— Всплываем на глубину сорок метров, осмотреться в отсеках!.. ГКП готовность номер один!.. Глубина сорок метров, осмотреться в отсеках!.. Всплываем на перископную глубину!..
Поняв, что происходит нечто неординарное, я выскочил из-под одеяла и принялся быстро одеваться. Не знаю, что там вдруг стряслось, но на всякий случай надо быть хотя бы в штанах. А то вдруг объявят какой-нибудь экстренный сбор, и придется бежать на него в трусах.
И словно подтверждая мои опасения, по всем ходам и отсекам лодки зарычал ревун, а по трансляции объявили:
— Боевая тревога! По местам стоять к всплытию!
Раздалось шипение воздуха высокого давления, хлопки клапанов, и подводная лодка закачалась на океанской волне. Какое-то время она так и шла в надводном положении, хотя приказа отдраивать люки не поступало.
А через несколько минут прозвучало снова:
— Аппарат ВИПС для выстреливания сигнального патрона приготовить! Подать воздух на тифон и сирену!
И в то же мгновение даже в прочном корпусе лодки стали слышны завывания сирены. А после того как из специального аппарата, предназначенного для выстреливания имитационных и сигнальных патронов, был произведен выстрел, опять раздались команды:
— Приготовиться к погружению! Срочное погружение!
Раздались частые рыканья ревуна, и подводная лодка, приняв балласт, стала быстро погружаться.
— Опустить перископ! Глубина двести! Совершить разворот на сто восемьдесят градусов! Скорость максимальная! — последний раз прозвучал голос Лячина и я почувствовал, как лодка совершила маневр разворота и устремилась по новому курсу.
Встретив на следующий день командира, я поинтересовался у него, чем была вызвана эта ночная тревога и куда теперь следует наша лодка.
— Видишь ли.. Обстоятельства сложились так, что вчера ночью я нарушил режим скрытности и демаскировал наш атомоход перед противником. Это навлекло на нас очень большую опасность, но я думаю, ты сейчас поймешь, что меня вынудило так поступить, — сказал он, и мы пошли ко мне в каюту, где я узнал подробности того, что происходило ночью в океане.
А случилось следующее. В два часа ночи акустики доложили Лячину, что слышат шумы винтов двух гражданских судов, причем одно из них быстро удаляется в западном направлении, а второе, меньшего тоннажа, похоже, его преследует. Убедившись, что никаких плавсредств непосредственно над лодкой нет и военных кораблей поблизости не наблюдается, Лячин дал команду всплывать на перископную глубину, а когда появилась возможность смотреть, увидел в окуляры грузовое судно, которое пыталось уйти от идущего ему наперерез небольшого корабля. Когда преследователи открыли по уходящим пулеметный огонь трассирующими пулями, а беглецы подняли норвежский флаг, ему все стало понятно и он принял решение вмешаться.
Когда мы всплыли, морские пираты (а это были именно они) уже почти вплотную подошли к норвежскому судну, но, увидев внезапно появившуюся рядом с ними из-под воды черную махину, которая издавала жуткие звуки, резко повернули в сторону и стали набирать ход. Выстреленный нами сигнальный патрон ещё больше напугал грабителей, и они врезались с разгона в плавающую льдину. Норвежцы, скорее всего, тоже испугались, но зато они были избавлены от опасности ограбления, а возможно и гибели. Они прибавили скорость и очень быстро исчезли в ночном океане.
— …Теперь мы полностью демаскированы, и какое-то время спустя в этом квадрате будет полно натовских кораблей и самолетов, — подытожил он свое повествование. — Поэтому я принял решение как можно быстрее прижаться к северо-восточному побережью США, где, имитируя шум надводных судов, мы сможем спрятаться от систем американского слежения и хотя и потихоньку, со скоростью не более 7-8 узлов, обогнуть острова Ново-Бретон, Ньюфаундленд и мыс Сент-Чарлз, а затем через Лабрадорскую котловину и море Баффина выйти к Канадскому архипелагу, чтобы через один из многочисленных проливов попасть в Ледовитый океан и, прячась под его ледяной шапкой, выйти сразу в район западной оконечности котловины Нансена. Ну, а оттуда между островами Шпицберген и Землей Франца-Иосифа можно уже без труда войти в Баренцево море и вернуться в наше родное Видяево.
— Вы и на самом деле любите этот городишко? — поинтересовался я, когда он потом ещё пару раз повторил его название.
