— Она что, не в своем уме? — спросил Фэйган. — Среди бела дня улей открывает! Хочет с собой покончить?
— Да нет, не хочет. — Я вовремя схватила его за руку, потому что он уже собрался выйти на открытую поляну. — Она всегда так делает. Пчелы ее не кусают.
Мы видели, как пчелиный рой поднялся из улья, как густое облако, и облепил Блетсунг со всех сторон плотной серой шалью. Наполнив медом кувшин, она медленно пошла к дому, а темный рой спокойно улетел обратно в улей. Подойдя к дому, она увидела нас, замахала руками и побежала к нам. Мы встретились с ней на тропинке, по которой Сим Джиливрэй приходил к ее окну.
— Вы одни? — спросила она, ее глаза горели, она с тревогой смотрела в лес.
— Мы одни.
Она нахмурилась. — А где… где пожиратель грехов? Я с ним уже два дня не говорила.
— Этим утром он вышел капканы проверить. Он, наверно, вам что-нибудь на ужин принесет, — сказала я.
— Я не об этом спрашиваю. Мне все равно, что он принесет. С ним все хорошо? Вы говорили ему то, что вам тот человек сказал?
— Да, говорили, — ответил Фэйган.
— Ну, и что?
— Он знает истину.
— А что он сказал? Что сделал?
— Он принял Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя, мэм.
— А тогда, где ж он? Почему он не спустился с горы? — Она с беспокойством смотрела на нас. — Что он теперь делать собирается?
— Он не сказал, мэм, — ответил Фэйган. — Может, ему времени больше надо, чтоб подумать.
Она не могла скрыть свое разочарование… Затем заставила себя улыбнуться и погладила Фэйгана по плечу. — Ну, ты уж точно выглядишь лучше, чем в последний раз, как я тебя видела.
— Я и чувствую себя чуть получше. Как мама?
— Не так, чтоб хорошо.
— Она заболела?
— Не то чтобы заболела, нет… Душа у ней болит, наверно. Я ей сказала все, что ты мне про Иисуса говорила, и она как стала плакать… До сих пор плачет.
— Почему?
— Не говорит. — Она посмотрела на меня. — Тебе бы баньку хорошую горячую, и волосы расчесать. Вид у тебя совсем неподходящий для такой хорошенькой девочки маленькой.
— Я в пещере была, и там везде мыши летучие, и мы нашли…
— Нам надо идти. — Фэйган потянул меня за собой. — Вы скажете Симу, когда его увидите, что мы в порядке? Мы пойдем к моей бабушке.
— Элде? Будьте осторожны.
— Мы постараемся не попасться на глаза моему папе.
— Может, вам лучше несколько деньков подождать?
— Она беспокоится за нас, наверно, и нам спросить у нее кое-что надо.
На лице Блетсунг было написано недоумение, но она не задавала вопросов. Она снова с тревогой посмотрела на гору. — Если б я могла что-то сделать…
Я знала ответ — это было ясно, как день. — Вы можете молиться.
Она посмотрела на меня, готовая расплакаться. — Я уже годами молилась все время, милая моя. Может, я не так это делала…
— Так, — с улыбкой сказал Фэйган. — Вы с Симом спасены, правда ведь? Вот и результат.
Я потянула ее за рукав. — Просто скажите Иисусу, что доверяете Ему. Попросите, пусть Он Сам скажет вам, что делать.
Она посмотрела на меня и слабо улыбнулась. — Уста младенца меня учат, да? — Что-то промелькнуло в ее глазах, и из них полились слезы. — Ну, ладно, — сказала она тихо. Я не знала, почему от моих слов в ее глазах появилась такая боль.
— Пошли, Кади, — сказал Фэйган и двинулся в путь.
Я пошла за ним, оглядываясь на Блетсунг. Мы пошли прямо через луг, а Блетсунг все стояла на том же месте и выглядела такой печальной и одинокой, что мне стало жать ее.
— Подожди, — сказала я и побежала к ней. — Я люблю вас.
Она погладила меня по щеке. — Я тебя тоже люблю.
Я крепко обняла ее. — Бог тоже любит вас, Блетсунг. Я знаю, что это так.
— Я буду держаться за это, — прошептала она сокрушенно. Она поцеловала меня в лоб и отстранила от себя. — Тебе надо идти. Фэйган тебя ждать не будет, а у меня такое чувство, что ты ему сильно понадобишься.
Мне не очень хотелось, чтобы он так торопился все сразу выяснить. Мне казалось, что некоторые тайны лучше бы вообще не выносить на свет, а какие-то вещи из прошлого попросту забыть.
Но что-то внутри настойчиво побуждало меня догонять Фэйгана и продолжать то, что уже начато.
