— Зайла-Сузге, — вдруг услышала она через пелену своих мечтаний. И еще радостней стало, что любимый вспомнил ее имя, обратился к ней, зовет ее.
— Что, милый? — широко улыбнулась ему.
— Ты такая счастливая и радостная сегодня, а я не могу успокоиться, что тот огромный лось мог бы легко поднять тебя на рога и… мог бы даже убить.
— Не надо об этом думать. Все обошлось. А ты так храбро защитил меня. Спасибо тебе за это. Ведь ты в который раз спас меня…
— А ты спасла меня… — тихо проговорил Едигир, — расскажи, где ты нашла меня. Что с тобой случилось, когда ты покинула Кашлык? Расскажи.
И Зайла-Сузге начала под плеск тихой иртышской воды говорить. Она рассказала о встрече со своим братом, о битве при устье Тобола, о том, как она сбежала ночью из-под стражи… Только про приставания жирного Соуз-хана не сказала из-за женской гордости.
Когда же она стала говорить, как увидела полумертвого Едигира на хромой лошади, то он, внимательно слушающий ее до этого, перестал грести, и лицо его будто окаменело.
— А где она? — одними губами спросил.
— Ты о лошади? — переспросила Зайла, — Оставила ее на берегу, когда положила тебя в лодку. По ее следам нас быстро нашли бы. И я не знала, сколь долго ты будешь находиться в беспамятстве, поправишься ли вообще. Мне самой было жалко ее до слез. Но что я могла сделать? Что?
— Нет, не подумай, будто я пытаюсь тебя в чем-то обвинить. Нет. Я думаю, почему так жестока жизнь, и мы, люди… хуже зверей. Волк убивает, когда голоден, а мы… Да что там говорить… Хуже зверей.
Потом они долгое время плыли молча, и каждый размышлял о своем. Обоих беспокоило будущее, которое могло вновь разлучить их и принести с собой смерть. Но об этом было лучше не только не говорить, но и не думать. Они ощущали себя детьми могучей реки, которая несет их по своей воле в заповедный уголок, отведенный для них двоих и ни для кого больше.
…После полудня они увидели справа довольно широкий приток, вливающийся в Иртыш. Едигир взглянул на Зайлу и молча направил лодку в устье речки. На возвышении они увидели большое селение, окруженное глинобитными стенами с поднятыми вверх помостами для наблюдателей. Но никто не выбежал им навстречу, и на стенах не было ни души. Возможно, жители ушли в лес, как из остальных селений, а может, просто затаились и не желали выдавать себя.
Лодка проследовала мимо селения, и они поплыли против течения, которое было здесь достаточно слабым, и Едигир, пусть и с усилиями, но вел лодку вверх по речке.
— Что это за речка? — обратилась к нему Зайла. — Такая тихая и красивая.
— Мне тут раньше не приходилось бывать, но знаю, что ее прозвали Шайтанкой, Она течет из большого болота, где редко кто бывает. Верно, там мы сможем укрыться на какое-то время.
— Шайтанка… — в задумчивости повторила Зайла, — шайтан — это что-то нехорошее, злое. Да?
— Всякое болтают, — неопределенно ответил Едигир, — поглядим.
Вскоре речка стала значительно уже и течение гораздо сильнее, чем при ее впадении в Иртыш. Путники вышли на берег, чтоб размяться и оглядеться. Собаки тут же нырнули в лес, и вскоре послышался их дружный лай.
— Зайца погнали, — улыбаясь, проговорил Едигир, — они сейчас еще по кустам сидят, ждут, когда снег выпадет, чтоб белой шкуркой пощеголять можно было. Зима скоро, зима…
Взяв Зайлу за руку, он ввел ее под деревья, дружной стеной окружившие берег речки. Торжественность и покой царили в лесу. Даже замшелые пни казались живыми, и их морщинистая кора походила на старческую кожу с коричневыми морщинами и складками на щеках. Присмотревшись, можно было увидеть и глаза, и нос, и губы. Вроде как беседовали они о чем-то своем, а с появлением человека замерли, затаились в испуге.
А белая березовая кожица струилась под дыханием слабого ветерка испуганно и настороженно. По нижним веткам берез сновали озабоченно серо-желтые синички, не обращавшие на присутствие людей никакого внимания и занятые своими важными делами.
— Синички говорят, что скоро зима будет, — указал на них рукой Едигир, — морозы уже совсем рядом. Дух зимы уже лошадей своих запрягает и скоро на нашу землю приедет.
— Это тебе синички сказали? — улыбнулась Зайла. — Спроси у них, как мы зиму проживем. Удачно ли?
— Как подготовимся, так и проживем, — неопределенность прозвучала в голосе Едигира.
— А как надо готовиться? Жилье строить, то я понимаю. А еще?