— Видишь ли, — раздумчиво произнес Лячин. — У Видяево, на мой взгляд, имеется не одно, а сразу два обличья: первое — то, которое нам всем уже давно опротивело своей обшарпанностью и убогостью, и которое мы с радостью покидаем, отправляясь в очередной свой далекий поход; ну и второе — то, которое мы всякий раз с нетерпением ожидаем увидеть вновь после нескольких месяцев патрулирования у чужих берегов… А может быть, таковым и является свойство Родины — одновременно отталкивать своим внешним несовершенством и притягивать своей внутренней необходимостью. Ведь глаза бы уже, кажется, не смотрели бы на эти бочки на берегу, обшарпанные четырехэтажки, грязные улицы… А проторчишь в автономке три месяца — и летишь потом ко всему этому как к самому лучшему месту на свете! И ведь и в самом деле все эти бочки и четырехэтажки словно бы обретают при встрече какую-то не замечаемую раньше эстетику. Ты меня понимаешь?..
— Да, Геннадий Петрович. Понимаю.
— Спасибо. И можешь, кстати, больше не называть меня чужим именем. Экипаж «Курска» под руководством капитана 1-го ранга Геннадия Петровича Лячина свое дело сделал. Теперь они уже далеко — там, где их не достанут ни глубинные бомбы, ни натовские «Орионы», ни какие другие проблемы.
— А как вас зовут на самом деле?
— Илья Степанович. Капитан 1-го ранга Илья Степанович Муромский…
— Хорошо, Илья Степанович. И спасибо за откровенность…
А на следующий вечер ко мне зашли с термосом горячего кофе бывший «двойник» Дмитрия Колесникова (который оказался на деле Дмитрием Рябухиным) и знакомый мне ранее под именем Алексея Коробкова инженер гидроакустической группы старший лейтенант Михаил Озеров.
— …А этим маршрутом раньше кто-нибудь ходил? — спросил я их, когда разговор коснулся решения каперанга Муромского идти вокруг Гренландии.
— Ходили, — отозвался Дима. — Битва за скрытный выход в Атлантику тянется уже не один год. Ведь в зону контроля Северного флота входят сразу два океана — Ледовитый и Атлантический, а попробуй — выйди незаметно на водные просторы, когда путь всем нашим кораблям перекрыт глубоко эшелонированными противолодочными барьерами!
— Их так много? — уточнил я.
— Да мы огорожены ими, как телята в загоне! — подал голос Михаил. — Контроль за нашими подводными лодками ведется на огромной территории, начинающейся с линии: мыс Нордкап — остров Медвежий и заканчивающейся Фареро-Шетлендским и Шетлендско-Исландским рубежами. А кроме того, десятки патрульных противолодочных самолетов, стартовав с аэродромов Норвегии, Англии и Исландии, могут кружить над водами Баренцева, Норвежского и Гренландского морей, выискивая российские АПЛ, пробирающиеся подводными желобами и каньонами в сторону Атлантики. Поэтому командовавший в 1986 году Северным флотом адмирал Владимир Чернавин и поручил капитану 1-го ранга Владимиру Протопопову проложить совершенно новый для нас — в обход всех противолодочных рубежей — путь в Северную Атлантику: вокруг Гренландии, через лабиринты вмерзших во льды полярных архипелагов. Для этого была выбрана АПЛ К-524 с хорошо сплавленным экипажем. Старшим на борту назначили молодого контр-адмирала Анатолия Шевченко, чья энергия и дерзость должны были дополнять собой осмотрительность и неторопливость Протопопова.
— Я как-то, когда был на практике, ходил в Ледовитый океан на гидрографическом судне «Колгуев», — припомнил вдруг Дмитрий. — Глянул раз на экран радара — мать честная! — на нем сплошные засветки: айсбергов вокруг, как пшена на лопате! А у «Колгуева» борт всего в три миллиметра стали, и оба локатора скисли по закону подлости…
— Да, лед и корабль — вещи очень плохо совместимые, — подхватил Озеров. — Их столкновение — это всегда поединок, причем нередко с трагическим исходом. Когда-то из-за этого ушел на четырехкилометровую глубину «Титаник», распоровший свое днище о ледяной клык айсберга. После героического единоборства погрузился в пучину «Челюскин», раздавленный льдами. Можно вспомнить также геройски осваивавшие Северные морские пути корабли «Ермак», «Вайгач», «Таймыр», «Вега». Да и разве только они одни?.. Короче, в этом походе наша АПЛ К-524 впервые прошла проливы Земли Франца-Иосифа под водой и подо льдом. Потом она взяла курс на Гренландию, обошла передовую зону противолодочных сил НАТО и двинулась в узкий и неглубокий проливчик, перекрытый мощным паковым льдом. Самое сложное было в том, что не было точных промеров, так как никто этим путем никогда не ходил. Просвет между грунтом и нижней кромкой льда все время сужался, лодка в любой момент могла оказаться зажатой, как в тисках. Из-за сплошных айсбергов не было безопасных глубин и в море Баффина, но лодка все-таки вышла в Атлантику и даже произвела условную атаку атомного авианосца «Америка», после чего незамеченной возвратилась домой.
