъ же разлилась по полу — она раскроила объ уголъ себѣ черепъ.