— Много чего надо; и жилье, и одежду теплую, и ловушки на зверей… А у меня даже лука нет с собой. Много работы…
Зайла резко повернулась к нему и, приблизив лицо вплотную, привстав на цыпочки, чтоб смотреть точно в глаза, нараспев проговорила:
— Это хорошо, что много работы. Работа не война, и я буду помогать тебе во всем. Хочешь? Скажи, ведь ты хочешь, чтоб я помогала тебе и мы все делали вместе?!
Едигир чуть отстранил Зайлу от себя, пристально глядя в ее большие черные с чуть заметными разрезами глаза. Небольшая шапочка на ее голове сползла на лоб, отчего вид у нее был задиристый, как у драчливого мальчишки.
— Знаешь, на кого ты сейчас походишь? — спросил он. И не дожидаясь ответа, сказал тихо:- На зеленую девушку.
— Почему на зеленую? — удивилась она.
— Нет, мне вспомнилась легенда, которую рассказывала еще мать. Будто много лет назад, когда наш народ еще не жил в этих краях, то здесь обитали другие люди. И после прихода нашего народа всех мужчин убили, а оставшиеся в живых женщины и девушки ушли в большие моховые болота, куда простой человек попасть не может. С тех пор их никто не видел. Но они не умерли, а живут. Если пропадает в лесу одинокий охотник, то говорят, что его похитили зеленые девушки. Они уводят охотника к себе на болота, а потом, когда у одной из них рождается ребенок, то охотника умерщвляют. Рождаются у них только девочки, а сыновей нет совсем. Если кто-то увидит эту девушку в лесу, то это не к добру, и с тем человеком обязательно что-то случится. Чаще всего девушки начинают приходить к нему во сне и звать с собой. И человек исчезает. Искать его уже бесполезно…
Зайла слушала, чуть приоткрыв рот, глаза ее сузились, и вся она как-то напряглась, словно перед внезапной опасностью.
— А что у них зеленое? Кожа? Лицо?
— Нет, у них зеленая одежда, Они всегда являются в зеленых платьях. Потому и прозвали их зелеными девушками. Или иначе ешаир, что значит лесные люди. Они хозяева этих мест.
— Этих мест? — переспросила девушка. — Значит, мы можем встретить их где-то?
— Может, и встретим, а может, и нет.
— Тогда поплывем в другое место! Я не хочу, чтоб какая-то болотная женщина забрала тебя. Не хочу!
— В других местах свои хозяева. Этим ты ничего не изменишь. А сзади степняки. Уж лучше туда вернуться и сложить голову в бою, как то сделали мои нукеры.
— Не говори так, не смей! Я запрещаю тебе даже думать об этом. Один ты ничего изменить не сможешь. Уж пусть лучше будут зеленые девушки, а я постараюсь защитить тебя от них. Плывем дальше. — И Зайла громко закричала на весь лес:- Черныш! Белка! Ко мне!
Когда они вернулись к лодке, то собаки были уже там и лакали речную воду огненно-красными языками. Едигир заметил, что его собаки побаиваются, а вот к Зайлй идут по первому зову, видели в ней свою хозяйку.
Решили, что лодку легче будет тянуть бечевой, чем грести против течения. Так и поступили. Закрепив на носу веревку, а вторым концом опоясав себя, они пошли против течения. Однако вскоре убедились, что это не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Лодка беспрестанно тыкалась носом в берег, и нужно было или идти по колено в холодной осенней воде, или сталкивать шестом лодку в воду.
Тогда Зайла уперлась шестом в лодку и не давала ей завернуть к берегу, а тянул ее один Едигир. Но потом он предложил, чтоб она вообще села в лодку и подгребала веслом. Этот вариант оказался наиболее удачным, и так они двигались до самой темноты и, выбрав удобный мысок для ночлега, даже не разжигая костра, упали на шкуры, обессиленные.
На следующее утро оба встали разбитые и уставшие. Больше всего угнетала неизвестность. Первым завел разговор Едигир:
— Я не знаю, сколько нам предстоит еще идти, но забираться в непроходимые болота, которые скоро начнутся, не имеет смысла.
— А слишком близко нас найдут или твои бывшие подданные, или люди моего брата.
— Они не бывшие мои подданные. Никто не лишал меня ханства, — раздраженно возразил Едигир. — Если я им что-то прикажу, то они выполнят все, что нужно. И не хочу, как заяц, бежать, сломя голову. Лиса всегда ловит глупого зайца.
— А какого не ловит? — улыбнулась невольно Зайла сравнению ее любимого с зайцем.
— Того, который не попадается ей в зубы сам, — нехотя ответил он.
— Вот, вот и я об этом же, чтоб не попасть в зубы ни лисе, ни волку, нужно уйти подальше в лес и там переждать…