Мы с Фэйганом шли по тропе с северной стороны лесного ручья. Азалии уже потеряли свои бело-розовые соцветия, и последние летние цветы — огненные настурции и пурпурный чертополох цвели вдоль всего берега, прячась среди скал и деревьев. Вокруг нас летала стайка бабочек. Мы пришли туда, где ручей впадал в реку, и пошли дальше по берегу к месту, где речку можно было перейти по камням. Фэйган пошел впереди, а я стояла, смотрела на него и думала: понимает ли он, что делает? Мы шли через реку в восточной стороне земли Кай. Он остановился на плоском камне на середине реки:
— Ну, давай!
Я стала прыгать с камня на камень, но слишком спешила и поскользнулась. Падая, я всем своим весом уселась на камень, намочив при этом ноги.
— Осторожно!
Я сердито посмотрела на него, потерла ушибленные места и пошла дальше. — Я думала, мы пойдем вокруг. — Фэйган шел прямо через ручей Кай.
— Все в порядке.
— Мы ж пройдем как раз мимо вашего дома.
— Не беспокойся.
— Ну, слишком уж денек хороший, чтоб умирать, — пожаловалась я.
— Помолчи. Я не могу это словами высказать. Но папа нас здесь вовсе не ждет. Я просто знаю. — Мы перешли на другой берег. — Тем более, — продолжал он, глядя, как я делаю последний прыжок, — папа ждет, что мы пойдем тем длинным путем вокруг. Ежели он нас и ждет, то уж точно там. Там, на северной стороне, где видно тропинку вдоль реки.
— Надеюсь, оно так.
Мы пошли к холму через заросли кизила, лесного ореха и черники. Над нами каштаны, как огромный шатер, раскинули ветви. В лесу было прохладно. Я вздрогнула от неожиданного хлопанья крыльев — это испуганная индейка взлетела почти у нас из-под ног, взметнув в воздух свое убежище из листьев. Фэйган быстро достал рогатку из заднего кармана, зарядил камушек и подстрелил индейку.
— Что ты делаешь? — спросила я. Мое сердце билось, как крылья индейки, пока Фэйган не свернул ей шею.
Фэйган взял мертвую птицу за ноги. — Красавица, правда?
Как он мог быть таким спокойным, когда с минуты на минуту мог появиться Броган Кай с его гигантскими кулаками. — Что ты делать с ней собрался?
— Разделывать ее.
— Сейчас? Дай мне. — Я обеими руками вырвала у него индейку.
— Подожди. Миссис Элда не любит, когда я приношу ей что-то неразделанное.
Я посмотрела на него с негодованием. — Давай еще с тобой котел поищем, ошпарим птичку, сядем перья ощипывать. — Я развернулась и пошла по тропе, птицу я перебросила через плечо, держа ее за ноги. — Может, еще каштанов соберем и расколем, чтоб уж было чем индейку нафаршировать?
Фэйган догнал меня. Он смеялся! А мне хотелось поколотить его индейкой.
— Кади, ты сама индейку подстрелила? — спросила миссис Элда, покачиваясь в своем кресле в глубине крыльца.
Я заметила выражение ее лица, когда она увидела синяки и ушибы на лице Фэйгана. В ее глазах промелькнуло что-то яростное и мрачное.
Я сняла с плеча индейку и бросила на крыльцо. — Фэйган ее убил. Как вы и говорили, миссис Элда, разве ж Кай, ежели идет куда-нибудь, может чего-нибудь не убить. — Я тут же пожалела о своих словах, и мне стало ужасно стыдно.
— А сам он ее нести не стал?
— Я б ее нес. — Фэйган посмотрел на меня.
— Он хотел ее сначала освежевать. — Я с недовольным видом уселась на нижнюю ступеньку — от жары и усталости мне не хотелось подниматься выше. — Я думала, мы ее лучше уж здесь разделаем, тогда может доживем, чтобы и съесть удалось.
— Ну, хватит тебе ворчать. Я тебя прощаю. — Добавил еле слышно Фэйган.
— Ну что ж, спасибо за птицу. Я уже сто лет как индейку не ела. Пойди в дом и разожги огонь, Фэйган. В бочке есть вода. Налей в котел.
— Да, мэм. Освежевать ее?
— Лучше ошпарить сначала.
Фэйган взял индейку, поднялся по ступенькам и вошел в дом. Я прошла за ним полпути, жалея, что не попросила прощения до того, как он простил меня. Я села в тени рядом с миссис Элдой, опираясь о столб крыльца. Она вертелась в своем кресле и смотрела, что делает Фэйган. — Ты можешь обрезать крылья и повесить перед огнем сушиться. Из них хороший веер получится.
— Хорошо, мэм.
Она уселась неподвижно, немного покачиваясь, и молча смотрела на меня. Я слишком устала, и говорить мне не хотелось. На деревьях пели желто-коричневые дрозды и пурпурные зяблики.
— Тебе бы искупаться надо, Кади Форбес. Если б твоя мама тебя сейчас увидела, ты бы больше никуда из дома не вышла.
— Некогда было.
— Ты нашла то, что искала, дитя?
— Да, мэм, и больше. Мы хотели все вам рассказать и кое-что спросить.
