Я прыгал словно дикий зверь. Бросался то резко вперед, то вправо, то влево, несколько раз падал и перекатывался. Зеленый маскхалат сделался серым, грязным, порвался и лопнул в нескольких местах. Пулей устремился в погоню за машиной и в несколько прыжков догнал. Догнать-то догнал, но оба задних люка были закрыты! Даже у стоящей бронемашины его открыть – проблема! Дверь обычно удается отпереть ударом ноги по ручке. Рукой и на ходу – нереально. Но ужас и стремление к жизни делали свое дело. О чудо! Резкий рывок за рукоятку – и тяжелая дверца распахнулась, едва не сбив меня с ног. Она застопорилась в открытом положении, бултыхаясь и покачиваясь в такт движения по ухабам. Я судорожно схватился за края люка и забросил себя внутрь. О боже! Я упал на труп Орловского, что лежал в этом десанте. Уф-ф-ф! Мое лицо касалось его лица, а живая щека терлась о его щеку, мертвую и холодную. По броне барабанили пули, и некоторые, будто злобные шмели, залетали в открытый люк, застревая где-то в глубине машины. Броню подбрасывало на ямах и кочках, но механик гнал, не разбирая дороги, к спасительному повороту за дувал. Там было относительно спокойно. Там были две бронемашины и главное – боеприпасы. Тяжело воевать при полном отсутствии патронов! И без бойцов.
Мы за минуту домчались до Шкурдюка и наконец затормозили. Я выбрался из люка, чихая и кашляя в клубах поднятой пыли.
– Никифорыч! Жив?! Что с тобой? Ты весь в крови! Куда тебя ранили? – встревожился Серега, подбегая ко мне.
Я машинально попробовал стереть кровь с одежды, но сумел ее только размазать. Лифчик и маскхалат от головы до пят были перепачканы кровью.
– Это не моя. Это Орловский, я на нем лежал в десанте. Сережка, в моей машине нет боеприпасов, давай гони на своей машине в сторону кишлака! Там убитый солдат на дороге, а где-то рядом, может быть, еще кто-нибудь умирает! – скомандовал я. – Жми быстрее, но будь осторожнее! Лупят, гады, с двух сторон. Пушка и пулемет пусть не смолкают. Ну, валяй, с богом!
Машина скрылась в клубах пыли, и чуть позже до нас доносились только отголоски стрельбы. Минут через десять Серега вернулся. Когда Шкурдюк соскочил с брони, взъерошенный как черт, я метнулся к нему с расспросами:
– Ну как, добрался до солдата?
– Да, в десанте лежит, весь изрешеченный. В него, по-моему, кто-то целый рожок в упор выпустил. Наверное, после того, как вы уехали. Не тело – решето! Сволочи! Там подальше был еще труп, но его сумели подобрать танкисты. Танк сзади нас едет.
Из-за дувала показался танк, тащивший на буксире подорванный КамАЗ. Следом появился еще один, на тросах у него был дымящийся тягач. Я бросился навстречу танкисту, зампотеху Штрейгеру:
– Виктор, зацепи сгоревшую БМП. Как потом спишем машину?
– Как-нибудь да спишете. Чего ее зацеплять? Решето! В броне дырок от гранат штук двадцать. Дуршлаг. Через нее макароны хорошо промывать! – ответил мне майор невеселой шуткой.
Он махнул рукой, и колонна поползла дальше к дороге. За танкистами выехали колесные машины и броня. В это время из зарослей выбрался Ермохин с перевязанной рукой и за ним два солдата.
– Лейтенант! Сволочь! Ты почему машину бросил? У твоих позиций человек пять погибли, а может, и больше. Шлепнуть бы тебя самого за это! – набросился я на него.
– Меня ранило! Машину подбили, боеприпасы кончились. Я не мог не отступить. Повезло, что мой экипаж выжил. Еле-еле выбрались! – начал оправдываться взводный.
– Там, где был твой рубеж обороны, пятнадцать минут назад было братское кладбище. Постараюсь отправить тебя под трибунал! За трусость.
Лейтенант шмыгнул носом и вновь показал мне на перевязанную руку:
– А что сейчас с этим-то делать? Мне бы перевязаться.
– Топай за танками вместе с экипажем. На бетонке найдешь медиков. Уйди подальше с глаз долой! – махнул я рукой и пошел к своей машине.
Якубов забрасывал станину от гранатомета на корму. АГС уже лежал на броне.
– Ничего не забыл? Барахлишко упаковал? – Я хмуро посмотрел на сержанта.
– Так точно! Вещи и оружие собраны! Можно двигаться. Ребят, убитых, так и повезут в десанте или перенесем их на грузовики?
– Сами вывезем! – отрезал я и поинтересовался, пристально глядя ему в глаза: – Гурбонище! Ты пошто меня в «зеленке» одного бросил, на произвол судьбы? Неужто не видел, что я за третьим трупом помчался? Меня как зайца на охоте по кочкам гоняли!
– Виноват! Товарищ старший лейтенант, виноват! Я сильно испугался, запаниковал, не заметил, что вы остались! Честное слово, разве б я уехал, если б видел? Думал, вы уже в десанте сидите.
– Я лег в него, только значительно позже! С тебя в Бухаре при встрече шикарный банкет! Заказываешь персонально для меня главный зал твоего ресторана!
– Хоть два банкета, но после дембеля! Главное, нам живыми вернуться! – вздохнул Якубов.
– Вернемся! Обязательно вернемся живыми! По теории вероятности не может на одних и тех же людей сваливаться неисчислимое множество несчастий! Думаю, свою порцию мы съели полностью. Оставим и другим чуть-чуть!
– Халва, халва, халва! Сколько ни говори, сладко не становится. Но буду рад, если гарантируете, что вернемся. Обязуюсь дома устроить той в вашу честь! Пир по-нашему!
– Ловлю на слове! – усмехнулся я и похлопал сержанта по широкой спине, а потом поддал ему коленом под зад (за переживания под перекрестным обстрелом)…
Последний «Урал» проехал мимо, и далее поползли БМП с повернутыми вправо пушками, в сторону канала. Интенсивный пушечно-пулеметный огонь не давал бородатым обнаглеть окончательно и не подпускал их к дороге.
«Действительно! Отсутствие на шее номерка-амулета едва не привело меня к гибели», – мелькнула в голове неприятная мысль.
Скорей отсюда! Прочь! Надеюсь, что в Баграмке я был последний раз!
Позже напыщенные начальники представят эту трагедию как яркий пример героизма и самопожертвования наших бойцов. Очень удобная позиция: собственные просчеты и бестолковость объявлять всенародным подвигом. Бить в барабаны, трубить в трубы, петь гимны, клясться памятью погибших товарищей. Мертвым и их родителям от этого не легче…
Колонна бойцов выстроилась на трассе, и командование начало подводить итоги боя, подсчитывать потери. Результаты подсчета оказались трагичными: погибло десять человек. Еще двух не нашли: Юрку Колотова и Азаматова. Двадцать раненых. Вот такая получилась мясорубка. Выходит, каждый второй из попавших в кишлак ранен или убит.
Я пытался отряхнуть маскхалат. Чего на нем только не было! Пыль, грязь, кровь, колючки…
– Никифор, кто будет командовать батальоном? – спросил Вересков. – Начальника штаба майора Чухвастова увезли в медсанбат. Ему руку в двух местах осколком раздробило.
– Черт! Как же так? Ну, нелепость! Бедняга Вовка! – огорчился я. – Руку сильно покалечило? Какую руку и в каком месте?
– Правую. Возле запястья. На нее было страшно смотреть. Месиво из сухожилий, костей и мяса, – вздохнул зампотех. – Опять остались без начальника штаба.
– Ты старший по званию, вот и возглавляй колонну. Нехорошо, если старший лейтенант будет майором руководить. Я, кажется, после сегодняшнего дня отвоевался. А где был наш новый комбат?
– Хрен его знает. Где-то при штабе отирался. А Метлюк за каналом остался с третьей ротой, с другой стороны «зеленки». Если командиры отыщутся, тогда будут они рулить. А не найдутся – ладно, сам поведу батальон домой, – согласился со мной зампотех.
К нам подошел Хмурцев и сообщил, что Ошуев приказал съездить в морг, в Баграм, опознать трупы.
– Но погибшие все из разных подразделений. Кто поедет? Не собирать же команду из пяти офицеров! – поинтересовался Вадик.
Вересков посмотрел на меня вопросительно:
– Никифор! Поедешь? Ты практически всех солдат батальона в лицо знаешь. А я только механиков. Может, сгоняешь?
«Вот черт! Еще одно испытание на прочность и крепость нервной системы!» – подумал я и внутренне содрогнулся, представив то, что увижу… В морге опознать десяток изувеченных солдат!
– Да я там сам останусь при виде жуткой картины, лягу рядом! – вскричал я в полном отчаянии.
– Ну и какие предложения? Собрать толпу офицеров и пусть отправляются узнавать своих подчиненных?
– Ладно, хрен с вами! А на чем ехать? – вздохнул я.
– Спроси у Героя или у командира полка, – ответил Хмурцев. – Это они распорядились.
На мой вопрос о транспорте, «кэп» указал на два БТРа полковых связистов:
– Бери эти коробочки и езжай быстрее!
Я подозвал попавшихся на глаза сержантов:
– Якубов, Муталибов! Парни, поедете со мной. Живо!
– Куда, товарищ старший лейтенант? – с опаской спросил Гурбон.
– В баграмский морг.
– О, шайтан! – взвизгнул Гасан Муталибов. – Я не могу! Я боюсь мертвецов.
– Эти мертвецы – твои вчерашние приятели, папуас!
– Ну чего вы сразу обзываетесь? Я ведь действительно боюсь крови и мертвых! Вы же помните прошлый год…
